Замели меня как-то в полицию. На счастье, следователь оказался мужик нормальный – быстро во всем разобрался, и уже через час после начала допроса мы с ним сидели, как друзья, дымили сигаретами и хлебали кофе.

– Скажи, – спросил он вдруг, – насколько ты чувствуешь себя израильтянином?
– Израиль – это моя страна, которую я люблю. Но прежде всего, чувствую себя евреем, – ответил я.
– Я тоже! – подхватил он. – Но я ведь спрашивал о другом.
У нас с ним был почти одинаковый стаж жизни в Израиле, оба мы успели чего-то добиться в новой стране. Вся разница между нами в том, что я приехал из бывшего СССР, а он – из Аргентины. И вдруг оказалось, что он мучается тем же вопросом, что и я. Видимо, так же, как и я, и многие другие, пришел к пугающей для самого себя мысли, что евреи и израильтяне – это все-таки два разных народа, которых иногда ошибочно принимают за один. Все в точности, как в фурмановском Чапаеве: «Василий Иванович, а ты за кого – за большевиков али за коммунистов?» Вот только на этот раз без всякой подковырки.

Как в канувшем в Лету СССР некогда сложилась новая общность – «советский народ», также и в Израиле за эти десятилетия сложилась новая нация – «израильтяне». Нация, на генетическом уровне еще связанная с евреями, даже говорящая с ними на одном языке, но создавшая уже свои ментальность, культуру, образ жизни и социальные коды.

Отличить представителей двух этих наций довольно просто. Еврей невольно ощущает связь с тысячелетиями собственной истории, накопленным за это время огромным багажом культуры и традиции, связь со всем остальным еврейством в мире, где бы оно ни находилось – в Москве, Киеве или Нью-Йорке. Это и сокровище, и бремя. Горб, который еврей несет добровольно, чувствуя себя лишь звеном в бесконечной цепочке, начатой не им, но которую он обязан продолжить.

Помните историю, как представленный в 1914 году к Геогиевскому кресту солдат-еврей покончил жизнь самоубийством, не дождавшись награды, так как услышал, как заколотый им немец перед смертью прохрипел: «Шма, Исроэль!»? Это был тот код, зная который, невозможно ошибиться.

Израильтяне – совершенно другие. С другими кодами, с иной – не будем сейчас спорить, какая лучше – системой ценностей, и самое главное – без ощущения связи с прошлым – с тем, что было до 1948-го или, в крайнем случае, до 1880 года.
До сих пор помню обращенный к экскурсоводу Хевронского музея удивленный вопрос известного израильского журналиста: «А что, евреи жили в Хевроне еще до Шестидневной войны?!» Что ему, израильтянину, кровь евреев, убитых в хевронском погроме в 1929 году?!

Один из главных признаков, отличающий израильтянина от еврея, – отторжение, неприятие и даже враждебность первого ко всему, что связано с иудаизмом или глубинной еврейской культурой. Как только вы начинаете говорить с израильтянином на какие-то чисто еврейские темы, он тут же обвинит вас в миссионерстве. Некоторые евреи по глупости обижаются: миссионерство – это попытка навязать свою религию адептам другой, а тут мы все вроде бы ветки одного и того же дерева! Но в том-то и дело, что уже не одного.

«Ну вот! Все понятно, – скажет проницательный читатель. – Автор считает всех религиозных евреев истинными евреями, а светских – израильтянами, инопланетянами, словом, кем угодно, только не евреями!» Нет. Дело не в религии, хотя и в ней, наверное, тоже. Достоевский был, безусловно, прав, когда восклицал: «Да и можно ли представить еврея без Бога?!» Вне сомнения, еврейство – это неразделимый сплав определенного генотипа с конкретной религией, и с утратой одного почти тут же утрачивается и другое.

«Я в синагогу не хожу, но синагога, в которую я не хожу, – это ортодоксальная синагога!» – не раз говорил Давид Бен-Гурион. Можно не ходить в синагогу, но при этом еврей точно знает, что он не ходит именно в синагогу, а не в костел, мечеть или церковь. И сохраняет глубинную связь со своей культурой и традицией. Он может разъезжать по субботам на машине, но оказавшись у могилы матери, наденет кипу и прочтет кадиш с видом послушного еврейского мальчика. Израильтянин кипы не наденет и кадиш не прочтет. Поскольку у них разное к этому отношение. И понятно, что представителями этих двух различных народов совершенно по-разному видится и будущее евреев, и будущее государства Израиль. А противостояние министра культуры Мири Регев и израильской богемы – не что иное, как пример войны между израильтянами и евреями.

Помню, во время одного из диспутов мой оппонент саркастически заметил:
– Вы случайно по дороге сюда не потеряли ермолку?
– Возможно, – парировал я. – Все мы в какой-то степени потеряли ермолки.
– Э нет! – ответил собеседник. – У меня ермолки на голове никогда не было и никогда не будет!
– Даже на свадьбе? – продолжил я начатую игру.
– Тем более на свадьбе! – был ответ.

К чему я веду? Раз уже сложилось это разделение на евреев и израильтян, то не оформить ли нам развод по всем правилам? Четко разделить в Записи актов гражданского состояния национальности «еврей» и «израильтянин». И пусть у каждого народа будут свои институции брака, похорон и всего прочего, даже свои партии, а Израиль мы объявим многонациональным, поликультурным государством. Пусть каждый сам выберет, кем он захочет записаться.

Вне сомнения, разделение это будет крайне болезненным. Многие будут колебаться в вопросе, какой окончательный выбор им сделать. Но зато потом мы, евреи и израильтяне, перестанем предъявлять друг другу странные претензии, а просто попробуем ужиться бок о бок – как два разных народа. Тогда многие проблемы во взаимоотношениях государства и религии разрешатся сами собой. Хотя, безусловно, появятся новые: среди израильтян наверняка найдутся те, кто будет настаивать, что это они – самые настоящие евреи, а не те, «официальные».

Что ж, дело ведь не в ономастике, а в семантике. Пусть, в конце концов, называются, как хотят. У нас, евреев, для себя много и других имен – Бней-Исраэль, Бней-Яаков, Иешурун. Подберем, как называться. Ну а потом человечество решит, кого считать настоящими евреями, а кого нет. Определит своим излюбленным методом – антисемитизмом. Кого громят – тот и еврей.

Подобное разделение, к слову, не плод воображения – оно в нашей истории происходит не единожды. В первый раз оно, в сущности, произошло еще во чреве нашей праматери Ривки, когда толкались друг с другом Эйсав и Яаков. А потом был раскол единого еврейского царства на Иудею и Исраэль, в чем-то очень напоминающий нынешний. И противостояние маккавеев и эллинистов. Так что не впервой. Так вы еврей или израильтянин? Определитесь!