Сколько бы мы ни говорили о равенстве и как бы искренне ни верили в него, сталкиваясь с человеком незнакомым, мы оцениваем его по внешним, формальным признакам. Плохо, когда формальное отношение закрывает человеческую личность, но для первоначальной оценки у нас нет других данных. Одних впечатляют ученые степени, других счет в банке. Завидной визитной карточкой, разумеется, является популярность. Для меня главным мерилом человека служит то, какой он семьянин. То есть история человека, создавшего прочную семью и вырастившего детей, заслуживает в моих глазах большего уважения, чем рассказ об успешном в других сферах жизни человеке, оставившем после себя разрушенные семьи.

Сразу оговорюсь — есть немало уважаемых мною людей, которым удалось построить прочную семью не с первого раза. Разумеется, есть обстоятельства, которые на многое влияют и нельзя судить человека, пока не оказался на его месте (как советуют наши мудрецы в трактате «Поучения отцов»). А поскольку в рамках современных представлений о многообразии человеческой личности оказаться на месте другого невозможно, то и судить его не стоит.

Еврейский закон разрешает супругам разводиться. Но при этом развод воспринимается как катастрофа космического масштаба, о которой «жертвенник проливает слезы».

Поэтому лучше обсудим вопрос в позитивном ключе. Успех в создании семьи, на мой взгляд, — это проявление очень важного свойства человеческой личности. Я знаю, что такая позиция вызовет многочисленную критику в силу своей кажущейся несовременности. Нередко можно услышать возражение: есть такие семьи, что для них развод — лучший выход. Тора не предписывает «католический брак», развод разрешен, да и заповедь при этом выполняется — дать гет, разводное письмо.

Все верно — еврейский закон разрешает супругам разводиться. Но при этом развод воспринимается как катастрофа космического масштаба, о которой «жертвенник проливает слезы». Естественный вопрос: зачем разрешено действие, которое воспринимается с таким монументальным трагизмом?! Ответ в том, что основа трагедии не в самом действии, а в состоянии людей, его переживающих.

Даже когда раввинский суд приходит к выводу, что паре стоит развестись, это лишь оценка существующей в данный момент ситуации. Человек — не запрограммированная машина, у него всегда есть силы для преображения себя. Всевышний предлагает человеку: «Ты видишь перед собой добро и зло, и выбери добро». Важно осознание человеком того, что есть добро и что зло, важен его выбор — и поэтому такая центральная в человеческом обществе вещь, как семья, не может быть принудительной.

Преобразование не достигается одноразовым волевым решением, но можно поменять свои привычки и обычаи, измениться. В этом заключается одна из важнейших основ еврейского мировоззрения — вера в силу «тшувы» (это слово иногда неточно переводят как раскаяние, иногда дословно как возвращение, но смысл его — в возможности стать иным, чище и лучше). Кстати, можно сказать, что все распределение еврейского народа по различным течениям — это предпочтение различных методик по достижению одной поставленной Всевышним цели — самоусовершенствования. Одни считают решением полную самоотдачу в изучении Талмуда, для других — это забота о том, чтобы не злословить, у третьих главным оказывается путь эмоционального экстаза. Учение ХАБАДа предлагает метод размышления и анализа.

Еврейская семья не зря во все времена славилась своей прочностью, ведь Тора не дает места для сомнений в ценности семьи. Центром еврейской семьи является любовь. Но это, несомненно, не любовь Ромео и Джульетты. Жить в любви намного сложнее, чем умереть от любви.

Семья требует от человека духовных усилий и самоусовершенствования не только в момент кризиса. Ведь брак соединяет вместе двух разных людей, каждый из которых представляет собой целый мир. Понятно, что союз мужчины и женщины может иметь разные основания. Важнейший вопрос — насколько эти основания прочны?

Представление о том, что такое семья, разрушалось в России последовательно и методично. Для тоталитарного режима семья была естественным противником, поэтому культ Павлика Морозова, как пример пренебрежения семейными связями ради высокой цели, был закономерен. Но и диссидентское движение не оделило своими симпатиями семейный очаг. Стихи Евтушенко «Ученый, сверстник Галилея, был Галилея не глупее, он знал, что вертится Земля, но у него была семья», положенные на музыку Шостаковича, стали чуть ли не лозунгом нонконформизма для шестидесятников, а затем и их последователей. Хотя семья воспринималась как противостояние государству, но собственная ее ценность не была ни очевидной, ни осмысленной.

Стоит ли удивляться, что поколение, пришедшее после развенчания всех идеологий, зачастую с самого начала видит в браке временный союз, основанный на взаимных интересах/выгоде/удовольствии?!

Так любовь была сведена к сексу, секс — к физиологии, поэтому брак и семья сместились куда-то в сторону социальную: то ли для приобретения дополнительного рейтинга, то ли для пиар-акции. В современном обществе противостояние веры и неверия имеет простую проекцию в жизни: вера в любовь или цинизм и разочарование в ней.

Еврейская семья не зря во все времена славилась своей прочностью, ведь Тора не дает места для сомнений в ценности семьи. Центром еврейской семьи является любовь.
Но это, несомненно, не любовь Ромео и Джульетты (всплеск чувств, которому нет места в обыденной жизни). Жить в любви намного сложнее, чем умереть от любви. Лев Толстой пытался изобразить подобный идеал, показав Наташу Ростову с грязными детскими пеленками в руках, но не убедил. Наташа в своей несчастной любви была намного обаятельнее. Еврейская любовь не боится рутины, поскольку видит в ней не врага, а место для своей реализации. В еврейском мировоззрении пример любви — это жена рабби Акивы, выбравшая жизнь в разлуке ради любимого. Но жизнь, а не смерть.

Супружеские отношения в иудаизме являются моментом самоосознания. Это процесс сложный, но сложность возникает не из-за проблем, а благодаря глубине постижения. Так и в семье: сложность — это показатель успеха.

Не слишком ли много сложностей несет в себе такое представление о любви? Для ответа на этот вопрос, на мой взгляд, подходит формулировка, предложенная великим философом ХХ века Эммануэлем Левинасом. Он сказал, что супружеские отношения в иудаизме являются моментом самоосознания. Это процесс сложный, но сложность возникает не из-за проблем, а благодаря глубине постижения. Так и в семье: сложность — это показатель успеха.

Представление о том, что ради достижения успехов в науке, творчестве, карьере — реализации себя — позволительно или даже желательно пренебречь семьей, широко распространено. Но верно ли оно? Так ли уж очевидно, что великий поэт или ученый повлияет на мир больше, чем незаметный человек из толпы?

Конечно, великого человека услышат многие, но именно человек из толпы является частью формирования норм общества. Своим поведением он их создает, и извне они не возникнут. Нормальная семья — это теплица для выращивания таких отношений между людьми, которые и выстраивают нормальное человеческое общество. Человечество уже осознало, что взгляд на мир, как на место бескомпромиссной борьбы и конкуренции, ни к чему хорошему не приведет. Стратегия сотрудничества, поиск взаимовыгодных решений — лишь они помогают добиться успеха. В обществе, где нет здоровой семьи, вся жизнь воспринимается как игра с нулевой суммой: «тебе плохо, значит, мне хорошо». И тогда любая модернизация обречена на провал. Изменение общества начинается с изменения себя, своей личности, своей семьи.

Так что может быть достойнее любви и семьи?!

 

Автор о себе: Детство мое выпало на ленинградскую оттепель, поэтому на всю жизнь осталась неприязнь ко всяческим заморозкам и застоям. В 1979 году открыл том Талмуда в переводе с ятями, в попытках разобраться в нем уехал в Иерусалим, где и живу в доме на последней горке по дороге к Храмовой горе. Работаю то программистом, чтобы добиваться нужных результатов, то раввином, чтобы эти результаты не переоценивать. Публицистика  важна для меня не сама по себе, а как необходимая часть познания и возможность диалога с читателем. Поскольку от попыток разобраться все еще не отказался. Мнение  редакции и автора могут не совпадать