Человека, воспитанного в рамках европейской культуры (даже внутри той ее мутации, которая называлась советской, а затем была переименована в русскую), иудаизм почти всегда поражает одной из своих черт. Иногда это непривычное качество называют мелочностью, иногда материализмом и приниженностью, но, по сути, речь идет об одном и том же: пришедшего из мира с другой иерархией ценностей человека шокирует, что действия и поступки стоят наравне, а зачастую и выше, душевных стремлений и помыслов.

Речь не идет о ритуальности, без которой не обходится ни одна система организации социума, тем более религиозная. Речь идет о принципиально иной расстановке приоритетов. Легко заметить это, обратив внимание на почти полное отсутствие догматизма в еврейской религии. В ней нет катехизиса, нет мантр, подобных провозглашению Магомета истинным пророком. Интересно, что даже всем известные 13 основ веры появились в еврейской литературе довольно поздно и во многом были порождены необходимостью сформулировать свои позиции для межрелигиозных контактов. Имманентной потребности в символах веры у евреев не было, и поэтому в Талмуде мы их не найдем. Сформулированные Рамбамом основы служили предметом многочисленных дискуссий и получили свой нынешний статус в ответ на изменения во внешнем европейском мире, где приобретали все большую популярность идеи эмансипации и атеизма. По большому счету, тот факт, что от современных кандидатов на гиюр требуют знания основ иудаизма, является уступкой нееврейскому миру, в котором они выросли, и его представлениям.

В Талмуде вход в еврейство — а вместе с этим и внутренняя самоидентификация еврея — основывается на комплексе действий, сопровождаемых правильными намерениями.

В Талмуде вход в еврейство — а вместе с этим и внутренняя самоидентификация еврея — основывается на комплексе действий, сопровождаемых правильными намерениями. Разумеется, существует аналог символа веры — «Слушай Израиль, наш Б-г, Б-г один», молитва «Шма», но как этот символ расшифровывается на практике? Иди и живи по установленным Им законам. Накладываешь тфилин, твоя жена окунается в микву, соблюдаете Шаббат, едите кошерное? Вы — свои, достойная еврейская семья. А если ты считаешь, что при переходе через Красное море Всевышний протянул из-за облаков свою гигантскую руку и щелчками разбросал все египетские колесницы (что-то вроде иллюстрации к книге Свифта) — так это не страшно. Можно посмеяться, можно поспорить, можно даже поругаться, но за пределы еврейства это человека не выведет. С другой стороны, нееврей, проводящий ночи напролет над постижением глубин монотеизма, даже обрезавшийся и окунувшийся в микву, но не намеревавшийся соблюдать Шаббат и накладывать тфилин, и на миллиметр к еврейству не приблизился.

Почему это так? Ведь человеческая личность, на первый взгляд, — это прежде всего мысли, чувства, воспоминания — одним словом, душа. И вдруг иудаизм, от которого естественно ожидать придания важности душе по сравнению с телом, выдвигает на первый план физические действия, по сравнению с миром мыслей и чувств более грубые?! Конечно, речь не идет о физических действиях самих по себе, речь идет о действиях, наполненных смыслом, ведь даже выполненная наспех, без должной сосредоточенности заповедь наполнена тем смыслом, который вложен в нее Всевышним. Да и для выполняющего заповедь она, по крайней мере, выражает его личную связь с еврейством. Но разве этого достаточно, чтобы приравнять ценность действия к значимости размышления, а тем более предпочесть его?

Для еврейской истории этот вопрос, разумеется, не нов. С давних времен обвинения, выдвигаемые против евреев, так или иначе упоминали еврейскую материалистичность или намекали на нее. Возможно именно поэтому еще древнеегипетская клевета об исходе, как массовом изгнании прокаженных, концентрируется на болезни тела... И так далее на протяжении всей истории мировой литературы, будь это Шекспир или Пушкин, Вальтер Скотт или Куприн, противопоставление еврея его христианским соседям — это контраст материального с духовным, грубого и приниженного с благородным, а всякие исключения из этого правила служат лишь его подтверждением. Если вынести за скобки ксенофобию и предрассудки, мы увидим противопоставление действия и размышления, о котором шла речь выше.

На протяжении всей истории мировой литературы противопоставление еврея его христианским соседям — это контраст материального с духовным, грубого и приниженного с благородным, а всякие исключения из этого правила служат лишь его подтверждением.

В истории еврейской мысли тема противопоставления материи и духа тоже не была обделена вниманием. Наиболее яркий пример этому — знаменитый спор Рамбама и Рамбана о том, что станет полноценной наградой для души: духовные открытия, ожидающие ее в раю, или возвращение в тело при воскрешении из мертвых.

Приведу лишь одно объяснение преимуществ действия, предлагаемое основателем движения ХАБАД рабби Шнеуром-Залманом. Возьмем пример человека, который не может передать полноту своей мысли словами, но жест оказывается более выразительным, чем слово. Таким образом, действие выражает ту глубину, на которую слова не способны.

Современный человек привык воспринимать себя и мир при помощи вербализации. Назвав себя — распределив в какую-то определенную группу при помощи ключевых слов — он обретает определенность и спокойствие. Ему легко общаться с тем, кто использует тот же понятийный язык, что и он, читал те же тексты.

Современное виртуальное пространство развивалось прежде всего как гигантский набор информации, и это подтолкнуло развитие вербальной культуры. Поколение чатов и Твиттера, забросив книги, стало читать и писать не меньше, а намного больше. Гипертекст, который они составляют, пишется по иным законам, чем литературная классика, но это текст в полном смысле слова — поле для взращивания вербальных способностей человека — и как потребителя, и как творца.

Некоторое время назад в виртуальном пространстве начали происходить изменения, которые, смею предположить, ждет большое будущее. Современного странника по информационной сети давно уже не встречают там как чужого. Зайдя на незнакомый сайт, он сразу узнает, кому из его друзей уже понравилась данная статья, реклама будет касаться региона его проживания и сферы интересов, а на YouTube предложат ролик, который скорее всего придется ему по душе. Оставим в стороне тему открытости информации о нас, она добровольна, поскольку мы сами готовы отказаться от дискретности ради удобства. Меня в этом явлении интересует другое — вся хранящаяся обо мне в сети информация невербальна по своей природе, она не заявлена мной, а является результатом обработанных сведений о поведении человека в виртуальном мире.

«Лайк», поставленный под чужими словами, выражает иногда не меньше, а больше, чем пространный комментарий... Совершая действие заповеди, мы как бы ставим «лайк» под словами Всевышнего, ежеминутно творящего мир.

И здесь нас и подстерегает неожиданность. На смену тегам пришел новый вид качественного определения пользователя. Поведение человека в сети намного лучше определяет его потребности и взгляды, чем заявленные им интересы. Декларированные пользователем интересы и расставленные им теги выражают лишь малую часть его личности, того, что он сам о себе думает. А вот то, на какой сайт он заглянул, под какой фотографией поставил «рекомендую», какой ролик привлек его внимание, характеризует его гораздо точнее. То же верно и в реальной жизни: определяя людей по их поведению (например, тех, кто донесет мусор до урны, остановится полюбоваться звездным небом и сядет в первый ряд на лекции), мы добьемся более моногенной группы, чем по простому перечислению ключевых слов/интересов.

Информационная революция уничтожила ценность накопленной информации самой по себе. Возможно, мы свидетели того, как раскрывается ценность личности в ее полноте, которую уже невозможно выразить лишь словами, ценным становится и поведение.

На вопрос «зачем мне совершать действие заповеди, не лучше ли отложить его до более полного постижения мудрости Творца?» существует теперь новый ответ. Новые технологии постоянно и настойчиво меняют наши представления о мире и о человеке в этом мире. «Лайк», поставленный под чужими словами, выражает иногда не меньше, а больше, чем пространный комментарий. Моя реакция, не прошедшая вербальную обработку, имеет преимущества перед чувствами и мыслями, загнанными в границы слов. Совершая действие заповеди, мы как бы ставим «лайк» под словами Всевышнего, ежеминутно творящего мир. В темпе современной жизни зачастую нет времени для глубокой сосредоточенности и размышления, поток ежедневных забот заставляет иногда с завистью относиться к размеренной жизни прошлого. Но для заповедей — наших «лайков» Творцу — необходимо находить время ежедневно, ведь это участие в создании гипертекста нашей жизни.