Насколько можно судить по сообщениям прессы, тема призыва членов ортодоксальной общины в ЦАХАЛ оказалась центральной коллизией идущих сейчас переговоров о создании новой правительственной коалиции в Израиле. У этой проблемы есть множество аспектов — военных, экономических и религиозных. Но особенно интересен один вопрос: можно ли создавать особые условия для призыва в армию этой группы молодежи и нужно ли это делать?

Начнем с того, что чисто галахически отказ харедим от службы не оправдан. Армия Израиля, по крайней мере в идеале, и так функционирует с соблюдением основных требований иудаизма. Кухня во всех подразделениях кошерна — за исключением, пожалуй, самых отдаленных постов, где солдаты разогревают еду, как умеют, на электроплитке. Возможность молиться три раза в день дается в приказном порядке (если, конечно, солдат делает это регулярно). Проблема с бородой тоже обычно решается, хотя и бывают трения. Есть все возможности для соблюдения Шаббата и еврейских праздников. Меня всегда трогают грозные плакаты в солдатских столовых: «Курить в Шаббат строго запрещено!» — как будто есть такие, кто позволяет себе курить там в будни. Понятно, что тех, кто не хочет соблюдать Шаббат, заставить невозможно, да, на мой взгляд, и не нужно. К тому же в настоящей боевой ситуации мудрецы наши в очень резких выражениях освобождают солдата от соблюдения большинства запретов Торы, позволяя есть свинину и нарушать Шаббат, так что весь спор идет о мирной, повседневной службе. Впрочем, в израильских условиях граница между миром и войной, как правило, неочевидна.

Даже самые либеральные из харедимных раввинов, которые в принципе согласны на призыв части своей паствы, не готовы допустить, чтобы она вливалась в общие подразделения, настаивая на создании специальных харедимных частей.

И, наконец, в израильской армии есть раввинат. Когда-то его возглавляли великие люди — например, легендарный р. Шломо Горен, потом начался период постепенного упадка. Я помню, в какую ярость меня привел в начале моей армейской карьеры в Израиле батальонный раввин, который не соглашался есть в солдатской столовой, за кошерность которой сам же и отвечал. Видимо, не доверял сам себе. В последние же годы, когда это учреждение возглавлял генерал Роницкий из поселения Итамар, в отношениях между раввинами и солдатами произошла подлинная революция. В частности, р. Роницкий настаивал, что во время боевых действий раввин должен быть на передовой вместе с солдатами — и сам подал тому личный пример во время операции в Газе.

Однако, несмотря на все вышесказанное, даже самые либеральные из харедимных раввинов, которые в принципе согласны на призыв части своей паствы, не готовы допустить, чтобы она вливалась в общие подразделения, настаивая на создании специальных харедимных частей. На данный момент таких частей существует несколько — пехотный полк «Нецах Иехуда», неплохо зарекомендовавший себя в последние годы (в основном его бойцы привлекаются к охране государственной границы и к службе на КПП на территориях), и несколько вполне успешных тыловых технологических подразделений, где служат призвавшиеся в более старшем возрасте выпускники иешив, в основном семейные. Духовные покровители этих подразделений выдвигают несколько требований к армии. В их числе — более строгие требования к кошерности пищи (меадрин), ежедневные уроки Торы и, самое трудно выполнимое, — категорическое отсутствие солдат-девушек.

Человеку, служившему еще в СССР, трудно представить себе службу в «двуполой» армии. Поскольку сам я служил и в советской, и в израильской, могу сравнивать. В советской женский пол был представлен бабкой, заведовавшей полковым магазинчиком. Ну, еще иногда проходила через плац жена ротного командира, встречаемая восторженными взглядами рядового состава. В нашей, израильской (кроме особо боевых девушек, составляющих костяк полка «Каракал»), они служат прежде всего в качестве инструкторов для молодых солдат. Девушки учат ребят стрелять и оказывать первую помощь, пользоваться рацией и водить бронетранспортер. С одной стороны, конечно, это может создать ситуации, проблематичные с точки зрения религиозных норм скромности. С другой, могу засвидетельствовать, что жесткие армейские инструкции по предотвращению «ненадлежащего поведения» в основном работают, а характер отношений между полами в армии бесконечно целомудреннее, чем на «гражданке». И жеребячий юмор, характерный для всех армий мира, в присутствии девушек становится более пристойным (кстати, и в присутствии религиозных солдат тоже). Наш сын рассказывал, что сержант обычно спрашивает перед строем: «Религиозных нет?» Лишь получив отрицательный ответ, он позволяет себе рассказать непристойный анекдот.

Жесткие армейские инструкции по предотвращению «ненадлежащего поведения» в основном работают, а характер отношений между полами в армии бесконечно целомудреннее, чем на «гражданке». И жеребячий юмор, характерный для всех армий мира, в присутствии девушек становится более пристойным.

Итак, перед армией есть три пути. Теоретически можно силой принудить харедим служить на общих условиях, бросив весь состав военной полиции на штурм Бней-Брака. Мне этот путь представляется тупиковым. Можно менять всю армию, повышать уровень требований к кошерности пищи (что было бы большим благом) и уменьшать роль девушек (чего девушки решительно не дадут сделать, насколько я могу судить). Еще вариант — продолжать идти по пути создания специальных частей, количество которых будет неизбежно нарастать, и тогда мы еще сможем увидеть хасидские полки и миснагедские батальоны.

Хорошо ли это? В мировой армейской практике представлены обе тенденции. Конечно, армия по природе своей склонна к унификации, к единой форме, уставу. Часто эти тенденции работают на идеологию «плавильного котла», соединяющего разрозненные этносоциальные группы в единый народ. Эту роль ЦАХАЛ выполнил и перевыполнил в первые десятилетия существования страны. Но «сплавлять» воедино можно только тех, кто хочет сплавляться сам. И в самых разных армиях существовали части, созданные по религиозному или этническому принципу, вроде Кавказской туземной конной дивизии в России начала XX века или Еврейской бригады, сражавшейся с нацистами в составе британской армии.

Жизнь покажет, какая комбинация из двух тенденций сложится в данном случае.

Автор о себе:  Мне 45 лет, и у нас с женой Аней на двоих семеро детей. Я родился и вырос в Москве, но вот уже почти 15 лет жизнь моя связана с Иерусалимом, в котором я работаю врачом, и нашим домом — поселением Нокдим в Гуш-Эционе. Последние годы все время и силы, которые остаются от работы и семейных радостей, направляю в наше товарищество «Место Встречи», которым руководит Аня. Товарищество это старается совместить несовместимое и встретить евреев всех сортов и разновидностей, а также «примкнувших к ним товарищей» — на «Месте встречи», которое есть Израиль, Иерусалим, Храм (это как zoom на гугл-карте или как матрешка — какой образ вам больше нравится).  Мнение редакции и автора могут не совпадать.