Когда заходит речь об авраамических религиях, часто приходится сталкиваться с противопоставлением иудаизма христианству и исламу. Иудаизм при этом выступает в роли узконациональной замкнутой религии — в противоположность христианству и исламу, обращенным ко всему человечеству. И тут инерция мышления мешает усомниться в таком, на первый взгляд, привычном, не вызывающем сомнения распределении ролей. На самом же деле стоит задуматься: а откуда взялись эти универсальные идеи в «дочерних» религиях? 

Не нужно прилагать больших усилий, чтобы понять: мессианская мечта о светлом будущем для всего человечества впервые была сформулирована великими еврейскими пророками. Раскаяние и прощение провозглашены общечеловеческим духовным идеалом в книге Йоны. О будущем воцарении Всевышнего над миром, когда все народы и люди признают единство Б-га (идеал ислама), евреи просят в молитве трижды в день. Так в чем источник этого разделения вероисповеданий на общечеловеческие и национальные и почему иудаизм не попадает в число универсальных религий?

Юридическая эмансипация евреев в Европе заставила многих оценивать традиционный еврейский образ жизни как добровольное гетто. Стремление «стать как все», сохраняя при этом свое еврейство, стояло и за появлением реформистского движения в иудаизме, и за первыми сионистами.

Надо сказать, что видимое отсутствие в иудаизме глобальности производит впечатление недостатка не только на его естественных оппонентов, христиан и мусульман, но нередко и на самих евреев. Юридическая эмансипация евреев в Европе заставила многих оценивать традиционный еврейский образ жизни как добровольное гетто. Стремление «стать как все», сохраняя при этом свое еврейство, стояло и за появлением реформистского движения в иудаизме, и за первыми сионистами. Нельзя утверждать, что за этими явлениями скрывался всего лишь тривиальный конформизм: за поиском нового обличья «еврейства с человеческим лицом» был и внутренний конфликт, неудовлетворенность замкнутостью еврейских общин, начавшей особенно бросаться в глаза, когда единство мира стало явным.

Интересно, что в таких вот поисках этот «недостаток» еврейства воспринимается как приобретенный с веками, во многом в результате преследований и тяжести изгнания. Зачастую противопоставляют универсальность Танаха (в особенности книг пророков) позиции самоизоляции, сформулированной в Талмуде и в более поздней талмудической литературе.

В этом есть своя правда: евреям Средневековья сложно было культивировать универсализм, находясь в положении преследуемого меньшинства. Однако некорректно было бы относить идеи обособленности лишь к еврейству галута. Избранность еврейского народа, как заключившего союз с Всевышним на горе Синай, — одна из основ иудаизма. В этот союз могут вступить все желающие — но они присоединяются к уже существующему договору. Понятно, что заповеди, исполнять которые обязывает этот договор (в дополнение к другим своим смыслам), изначально выделяют и отделяют еврейский народ от других народов. Во времена, когда большинство народов поклонялись идолам, изоляционистская составляющая заповедей была особенно важна, об этом подробно пишет Рамбам в своем «Путеводителе колеблющихся». Но и с изменением мира эта функция заповедей сохраняется: еврей живет по своему календарю, ест согласно специфическим диетарным законам и даже когда отдыхает, подчиняется при этом особым правилам. Необходимость сохранения своего уникального предназначения остается с ним всегда и везде.

Несомненный универсализм Торы и одновременная ее направленность на обособление евреев относительно других народов не только не противоречат друг другу, но и взаимно обогащают свое содержание дополнительным смыслом.

Еврей живет по своему календарю, ест согласно специфическим диетарным законам и даже когда отдыхает, подчиняется при этом особым правилам. Необходимость сохранения своего уникального предназначения остается с ним всегда и везде.

Сохранение еврейским народом своей уникальности позволяет сберечь универсальное послание человечеству, которое содержит иудаизм. Еврейство по сути своей основано на провозглашении всеобщности, единства мира. Напротив, попытка отказаться от исполнения задач, ради которых в мире должен существовать избранный народ, неизбежно приводит ко вторичности и провинциальности ассимилированного еврея. Одетый в несовременную одежду житель Меа-Шеарим может быть не в курсе многих событий, происходящих на свете, но он ощущает себя в центре мира и чувствует, как от его духовного служения зависит судьба всего мироздания. В то же время житель Северного Тель-Авива старается быть в курсе самой последней нью-йоркской интеллектуальной моды, и именно поэтому он вторичен и провинциален — ведь он так далек от Нью-Йорка.

Универсальность концепции иудаизма на самом деле куда глубже формулы «ни эллина, ни иудея». И, вместо того чтобы отрицать реальность разделения мира на эллинов и иудеев, лучше признать тот факт, что есть и те и другие — «сотворенные по образу Б-га». Именно благодаря тому, что у каждого народа и у каждого человека есть особенности, сильные и слабые стороны, объединив усилия и направив их в правильное русло, они могут служить Всевышнему «плечом к плечу», как предрекали пророки.

Отказ от миссионерства, еще одна отличительная особенность иудаизма, создающая ложное впечатление «закрытого клуба», не является следствием желания отгородиться от мира. Отказ от активной деятельности по привлечению в свои ряды означает признание того уникального служения Всевышнему, которого достигают другие народы, именно будучи самими собой. Не один народ (подобно мусульманской умме), служащий Творцу по единому образцу, а много различных народов, постигших единство своего Создателя.

Так было в Германии, где «немцам моисеевой веры» ясно дали понять, что никакие они не немцы. Так было во время борьбы с космополитизмом в СССР, когда антисемитизм выразился в форме разоблачения русских псевдонимов, взятых евреями — деятелями культуры и искусства.

Некоторые могут уличить евреев в том, что осознание своеобразия собственной задачи в мире уже автоматически свидетельствует об их пренебрежительном отношении к другим народам. Однако на самом деле такая трактовка диаметрально противоположна истинному положению вещей. С точки зрения иудаизма, должно сохраняться разнообразие народов, поскольку каждый из них служит для осуществления мировой гармонии и прихода эры всеобщего счастья. Такое мировоззрение не может выделить один-единственный народ и противопоставить его всем остальным. Ценя исключительность в себе и в своем народе, научаешься ценить и особость других. Верно и обратное. Именно попытки евреев затушевать границу между собой и другими нациями не только не приводили к согласию, но лишь вызывали отторжение. Так было в Германии, где «немцам моисеевой веры» ясно дали понять, что никакие они не немцы. Так было во время борьбы с космополитизмом в СССР, когда разоблачение русских псевдонимов, взятых евреями — деятелями культуры и искусства, стало одной из форм антисемитизма. Выражение симпатий через мимикрию никогда не кончалось добром для обеих сторон. Нельзя помочь другому, отказавшись от своего. Универсализм достигается не культурной ассимиляцией, а развитием своего духовного потенциала. Таков опыт многих веков, актуальный и в наше время.

Наш глобальный мир ставит проблему замкнутости и всеобщности еще более остро. Современный еврей, даже стремясь приблизиться к своим корням, ощущает несомненный когнитивный диссонанс, сталкиваясь с еврейскими законами, которые, на первый взгляд, выводят его из широкого мира в культурное гетто. При этом важно помнить, что ограничения — это не самоцель, а путь реализации собственной самобытности ради дальнейшего достижения истинной универсальности.

Автор о себе: Детство мое выпало на ленинградскую оттепель, поэтому на всю жизнь осталась неприязнь ко всяческим заморозкам и застоям. В 1979 году открыл том Талмуда в переводе с ятями, в попытках разобраться в нем уехал в Иерусалим, где и живу в доме на последней горке по дороге к Храмовой горе. Работаю то программистом, чтобы добиваться нужных результатов, то раввином, чтобы эти результаты не переоценивать. Публицистика  важна для меня не сама по себе, а как необходимая часть познания и возможность диалога с читателем. Поскольку от попыток разобраться все еще не отказался.   Мнение  редакции и автора могут не совпадать