Ну вот, возвращаемся понемногу в цивилизацию. Снежная буря оставила даже наш относительно теплый пустынный поселок без света и тепла на два дня, без телефона и интернета — на четыре. А в уик-энд мы оказались и вовсе совершенно отрезанными от внешнего мира (Иерусалим и Гуш-Эцион полностью занесло снегом), без возможности подвезти продукты в магазин, без машин скорой помощи. Что же говорить о местах более удаленных, вроде Центральной Самарии, где в некоторых районах света не было целых пять дней, а потому не было и воды. Жители этих населенных пунктов растапливали снег на газовых плитах, а их связь с внешним миром осуществлялась только с помощью вертолетов... Ну, нет лыж в Самарии, не запаслись до сих пор.

Конечно, положительных сторон у бури тоже хватало. Во-первых, мы же просили воды у Всевышнего? Ну, вот Он и ответил. Ноябрь был на редкость жарким и засушливым. Ни одной травинки не показалось в Иудейской пустыне до этой бури, если не считать упрямых (и несъедобных) асфоделий. Дикие газели и домашние овцы с одинаково тоскливым выражением смотрели на прошлогодние колючки. В синагогах уже начали читать специальные молитвы о дожде во время засухи. И тут такое изобилие! В Шаббат, когда буря еще бушевала и с неба лилась смесь дождя со снегом, в насквозь промерзшей и неосвещенной синагоге наш раввин читал благодарственную молитву об окончании засухи. Слова «благодарим Тебя за каждую каплю» звучали весьма нетривиально.

Вчера пробирался я к пациенту по переулкам Меа Шеарим. Нога дворника не ступала еще в этих удаленных от цивилизации местах, не говоря уж о снегоуборочных машинах.

Во-вторых, красота неописуемая. У нас в поселении не было снега, но были свои радости — радуга, например, или река в ущелье. А вот в нескольких километрах к западу уже начинались отличные белые-белые сугробы. Я, выросший в Москве, не припомню там снега такой чистоты — сразу гарь и грязь портили картину. Такой снег можно было увидеть только далеко за городом. А тут вчера пробирался я к пациенту по переулкам Меа Шеарим. Нога дворника не ступала еще в этих удаленных от цивилизации местах, не говоря уж о снегоуборочных машинах (надо сказать, что претензии харедим, что их районы мэрия убирает в последнюю очередь, показались мне на этот раз довольно обоснованными).

Густой, пушистый снег необычайной белизны лежал на заброшенных машинах и упавших деревьях, перегородивших улицы. Мостовая тоже была покрыты слоем снега сантиметров в двадцать высотой, пригодным для неплохой лыжной трассы. Короче, картина из российского детства, по которой сюрреалистически пробирались домой иерусалимские хасиды, причем их теплые полосатые халаты на этот раз казались вполне уместной защитой от непогоды.

Но надо честно признать, что положительные стороны сюрприза природы значительно легче стало оценить только после того, как вернулось хотя бы электричество. Пока этого не произошло, жители нашего поселка были заняты тремя вещами: организацией быта в своих домах, попытками помочь друг другу и непрерывным ворчанием в адрес властей, которые «не чешутся». Что, безусловно, не вполне соответствовало действительности. Все службы — муниципалитет, Электрическая компания, армия, полиция, Скорая помощь — явно работали на износ, пытаясь наладить жизнь занесенных снегом граждан. В нашей деревне электричество вернулось в три часа ночи — благодаря самоотверженности техников, проведших несколько ночных часов на холоде, восстанавливая провода. Однако ощущение тотального бардака не оставляло нас во время разгула стихии ни на минуту, а недостаток достоверной упорядоченной информации мешал, подчас, больше, чем непогода и неработающая техника. Например, многие жители отрезанных от внешнего мира поселений, проведшие три-четыре дня при свечах и завернувшись в одеяло, вполне могли бы скоротать это время где-нибудь у тещи, в теплом и сухом Тель-Авиве — если бы, конечно, кто-то был в состоянии предсказать, когда будет починено электричество, откроются школы и по каким шоссе можно ездить.

Ощущение тотального бардака не оставляло нас во время разгула стихии ни на минуту, а недостаток достоверной упорядоченной информации мешал, подчас, больше, чем непогода и неработающая техника.

Структура оказания помощи индивиду во время природного катаклизма (так же, как в периоды войн и других антропогенных бедствий) имеет форму пирамиды. Ее основанием служит, без всякого сомнения, помощь ближнему. Израиль вообще и поселения Иудеи и Самарии в особенности могут в этом отношении служить образцом. Посреди бури в нашем поселении, например, спонтанно образовалась локальная хевра кадиша, достойно похоронившая скоропостижно умершего пожилого еврея (добраться до гуш-эционовского кладбища опять-таки не позволяли занесенные снегом дороги). Вторым этажом пирамиды служат упорядоченные структуры гражданского общества: волонтерские организации, местное самоуправление, частный бизнес, естественные монополии и т.д. Но все-таки над всем этим должно стоять государство. И желательно, чтобы государство в этой сфере олицетворяла какая-то единая структура.

Я, вообще-то, не большой любитель госструктур. В экономике и образовании, в культуре и религии — чем меньше они лезут в нашу жизнь, тем, мне кажется, лучше. Но у государства есть одна функция, ради которой оно во многом и создавалось: помогать своим гражданам в минуту кризиса, будь то, не дай Б-г, война, эпидемия, землетрясение или снегопад. Абсолютно необходимо, чтобы в каждом населенном пункте имелся бы свой условный «шериф», к которому стекалась бы важная информация и который мог бы принимать адекватные решения.

К тому же не надо забывать, что наша жизнь (хотя мы зачастую еще не отдаем себе в этом отчет) сегодня уже немыслима без средств связи, особенно без интернета. Интернет служит отличным средством самоорганизации граждан, которые могут рассказать друг другу, что происходит с дорогами, школами, медициной и завозом хлеба в магазин. При одном маленьком условии: если этот интернет работает. Когда же отключается электричество, а за ним стационарная телефонная и сотовая связь (а такое возможно не только при недавней буре, но и при катаклизмах иного рода), кто-то должен позаботиться о том, чтобы известить граждан о текущей ситуации.

Посреди бури в нашем поселении, например, спонтанно образовалась локальная хевра кадиша, достойно похоронившая скоропостижно умершего пожилого еврея (добраться до гуш-эционовского кладбища опять-таки не позволяли занесенные снегом дороги).

В последние дни много говорят о необходимости усилить полномочия Министерства охраны тыла, которое возглавляет вообще-то довольно толковый министр, и передать ему эти функции. Идея кажется вполне разумной, и я бы с удовольствием пожертвовал множеством ненужных чиновников из других ведомств, перебросив их на действительно важный участок подготовки общества к критическим ситуациям.

Мы не знаем, какая неприятность обрушится на нас завтра: природная, техногенная или инициированная недружественными соседями. После страшного пожара на Кармеле Израиль закупил отряд пожарных самолетов. Сейчас, наверное, прикупят еще снегоуборочных машин и укрепят столбы электропередач. Жители поселений уже массово обзаводятся дровяными и нефтяными печками и лампами на аккумуляторах. Все это не повредит, конечно, но никак не заменит эффективного управления в кризисной ситуации.

Автор о себе:  Мне 46 лет, и у нас с женой Аней на двоих семеро детей. Я родился и вырос в Москве, но вот уже более 15 лет жизнь моя связана с Иерусалимом, в котором я работаю врачом, и нашим домом — поселением Нокдим в Гуш-Эционе. Последние годы все время и силы, которые остаются от работы и семейных радостей, направляю в наше товарищество «Место Встречи», которым руководит Аня. Товарищество это старается совместить несовместимое и встретить евреев всех сортов и разновидностей, а также «примкнувших к ним товарищей» — на «Месте встречи», которое есть Израиль, Иерусалим, Храм (это как zoom на гугл-карте или как матрешка — какой образ вам больше нравится).  Мнение редакции и автора могут не совпадать.