Сельского учителя Илью Фарбера выпустили на свободу. В его деле присутствовала и этническая подоплека. А перформанс, организованный сыном Фарбера к выходу отца из тюрьмы, стал поводом для всплеска антисемитских высказываний.

Илья Фарбер, если кто не знает, — сельский учитель, которого обвинили во взяточничестве и превышении должностных полномочий. Фарбер провинился в первую очередь в том, что этаким подвижником поехал повышать уровень культуры на селе. Односельчане Фарбера во время суда говорили, что культура эта им не особо-то и была нужна. Им вторил гособвинитель, который с пафосом задавал в зале суда риторический вопрос: «Может ли человек по фамилии Фарбер бесплатно помогать деревне?» То, что фамилия в этой стране может стать уликой и даже основанием для приговора, ни для кого не новость. То, что российская судебная система имеет к законности такое же отношение, как производство гвоздей к партитуре «Лебединого озера», тоже. Но сюжет получил развитие, в котором уже вообще не осталось ни правых, ни виноватых.

То, что фамилия в этой стране может стать уликой и даже основанием для приговора, ни для кого не новость. То, что российская судебная система имеет к законности такое же отношение, как производство гвоздей к партитуре «Лебединого озера», тоже.

Сын Ильи Фарбера, Петр, к выходу отца из тюрьмы подготовился основательно. К ногам освобожденного он бросил специально купленные звездочки, которые обычно сияют на погонах офицеров российской армии. Фарбер буквально прошел через тернии к звездам. Вернее, по ним, топча их и попирая. Что именно вкладывал в этот перформанс юный Петя Фарбер, сложно понять. То ли то, что в его представлении вышедший на волю по УДО отец (с очень грустными и испуганными глазами) героически победил осудившую его систему, то ли то, что с этого момента начинается его звездный путь. Почему не остановил эту довольно странную акцию педагог Илья Фарбер, в общем, понятно: он из тюрьмы вышел, он там три года просидел, ему не до педагогики и перформансов, наверное. Но сложно отрицать, что произошедшее — бестактность и хамство, которые, наверное, можно списать на юношеский максимализм Петра Фарбера. И на большую обиду мальчика на систему, которая отняла отца на три года. Петр все это время проводил с братом Ромой акции протеста и выступал на телеканале «Дождь».

К несчастью, в последнее время в России политические протесты выглядят все больше как идиотничанье и откровенное хамство, хоть и называются многозначительным словом «акционизм». Но факт остается фактом: Фарбер, который при такой-то фамилии осмелился нести в сельские массы «вечное, доброе, светлое», теперь еще и прошелся по чести всех русских офицеров. Включая дедов колумнистки «Комсомольской правды» Ульяны Скойбеды, которая уже не раз поражала воображение читателей своим животным антисемитизмом, квасным патриотизмом и отсутствием в текстах знаков препинания. Пресловутая Скойбеда, напомню, была до слез возмущена тем, что «израильтянка Дина Рубина учит россиян русскому языку» (писательницу пригласили читать текст Тотального диктанта). Не менее болезненно она восприняла и то, что политик Леонид Гозман сравнил в своем блоге сталинский СМЕРШ с войсками СС. Скойбеда расстроилась настолько, что не смогла сдержать эмоции: «Порою жалеешь, что из предков сегодняшних либералов нацисты не наделали абажуров».

Фарбер, который при такой-то фамилии осмелился нести в сельские массы «вечное, доброе, светлое», теперь еще и прошелся по чести всех русских офицеров. Включая дедов колумнистки «Комсомольской правды» Ульяны Скойбеды.

Теперь вот Скойбеда (из-за которой «Комсомольская правда» получает предупреждения от Роскомнадзора, но увольнять ее, кажется, никто не собирается) снова ужасно огорчилась. И решила выступить в защиту чести российских офицеров, звезды которых топтал ногами освобожденный Илья Фарбер. Еще раз повторю: поступок Фарберов выглядит для меня такой же бестактной и отвратительной глупостью, как пляски группы Pussy Riot в церкви и прибитые к брусчатке Красной площади гениталии Петра Павленского. Однако же реакция Скойбеды, а вслед за ней, естественно, и интернет-сообщества, которое тут же взялось проклинать Фарбера за неуважение к героям России, довольно предсказуема. «Он шел прямо по ним. По золотым офицерским звездам, которые рассыпал перед ним кудрявый сын. Топтал их», — так художественно начинает очередной свой антисемитский пасквиль колумнистка «Комсомолки». Дальше больше: «Говорить о том, скольких людей оскорбили отец и сын, и каких людей, — значит, метать бисер перед свиньями, — переживает она. — Фарберы не поймут, а прочим людям комментарии не нужны».

Со Скойбедой все понятно и спорить с ней — занятие неблагодарное и скучное. Но Скойбеда, к сожалению, отнюдь не одинока, просто всех ее единомышленников невозможно взять на работу в «Комсомольскую правду» — бюджета не хватит. Российская реальность такова, что «человек по фамилии Фарбер» (многие из читающих могут подставить свою и не ошибутся) в первую очередь будет именно человеком по фамилии Фарбер. Именно эта злосчастная фамилия всегда будет уликой в заведенном против него уголовном деле (хорошо, если не основанием), именно она красной тряпкой развевается перед глазами радетелей за честь страны, а за нею уже не видны ни поступки, ни характер, ни содержание.

Со Скойбедой все понятно и спорить с ней — занятие неблагодарное и скучное. Но Скойбеда, к сожалению, отнюдь не одинока, просто всех ее единомышленников невозможно взять на работу в «Комсомольскую правду» — бюджета не хватит.

Я в целом даже готова согласиться с этой самой Скойбедой, когда она говорит, что дефиле по офицерским звездам оскорбляет память дедов. Но ведь не только ее дедов. Звезды эти носили очень многие евреи, которые служили в Советской Армии во время Великой Отечественной войны, которые погибали рядом с ее дедами. Ни те ни другие, мне кажется, предположить не могли, что когда-то их внуки будут топтать их звезды или заходиться в яростном антисемитском порыве. Ни те ни другие, освобождая концлагеря, и не подозревали, что делать им этого не следует. Первым потому, что с «фамилией Фарбер» все равно навсегда останешься лишь приложением к своей фамилии. Вторым потому, что лучше бы оставить узников там — пусть бы нацисты наделали из них абажуры, чтоб их либеральные внуки Скойбеду не раздражали. Чудовищность и обидность ситуации даже не в том, что мы по-прежнему существуем в режиме «свой-чужой» и эта система координат ничем не отличается от средневековой. Самое горькое здесь, пожалуй, — это полное бессилие, которое я испытываю, когда думаю обо всех участниках этого события. Потому что первые никогда не поймут, что любая их глупость или бестактность всегда может стать поводом для новой Хрустальной ночи. А вторые и вовсе никогда ничего не поймут. Не стоит и объяснять.

Автор о себе:   Мои бабушка и дедушка дома говорили на идиш, а я обижалась: «Говорите по-русски, я не понимаю!» До сих пор жалею, что идиш так и не выучила. Зато много лет спустя написала книгу «Евреи в России. Самые богатые и влиятельные», выпущенную издательством «Эксмо». В журналистике много лет — сначала было радио, затем — печатные и онлайн-издания всех видов и форматов. Но все началось именно с еврейской темы: в университетские годы изучала образ «чужого» — еврея — в английской литературе. Поэтому о том, как мы воспринимаем себя и как они воспринимают нас, знаю почти все. И не только на собственной шкуре.       Мнение редакции и автора могут не совпадать