Петербург, август. Дождичек, ясное дело. Вываливается наша пестрая семейка, в разноцветных головных уборах, с развевающимися на ветру пейсами и цицит, из Этнографического музея прямо на канал Грибоедова. Мирные питерцы оборачиваются и откровенно разглядывают, дивясь чудному зрелищу. В какой-то момент я понимаю: они думают, что мы сбежавшие экспонаты выставки «Евреи России».

Здесь я хочу отвлечься и воспеть хвалу создателям этой замечательной экспозиции. Этнографический музей и сам по себе отличный, незаслуженно забытый, незаметный в тени своего солидного собрата — Кунсткамеры. А уж его еврейские залы — просто наслаждение для любителей нашей старины! Ради одних только средневековых рукописных книг стоит сюда зайти, но не только. Недаром к концу посещения мы обнаружили, что у истоков собрания стоял такой неординарный человек, как Семен Ан-ский. И при этом главное не забыто: у входа посетителей встречает нехитрый, но трогательный фильм с видами Израиля. Хотя выставка и про «евреев России», здесь считают нужным напомнить, «откуда мы и куда».

Некоторые вопросы прохожих уже предсказуемы, и мы с готовностью на них отвечаем: ‎‎«Как правильно называются ваши шапочки?», «На чем они держатся, почему с головы не ‎падают?», наконец, «Где их покупают?»‎

Но вернемся к реакции ошалевших прохожих. Мы полтора десятка раз проводили каникулы в России, и куда нам только не случалось забредать в таком же точно прикиде и схожим составом. Некоторые вопросы прохожих уже предсказуемы, и мы с готовностью на них отвечаем: «Как правильно называются ваши шапочки?», «На чем они держатся, почему с головы не падают?», наконец, «Где их покупают?»

Так вот, нынешний визит в Питер — первая за долгие годы поездка в Россию, во время которой нам несколько раз довелось слышать за спиной ремарки типа «Чего-то много тут евреев развелось». Единственный предыдущий инцидент случился на Манежной площади в Москве немало лет тому назад, когда распространитель газеты «Завтра» пожелал мне «валить в свой Израиль». Я с понятным удовольствием сообщил дядечке с горящими глазами, что пожелание его выполнено, причем давно. Но этот-то, с горящими глазами, был еще из той, давней жизни. А эти, питерские, — уже из новой.

Почему именно сейчас? Почему именно в Питере? Легче всего списать это на общую, мягко говоря, нервозность общественной атмосферы, царящей в России в последние месяцы. Но, наверное, этого объяснения недостаточно. Может быть, ближе к истине такой ответ: в пресытившейся Москве начхать уже всем и на всех, включая и еврейское семейство на улице. И в полуночной волоколамской электричке или в продмаге на окраине Конаково люди заняты более жизненными вопросами, чем несуразный сосед с книжкой, написанной непонятными буквами справа налево. Они заняты сном, любовью, выпивкой, заботами, усталостью... А вот где-то посередине между изобилием и тяготами повседневности, между космополитичной столицей и традиционной окраиной — в том же Питере — обнаруживается более питательная среда для антисемитизма. Впрочем, любые обобщения на основании кратких визитов и разрозненных встреч малого стоят, а антисемитов, как и юдофилов, можно встретить в любом месте «от Кремля до самых до окраин».

Можете спросить меня: а зачем вообще светиться? Можно же прикрыть голову нейтральной кепочкой, заправить цицит в штаны, и тогда ни один враг не догадается. Есть даже такая специальная форма кепочек в России — вроде и еврейская, а вроде и маскировочная. Хотел бы я посмотреть на того антисемита, которого обманет столь нехитрый камуфляж.

Поступить именно так нам настойчиво предлагали милые ашдодские дамы марокканских корней, которых мы встретили бродящими с ошалелым видом по Гостиному двору. «Какое счастье встретить израильтян!» — радовались дамы, не нашедшие никакого общего языка с продавщицами. И, понизив голос, добавляли: «Они же нас тут все ненавидят».

Наш младший сын тут же спросил меня: «Если они так думают, зачем же тогда приехали?» Ответа у меня не нашлось. Думай я так о русских, ни в жисть бы не поехал в Россию. И уж совсем странной мне кажется идея добровольно отправляться туда, где надо постоянно маскироваться.

Ни на мгновение не позволю себе осудить того, кто считает нужным лишний раз не выделяться. Может, один раз получив «по морде, а не по паспорту», и я бы вел себя иначе, особенно если бы долг, семейный или какой другой, удерживал меня от самого естественного в таких случаях решения — перебраться в свою страну, где скрываться не надо.

«Если они так думают, зачем же тогда приехали?» Ответа у меня не нашлось. Думай я так о русских, ни в жисть бы не поехал в Россию. И уж совсем странной мне кажется идея добровольно отправляться туда, где надо постоянно маскироваться.

Но лично мне кажется важным если уж выезжать из Израиля на время отпуска, то только так, чтобы нести с собой атмосферу Святой земли. Надо сказать, что и еврейские общины в странах рассеяния мне понятнее всего тогда, когда психологически люди там делятся на временно (пусть даже на двадцать лет, на полжизни) приехавших из Израиля и на по какой-то причине еще не уехавших. В одной из таких общин недалеко от Бостона случилось нам как-то провести незабываемый шаббат, и ощущение «почти израильтян» исходило там даже от коренных американцев. Доказательством истинности этого ощущения стал тот факт, что большая часть молодежи из этой синагоги вот-вот отправлялась служить в израильской армии, прежде чем с головой погрузиться в учебу или работу в своей Америке.

Впрочем, иной раз неожиданно приятное впечатление можно получить и гуляя в узнаваемом (многими) обличье по российским закоулкам. Вылезаем мы как-то из электрички на одной дальней подмосковной станции. Навстречу идет парень в национальной киргизской шапке, слегка подшофе.

— О! Израильская пехота высадилась! — говорит он, взглянув на мальчишек.

— Она самая, — отвечает моя жена.

— Мир вашему дому! — восклицает парень. — По-вашему, значит, шалом, а по-нашему — салям!

Война в Газе в тот момент еще продолжалась, прошу заметить. Так что все не так уж плохо.

Автор о себе: Мне 46 лет, и у нас с женой Аней на двоих семеро детей. Я родился и вырос в Москве, но вот уже более 15 лет жизнь моя связана с Иерусалимом, в котором я работаю врачом, и нашим домом — поселением Нокдим в Гуш-Эционе. Последние годы все время и силы, которые остаются от работы и семейных радостей, направляю в наше товарищество «Место Встречи», которым руководит Аня. Товарищество это старается совместить несовместимое и встретить евреев всех сортов и разновидностей, а также «примкнувших к ним товарищей» — на «Месте встречи», которое есть Израиль, Иерусалим, Храм (это как zoom на гугл-карте или как матрешка — какой образ вам больше нравится).  Мнения редакции и автора могут не совпадать.