Мудрецы заповедали нам учиться у всякой твари, а полученный урок использовать для улучшения своего морального облика. Тема альтруизма в эволюции животного мира, конечно, не нова. Еще в школе любимая учительница заставила меня задуматься над парадоксальностью и кажущейся невозможностью этого явления. И все же впервые я увидел ясное и доступное изложение и самой этой проблемы, и ее возможных решений в недавно изданной на русском книге Мэтта Ридли «Происхождение альтруизма и добродетели». 

Итак, научная проблема формулируется следующим образом: если выживает всегда самый приспособленный, то гены всякого, кто сожрал ближнего своего, отобрал у него еду, самку, гнездо или пещеру, должны успешно передаваться потомству. А гены всяческих фраеров, помогающих ближним, делящихся добычей и тем более рискующих собой ради других, должны, наоборот, благополучно вымываться из генофонда. Вершиной эволюции, по этой логике, должно стать животное хитрое, подлое, жестокое, безжалостное ко всем, кроме своего потомства, и к тому же неразборчивое в половых связях, что тоже способствует передаче генов будущим поколениям.

Мы хотим создать себе репутацию. Вначале среди «своих», ведь хорошая репутация позволяет нам рассчитывать на ответные жесты со стороны окружающих. Затем — среди посторонних людей. Наконец, развивается присущее исключительно человеку желание прилично выглядеть в своих собственных глазах.

В какой-то степени это действительно так. И животный, и человеческий мир полон эгоизма и жестокости. Увы, идеалистические представления князя Кропоткина о том, что альтруизм характерен для животного мира в целом, не подтверждаются фактами. Тем не менее науке известно множество проявлений альтруизма среди животных. Самый простой с точки зрения научного объяснения случай касается детей: поскольку у них те же гены, что и у родителей, то, трудясь ради них, отдавая им пищу и даже жертвуя ради них жизнью, животное заботится о сохранении наследственности. При этом потомство более заботливых родителей, понятно, имеет больше шансов на выживание.

Еще один шаг — сделать что-либо по принципу «ты мне, я тебе», который знаком даже довольно примитивным существам. Когда акула позволяет рыбке-чистильщику себя почистить и воздерживается от того, чтобы сразу после этого ее слопать (а ведь могла бы таким образом получить оба удовольствия разом), ее поступок вполне укладывается в логику эволюции. Ведь если бы поколения акул не проявляли подобной сознательности, их давно некому было бы чистить.

Следующий уровень эволюции требует уже несколько большего. Дельфины и бабуины все время помогают товарищам по стае, не требуя немедленной взаимности. Однако исследователи обнаружили, что животные эти хорошо запоминают, кто помогал другим, а кто утащил добытое в уголок и слопал в одиночку. В другой раз таким эгоистичным животным помогают менее охотно. Подобные отношения ученые нашли и у летучих мышей, стоящих на лестнице эволюции на более низкой ступени.

И, наконец, человек. Автор книги доказывает с помощью множество примеров, что человек — животное общественное. Для своих товарищей по племени (партии, взводу, деревне) он делает очень многое, гораздо больше, чем шимпанзе или дельфин. При этом и у нас взаимность играет важную роль: недаром в маленькой деревне люди лучше относятся друг к другу, чем в большом городе. Опыты показывают, что мы можем помнить (неосознанно), как ведут себя по отношению к нам порядка 150 человек: кто-то по-товарищески, кто-то не очень — и соответствующим образом поступать с каждым из них.

Учение Торы использует наши инстинкты, наши сложившиеся в процессе эволюции свойства, не переламывая их, а перерабатывая и возвышая. То есть, по сути дела, иудаизм продолжает работу, начатую эволюцией.

Однако есть у человека и особенность, которая не встречается среди животных. Мы не стараемся пролезть без очереди, только потому что вокруг исключительно незнакомые люди, мы не берем чужого, только потому что никто этого не заметит. Возможно, не все, но многие из нас часто поступают хорошо, даже если это некому оценить. Ридли объясняет это тем, что в процессе эволюционного развития человека у нас появилось интересное свойство: мы хотим создать себе репутацию. Вначале среди «своих», ведь хорошая репутация позволяет нам рассчитывать на ответные жесты со стороны окружающих. Затем — среди посторонних людей. Наконец, развивается присущее исключительно человеку желание прилично выглядеть в своих собственных глазах.

Процесс формирования репутации — часть эволюции. Первобытный человек, который не забирал себе все мясо, а отдавал часть соседу, сломавшему ногу на охоте, шел спать менее сытым. Но благодаря этому у него складывалась репутация, и в следующий раз другой пещерный человек, причем необязательно тот, кому он помог, спасал его ребенка от диких зверей. В результате шансы выжить статистически оказывались выше у того, кто вел себя сообразно нормам этого пещерного общества.

Примерив выводы Ридли к еврейской традиции, я осознал, что учение Торы использует наши инстинкты, наши сложившиеся в процессе эволюции свойства, не переламывая их, а перерабатывая и возвышая. То есть, по сути дела, иудаизм продолжает работу, начатую эволюцией.

Взять, например, наше инстинктивное желание принадлежать к группе, к племени. Тора принимает это. Например, в формуле «бедняки своего города предпочтительны». Тора говорит здесь: окей, вам приятнее помогать соседским беднякам, чем иногородним — нет проблем, давайте в первую очередь им. Аналогично этому, когда Тора велит земледельцу отделять десятину левитам, она разрешает ему выбрать левита знакомого, к которому испытываешь симпатию.

Да, сначала ты учишь Тору и совершаешь благие дела, только повинуясь унаследованному от предков желанию понравиться окружающим. Пусть так. Но затем ты должен преодолеть это желание и совершать добрые поступки бескорыстно, ради Всевышнего, иногда даже вредя этим своей репутации в глазах окружающих.

На более глубоком уровне это касается вообще любых благих поступков, совершаемых ради завоевания хорошей репутации. Мудрецы задаются вопросом: пристало ли еврею давать деньги на благотворительность для того, чтобы его благодарили и считали за добряка? Стоит ли учить Тору для того, чтобы прослыть среди окружающих мудрецом? Ответ наших учителей был в целом положительным.

Однако иудаизм не останавливается на том, чтобы освятить исторически сложившиеся стандарты поведения. Иудаизм требует от нас, опираясь на эти стандарты, сделать следующий шаг. Да, сначала ты учишь Тору и совершаешь благие дела, только повинуясь унаследованному от предков желанию понравиться окружающим. Пусть так. Но затем ты должен преодолеть это желание и совершать добрые поступки бескорыстно, ради Всевышнего, иногда даже вредя этим своей репутации в глазах окружающих.

Аналогичным образом дело обстоит и с нашим желанием принадлежать к группе. Помимо помощи «своим», Тора требует от нас любить пришельцев, чужаков и тем самым постоянно выходить за пределы круга своих единомышленников, своего рода, наконец, своего народа. А любовь в иудаизме, как известно, не бывает чувством: она должна выражаться в действии — активной помощи всяким «понаехавшим».

Завтра мы начнем читать книгу Берейшит, историю о сотворении мира. На нее можно взглянуть и как на рассказ о том, как Всевышний шаг за шагом взращивает на этой земле достойного собеседника Себе. И на этом пути приличный человек превосходит злодея, а праведник — приличного человека. По крайней мере на столько же, насколько жаба превосходит медузу, а дельфин — жабу.

Автор о себе: Мне 46 лет, и у нас с женой Аней на двоих семеро детей. Я родился и вырос в Москве, но вот уже более 15 лет жизнь моя связана с Иерусалимом, в котором я работаю врачом, и нашим домом — поселением Нокдим в Гуш-Эционе. Последние годы все время и силы, которые остаются от работы и семейных радостей, направляю в наше товарищество «Место Встречи», которым руководит Аня. Товарищество это старается совместить несовместимое и встретить евреев всех сортов и разновидностей, а также «примкнувших к ним товарищей» — на «Месте встречи», которое есть Израиль, Иерусалим, Храм (это как zoom на гугл-карте или как матрешка — какой образ вам больше нравится).  Мнения редакции и автора могут не совпадать.