«Первая строка им же самим давеча переписанного донесения изображена была:

Ваше превосходительство Милостивый Государь.

Для малого ребенка уже было небезызвестно, что обращение, в одну строку написанное, означало приказание, а в донесениях лица подчиненного, и в особенности такому лицу, как барон Аракчеев, можно было писать только в двух строках:

Ваше Превосходительство

Милостивый Государь,

что означало подчинение и вежливость».

Мы, конечно, помним, что не это стало самой знаменитой ошибкой тыняновского писаря. Из его неопытности родился целый будущий генерал и надёжа императора.

«Аракчеевщина» требует дисциплины во всем, не только строевой, но и строчной. И, конечно, прописной! Сколькие пали жертвой неаккуратности в письме: достаточно вспомнить городские легенды о судьбе корректора, пропустившего опечатку в монаршем имени – всего одну букву «р», незаконно занявшую место «т» в кличке Великого кормчего и Друга физкультурников.

Напечатанное слово входит в вечность. Я еще застал кухонных аналитиков, умеющих по порядку праздничных «призывов ЦК КПСС к советскому народу» безошибочно определять векторы советской политики.

Вся эта словесная конспирация, так ярко описанная Оруэллом, не могла не привести к чудовищному результату – слова перестали соответствовать своему прямому смыслу. Не по безграмотности, а по злому умыслу. И теперь по все стороны баррикад звучат бессмыслицы.

Из новостей: «Правозащитники доказали незаконность освобождения Васильевой». Покойный Плевако перевернулся в гробу: ему, недоумку, не могло прийти в голову, что «защита» может возмущаться освобождением из-под стражи женщины, не задушившей своего ребенка.

Но что это я, куда? Я же о словах, а не о делах. Вот новость: активисты движения «Божья воля» 14 августа устроили погром на выставке нонконформистского искусства 60–70-х годов «Скульптуры, которых мы не видим» в «Манеже», повредив несколько экспонатов, показавшихся им богохульными. Вычленяем слова «погром», «показались» и «богохульными». Да, и главное – «Божья воля». Мне что-то показалось – я устраиваю погром, потому что такова Божья воля. Божья воля = погром. Мне, Боруху Горину, такое тождество представляется богохульством. И что мне делать с моими оскорбленными религиозными чувствами?

Или вот – что-то мои религиозные чувства оскорблены необрезанным Давидом. Во Флоренцию ехать влом, схожу в Пушкинский – обрежу.

Чувства. В простонародье именуемые «чуйкой». Можно! Уже можно! Приходить в храм петь непотребные песенки нельзя – с Васильевой на нары, а уничтожать в музее художественные произведения можно. Вот и вся чуйка.

Кстати, о чувствах. Религиозных, понятное дело. И о богохульстве. «Судей и стражей поставь себе во всех воротах твоих». Второзаконие, Священная книга. Чувствую я, что присваивание себе функций Судьи есть не только прямое нарушение этой заповеди, но и богохульство. Потому что «божья воля» – «погром»?!