Две недели назад в Израиле произошла небольшая юридическая революция. Точнее, контрреволюция, поскольку она вернула – пока что только в одном вопросе – здравый смысл и базовую моральную норму на место. На то место, с которого их свергла тихая ползучая революция два десятилетия назад.

Как и многие из нас, я наивно считал: определяют, что такое преступление, избранные народом законодатели. Как оказалось, это так, только если дело дошло до суда. Однако возбуждают уголовные дела полиция и прокуратура. И вот они руководствуются не только законом, но и служебными инструкциями, в которых порой можно обнаружить удивительные сюрпризы.

К таким, например, относится и инструкция за номером 2.5, утвержденная в середине 1990-х годов генеральным прокурором Эдной Арбель. Изюминка этой инструкции была в том, что она фактически освобождала женщин, давших заведомо ложные показания о сексуальном и ином насилии в отношении себя или детей со стороны партнера или мужа, от уголовного преследования.

Естественно, в прокурорской инструкции не говорится напрямую об освобождении от ответственности за лжесвидетельство. Там это называется противоречивые показания, под которыми подразумевается, что в полиции – одно, в суде – другое. На практике это означало, что если женщина напишет в полицию заявление, что ее супруг – чудовище, насильник, садист и педофил, то мужа арестуют и посадят в КПЗ в рамках расследуемого уголовного дела. А если жена потом свои показания изменит – ей за это ничего не будет! За это время уже решен вопрос о разводе, определена судьба детей, разделено имущество – явно не в пользу содержащегося в СИЗО «преступника». А по дороге – загублено доброе имя человека, лишившегося семьи, дома, а зачастую и работы. Видимо, он должен быть благодарен, что хотя бы в тюрьму не посадили.

Проведенное недавно доктором Йоавом Мазом исследование показало, что от трети до двух третей жалоб на сексуальное насилие против детей оказываются на поверку ложными кляузами матерей. В исследовании, которое и повлияло на политику прокуратуры, приводилась чудовищная статистика: в Израиле происходит около 500 самоубийств в год, и около 200 из них совершают мужчины в процесcе развода. Значит ли это, как утверждала одна из юристов, готовивших это исследование, что часть этих смертей оказывается на совести генерального прокурора Эдны Арбель?

На мой взгляд, не обязательно: ведь самоубийство никак не может служить доказательством невиновности. Покончить с собой мог и невинный, и преступник, чьи злодеяния вдруг стали достоянием гласности. Но заставить нас задуматься эта цифра должна.

Впрочем, этим цифрам можно противопоставить и другие, не менее чудовищные: в среднем 15–20 женщин в год гибнут в Израиле от рук своих мужей или партнеров. Вероятно, что на каждую убитую своим мужем женщину приходятся тысячи избитых. Официальные структуры оценивают, что мужья регулярно избивают до 200 тысяч женщин в стране. И с этим тоже надо что-то делать.

Семейное насилие захватывает все слои общества, от него не застрахована никакая, даже самая благообразная с виду семья. Однако средство, предложенное прокуратурой для лечения этой хронической болезни, оказалось едва ли не хуже самой болезни. Это средство – попустительство и поощрение лжесвидетельства, воплощенное в злополучной инструкции номер 2.5.

Одна из проблем может быть связана с тем, что семейное насилие происходит в одних семьях и больше характеризует одни круги общества, а обращения в полицию и судебные иски – совсем другие. Например, с 2002 по 2010 годы треть случаев убийства супруги было совершено в арабских семьях, четверть – в среде репатриантов из бывшего СССР и еще 10% – в среде выходцев из Эфиопии. В сумме эти три сектора дают около двух третей таких убийств! У меня нет цифр, но навскидку представляется очевидным, что в числе клиентов адвокатов по семейным делам распределение по социальным группам совсем другое, хотя бы потому, что такой поход – недешевое «удовольствие».

Приходится признать, что многие в наше время уже не ощущают глубины морального падения, связанного с нарушением девятой из Десяти заповедей – «Не лжесвидетельствуй». Люди привыкли говорить в суде то, что помогает достичь желанной цели – например, развода и алиментов, – даже если их слова так же далеки от истины, как земля от Небес.

В написанной 500 лет назад книге великого Рабле Пантагрюэль в своем путешествии попадает, кроме прочего, в безобразную и грязную страну Прокурацию, населенную ябедниками. Обитатели этого острова зарабатывали хлеб тем, что постоянно были биты. И если долгое время их никто не бил, то они вместе с женами и детьми умирали от голода. На протяжении нескольких глав Рабле с отвращением описывает людей, превративших судебные тяжбы в образ жизни и источник пропитания. Но перечитывая сегодня эти страницы, я с удивлением обнаружил, как же все эти отвратительные ябедники, по большому счету, милы и безобидны: ведь они тащили свои жертвы в суд только после того, как их и впрямь побили, хоть для этого и требовалось устроить провокацию. Что бы сказал Рабле о современных ябедниках, дающих заведомо ложные показания, и адвокатах, с удовольствием помогающих клиенту сочинить небылицу и отстаивающих ее в суде?!

Мне бы хотелось дать совет феминистским и другим организациям, если они действительно хотят помочь реальным жертвам: сами потребуйте, чтобы ложная кляуза о насилии каралась бы ровно с той же суровостью, что и само насилие. Справедливая борьба должна, прежде всего, стоять на надежном фундаменте правды. Остается надеяться, что такая контрреволюция продолжится и в других сферах.