Такие истории происходят в Израиле на каждом шагу. Ничего особенного: опоздала на поезд в шаббат и стояла задумчиво на остановке автобуса в чистом поле у шоссе, размышляя, придет последний автобус или уже нет. Рядом оказалась единственная живая душа – арабская девушка, замотанная в черное. И больше никого: перед шаббатом все уже дома, на стол накрывают. Да, я испугалась. И преодолев свой страх, спросила ее на иврите, как дела, но ответа не получила. И ушла в тень. Чтобы не отсвечивать. Шли минуты. И вдруг я увидела, что девушка в черном активно мне машет, зовет и чуть не пляшет. Оказывается, вдалеке показался долгожданный автобус. Мне, сознаюсь, стало немножко стыдно. Хотя ни я, ни она не виноваты в том, что мы не братаемся прямо тут, на остановке.

На прошлой неделе в Израиле на фоне ползучей интифады и громких дискуссий о том, можно ли добивать раненого, лежащего на земле и обезвреженного террориста или все-таки нельзя, произошло событие, казалось бы, незаметное. Министерство здравоохранения выяснило, что в родильных отделениях некоторых больниц Израиля существуют отдельные палаты для еврейских и арабских женщин. Это не официальная политика больниц, так просто удобнее… Якобы шумные арабские семейства мешают девушкам заниматься важным делом – рожать. Министерство высказало свою позицию – это непорядок. Но вдруг на общественную сцену вылез депутат Кнессета Бецалель Смотрич, который в своем твиттере написал, что его жена лежать в палате вместе с арабами не хочет, мол, это шумно. А позже усугубил, добавив, что дело не в шуме, а в том, что идет война, и «родившийся младенец, возможно, через несколько лет захочет убить нашего ребенка».

«Ну, в общем, приехали», – подумали очень многие израильские журналисты, депутаты, да и простые граждане. Сегодня они не хотят лежать в одной больничной палате с арабкой, завтра не захотят с эфиопкой, послезавтра – с русской, а потом – лесбиянкой и т.д. Мы это уже проходили. У нас тут сегрегация скоро начнется, полумесяцы на арабские рубахи заставят нашивать. «Все правильно, у нас война!» – кричат в ответ другие и дальше в непарламентских выражениях высказываются о врагах, к которым причисляют без малого два миллиона проживающих в Израиле арабов, а заодно и всех левых.

Не вдаваясь во все столетние перипетии противостояния народов на Святой Земле, вспомним, что во времена войн (настоящих, не похожих пока еще нынешнюю) политики издавна запускали процессы дегуманизации и делегитимизации врага. Кроме известных всем примеров расовой теории в действии – желтой звезды и Освенцима, есть огромное количество и других. Слова «хороший индеец – мертвый индеец», принадлежащие почитаемому сейчас всеми президенту Теодору Рузвельту, овладели массами потому, что отвечали сразу на все вопросы и разрешали истреблять без всякого сожаления. Потом это подхватили. «Хороший узкоглазый – мертвый узкоглазый» – это уже война во Вьетнаме. О «нигерах» уж и говорить не приходится… Путь из хижины дяди Тома был долог и залит кровью.

Политики знают: чтобы пламя разгорелось хорошенько, надо лишить врага человеческих черт и говорить языком ненависти. «Боши», «русские свиньи», «арабьё»… В свое время Германия в этом тоже сильно преуспела, изображая, например, евреев в виде крыс. И вот что интересно: в Израиле в 2001 году в одной известной газете появилась карикатура, на которой именно крысы вторгались в Израиль. Уж очень неприятные параллели.

В палестинских СМИ сейчас идет широкомасштабная антисемитская пропаганда. В палестинских школах висят портреты шахидов, имамы объясняют, как лучше убивать, а в мультфильмах страшные евреи вступают в сговор с дьяволом, чтобы вместе погубить Мухаммеда. С этой волной ненависти нужно тоже бороться. Причем не удивляясь, что европейские СМИ и дальше не будут обращать на эту демонизацию никакого внимания.

Что же дальше? Возложить на целый народ коллективную ответственность за террористические акты и за эту бессовестную пропаганду? Вводить отдельные палаты в больницах, отдельные автобусы, магазины, скамейки в парке?.. Далеко можем зайти. Конечно, я всё помню про террористов-самоубийц, бросающихся на нас из-за угла, но я также не хочу забыть о совести ради выживания и дальше гордо нести «бремя белого человека». Нет, я не буду извиняться перед девушкой на автобусной остановке за свой страх, я просто пожелаю ей и себе оставаться людьми. Иначе мы отбросим нашу страну назад, в то самое кровавое прошлое, из которого евреи и вышли, радуясь, что здесь никто не повесит на них желтую звезду. И не только на них, и не только звезду.