Приключения у семьи Злобинских начались, как только они подали документы на отъезд. Отец по работе на оборонном заводе имел «допуск», и семья получила отказ. А вместе с отказом пошли приглашения в компетентные органы – для бесед.
– Зачем вам в Израиль? – спрашивали в компетентных органах.
– У меня там брат, – отвечал Злобинский-старший. – Хотим воссоединиться с ним на исторической родине.
Воссоединение семей было единственной официальной причиной, по которой СССР разрешал еврейскую эмиграцию из страны. В компетентных органах понимающе улыбались.
– Конечно. Все вы так говорите. А потом вместо исторической родины едете в Америку. Вот товарищ Икс, тоже отказник. Дали мы ему разрешение, а он укатил в Чикаго. Или товарищ Игрек. Этот теперь в Бостоне.

Злобинские, если честно, тоже думали об Америке. Но когда им наконец в 1976 году дали разрешение, отец твердо решил: едем в Израиль. Во-первых, чтобы доказать – компетентные органы тоже ошибаются. А во-вторых, чтобы тем, кто уезжал после него, не могли сказать: а вот и Злобинский, например, хотел с семьей воссоединиться, а оказался в Америке.

Их Вове было тогда 16 лет, и он занимался фехтованием. В фехтование он попал случайно: как все киевские пацаны, он с детства грезил футболом и «Динамо», но в детскую школу команды его не взяли. И очень зря, потому что был он, похоже, атлетом от Б-га и в фехтовании здорово преуспел. Приехал в Израиль, увидел, что там как раз проходит чемпионат, принял в нем участие и без всякой подготовки выиграл.
– Уровень там был низкий, – говорит он.
О нем писали в газетах, но поскольку, только-только приехав, иврита он не знал, то мог лишь любоваться на свои фотографии в прессе.

В том же 1976 году в Монреале должна была состояться Олимпиада. А почему бы не послать парня на Олимпиаду от Израиля, задались вопросом спортивные журналисты. Вова, конечно, Олимпиадой бредил. Услышав такое предложение, он просто сон потерял. Мама его была против – ведь четырьмя годами ранее в Мюнхене палестинские террористы расстреляли 11 израильских атлетов и тренеров. К тому моменту «Моссад» отследил и ликвидировал практически всех участников этого теракта из группировки «Черный сентябрь», но её это не успокаивало.
Против оказалась и израильская федерация. Мол, парень всего несколько месяцев в стране, как можно, чтобы он защищал её цвета…
– Паспорт дают сразу, в армию берут сразу, а на Олимпиаду надо ждать год, – кипятится Владимир, и видно, что даже 40 лет спустя горечь от этого несправедливого решения не полностью прошла.

Не послав сына на Олимпиаду, Израиль утешил семью Злобинских, отправив отца в Америку – делиться опытом отказника и бороться за право советских евреев на выезд в Израиль. Исполненный гордостью за сына, он захватил с собой газету с портретом Вовы – новоявленного чемпиона Израиля. И всем в Америке показывал. И так случилось, что один из тех, кому он ее показал, оказался тренером команды Колумбийского университета по фехтованию.
– Этот парень должен учиться у нас, – заявил тренер.
У спортивных тренеров в американских университетах большой авторитет. Что может тренер, часто не может даже декан. Хотя все сроки подачи документов истекли, Вову приняли в Колумбийский университет, и уже в сентябре он приехал в Нью-Йорк учиться.

Сохранилось архивное видео (https://www.youtube.com/watch?v=TvwjtFpKrAA), на котором представитель Израиля Владимир Злобинский фехтует со студентом Университета штата Огайо, парнем из Ирана. Заметим, что на дворе 1980 год, иранская революция, аятолла Хомейни, американские заложники и заоблачные цены на бензин. Между прочим, похоже, это было последнее спортивное состязание, в котором израильтянин сразился с иранцем. С тех пор на международных турнирах и на Олимпийских играх иранцы предпочитают сдаваться, только бы не встречаться с израильтянами.

Прошел год. Настала пора продлевать израильский паспорт, по которому Злобинский приехал в США. В Израильском консульстве ему сказали:
– Конечно. С удовольствием. Продлим. Но – в Израиле.
А в Израиле его ждала служба в армии, от которой отсрочек не дают. И так-то его отпустили всего на год, и специальную отсрочку ему подписывал чуть ли не сам министр обороны. Произошло это благодаря усилиям и влиянию Злобинского-старшего: как недавний советский отказник, он не уставал объяснять представителям израильских властей, что как-то странно и неправильно после четырех лет отказа и борьбы за выезд в Израиль наконец приехать – и снова попасть в отказ.

И Вова на всё плюнул и дал паспорту истечь. Ну, а вместе с ним истекла и его студенческая виза в Америку. И остался он без документов – как любой нелегал. Вернуться в Израиль он теперь не мог, из Америки выехать – тоже. На таком положении прожил десять лет. Доучился в Колумбийском университете, поступил и окончил школу юристов при нем же. Документы за всё это время у него спросили только раз: когда он пытался устроиться на летнюю работу за несколько долларов в час – и отказывали, потому что он этих документов предъявить не мог. Зато, когда он поступил в крупную юридическую контору на Уолл-Стрит, где ему платили вполне серьезные деньги, никто никаких подтверждений его легального статуса не требовал.

Владимир Злобинский сделал карьеру юриста, был агентом многих российских хоккейных звезд, когда они в конце 1980-х начали приезжать играть в НХЛ, со многими до сих пор дружит. Сейчас он совладелец успешного бизнеса.
– Если бы это произошло теперь, я уже не смог бы удержаться и легализоваться в Америке, – говорит он.

И правда, времена тогда были намного либеральнее. Как сейчас говорят, это была «эпоха до 11 сентября» – как в СССР когда-то говорили, «до революции» или «до войны». Не то чтобы тогда не было терроризма – как международного, так и доморощенного. Был, и едва ли не разнообразнее, чем теперь: и палестинцы, и итальянские «Красные бригады», и немецкая «Красная армия». В самой Америке были «Черные пантеры» и «Симбионистская армия освобождения» с Патти Херст. Были пуэрториканские сепаратисты и просто люди, стрелявшие в президентов. Угон самолетов на Кубу был обычным делом, их счет шел на десятки. Но почему-то террористов тогда меньше боялись. Или, может быть, американцы больше ценили свободу и не считали необходимым ею поступиться ради безопасности. Как гласит заезженная истина, тот, кто готов поступиться свободой ради безопасности, не достоин ни того, ни другого.