«Блюдо, ради которого стоит принять иудейство» – так Исаак Бабель в одном из своих рассказов описал гефилте фиш. В современном Израиле с ним не согласны: недавно в одном популярном телешоу родившиеся уже на Земле Обетованной дети назвали фаршированную рыбу самой отвратительной едой на свете. Слышала бы это моя бабушка!

В нашей семье гефилте фиш была самым что ни на есть праздничным блюдом, по которому мерили торжественность события. На дни рождения ее не готовили – только на юбилеи, свадьбы или похороны. По умению правильно фаршировать карпа бабушка оценивала женщин, на которых женились наши родственники, причем провалы не забывались и спустя десятилетия. «Бедный ее муж, как она плохо готовит рыбу», – говорила она о своих невестках. Конечно, у них же не было бабушкиного рецепта.

Моей бабушке секрет фаршированной рыбы перешел от ее мамы, прабабушки Хайи. Вместе с ним по наследству достался рецепт куриной «шейки», куриного супа с клецками, чолнта, кугеля и латкес – всей ашкеназской классики. Еда в нашем доме была исключительно еврейской. Пожалуй, это было главное наше еврейское качество, помимо вьющихся волос и характерных огромных носов.

Как и многие другие еврейские семьи, после революции мы быстро потеряли связь с дореволюционной традицией, круто замешанной на иудаизме, местечковости, идише и изоляции. Еврейские праздники забыли, а место Торы в доме занял прадедушкин партбилет. Прошло всего одно поколение – и дома перестали разговаривать на идише. Дети вступили в брак с неевреями. Из еврейских традиций мы сохранили минимум: праздник не удался без фаршированной рыбы, форшмак – лучшая на свете закуска, а куриный бульон с клецками – панацея от всех болезней и несчастий.

Годы спустя на еврейских молодежных программах в Москве я встречала немало людей, у которых от еврейства сохранились только характерная фамилия и фирменный семейный рецепт. И незнание даже элементарных вещей о национальной истории и традиции не мешало этим вскормленным форшмаком подросткам чувствовать себя евреями. Строго говоря, ко мне это тоже относится. Именно воспоминания о бабушкиной кухне позволили мне, уже во взрослом возрасте впервые оказавшейся в «еврейской тусовке», почувствовать себя там своей.

Лишь решив уехать в Израиль, я впервые пришла в синагогу и начала читать еврейскую литературу – и тут-то выяснилось, что на каждом шагу мне попадаются имена из бабушкиных историй и блюда с бабушкиной кухни. Героев книг израильских писателей звали, как моих родственников с Украины. На субботних трапезах в синагоге был бабушкин яичный салат и цимес, во время празднования Пурима – ее печенья с повидлом. Так, через еду, я почувствовала свою причастность к еврейству и постепенно – к иудаизму.

Этот переход был легче, чем можно было бы предположить. Связь между пищей и религией прочно укоренена в еврейской традиции. Самый известный тому пример – кашрут. На протяжении столетий именно эта система регламентации всего съестного – отбором ингредиентов, способом их приготовления и подачей – служила как средство против ассимиляции. Установленные мудрецами ограничения, к примеру, делали почти невозможной совместную трапезу еврея и нееврея. Тем более по праздничным случаям, когда за столом пьют вино и радуются – ведь именно в таких обстоятельствах быстрее всего завязываются дружеские и любовные связи. К слову, употребление алкоголя наши мудрецы не то чтобы осуждали, но считали опасным именно с точки зрения последствий – ассимиляции.

Конечно, борьбой с ассимиляцией роль еды в иудаизме не исчерпывается. В отличие, например, от христианства, в котором пища, как и многие другие плотские радости, изначально «не без греха», в иудаизме ее ценят и превозносят. Любой еврейский праздник, даже Йом-Кипур, немыслим без еды: перед началом поста едят леках – медовый пирог, который обычно раздают раввины, чтобы в новом году не пришлось молить о пропитании, и креплах – пельмени, мясо в которых символизирует гнев Г-сподень, а тесто, в которое это мясо завёрнуто, – его милость. На Рош а-Шана полагается есть яблоки в меду, чтобы год был сладкий, морковь – чтобы было много денег, и рыбную голову – чтобы быть во главе, а не в хвосте. На Суккот едят овощи из нового урожая, на Хануку – жаренные в масле пончики и латкес, на Ту-би Шват – сухофрукты. И так далее. И выбор каждого из этих продуктов всегда неслучаен.

Я, кстати, думаю, что в передаче еврейства по материнской линии не обошлось без гастрономического подтекста: ведь даже шеф-повара в основном оставляют обычно домашнюю готовку своим женам – и те кормят семью блюдами, к которым привыкли с детства в семьях родителей, таким образом передавая традицию в следующее поколение. И растят детей, которые в глубине души будут всегда чувствовать себя евреями.