Моя младшая сестра меня поражает. Точнее, даже не она сама, а ее московские одноклассники. На прошлый день рождения сестры они сплясали для нее еврейский национальный танец, а на окончание учебного года подарили ей открытку на иврите – пусть и с ошибками, так как использовали онлайн-переводчик. Учится она при этом совсем не в еврейской школе. Более того, помимо нее в классе нет ни одного человека с семитскими корнями. Моя сестра – девушка, конечно, обаятельная и привлекательная, но, как бы я ее ни любила, объяснить происходящее ее харизмой не могу.

Я сама закончила ту же школу 15 лет назад. Одно из моих самых ярких воспоминаний о ней – как одноклассница на весь коридор заявила, что не выносит евреев. Я стояла в полуметре и боялась, что сейчас она обернется ко мне. В этой школе несколько учителей, как я теперь понимаю, были евреями, но точно это было известно только про учительницу литературы. Слухи о ее национальности передавались шепотом и, как считалось, «многое объясняли». При этом нельзя сказать, что настроения в моей школе – гимназии с жестким отсевом по оценкам и поведению – были антисемитскими. Просто быть евреем означало быть другим, и не в хорошем смысле этого слова. Поэтому в классе я прятала цепочку с Маген Давидом под одежду и никому не рассказывала о своих еврейских корнях. Дома мне было за это стыдно, но в школе побеждал страх перед жвачкой в волосах, игрой в футбол моим рюкзаком и прочими мелкими «шалостями».

За прошедшие с выпускного 15 лет что-то поменялось не только в моей школе – в целом изменилось отношение к евреям. Про всю Россию говорить не берусь, но в Москве – точно. Еврейство стало модным, и более того, не в узком кругу, а у широкой публики. В обеих столицах все время открываются новые места с еврейской или израильской кухней: часть из них вскоре банкротятся, но на их место тут же приходят другие. За последние несколько лет эти гастрономические признаки убывающего антисемитизма вполне себе стали новостной повесткой дня: на страницах популярных СМИ эксперты вовсю спорят, где лучший в городе форшмак и самый аутентичный хумус. Бизнес-издания анализируют сельскохозяйственные успехи Израиля, а туристические сервисы предлагают подборки лучших тель-авивских пляжей.

Израиль вообще вошел в десятку самых популярных мест отдыха у москвичей: в 2010 году «Аэрофлот» отправлял из Москвы в Тель-Авив пять рейсов в неделю, сейчас – пять в день. Регулярные прямые рейсы в Тель-Авив только в этом году открыли также из Краснодара, Самары, Сочи и Екатеринбурга – правда, тут сказался еще и тот фактор, что для россиян были закрыты привычные турецко-египетские направления. На выставки в инновационный Еврейский музей стоят очереди, в парке «Музеон» проводят курсы разговорного иврита для всех желающих, а в модных кабаках играют клезмер.

Если верить результатам опроса «Левада-центра», то эта волна любви ко всему еврейскому объясняется снижением уровня антисемитизма. В их недавнем исследовании евреи занимают предпоследнее место в общем рейтинге народов, которые вызывают у россиян антипатию – и это, безусловно, победа. В антилидерах теперь другие герои: цыгане, азербайджанцы, таджики, американцы и украинцы. По мнению специалистов «Левада-центра», все больше россиян считают евреев хорошими семьянинами, отличными работниками, да и просто культурными и талантливыми людьми.

Однако во фразе «всё больше» кроется основной подвох. Просто вместе с тем «всё больше» россиян – по сравнению с результатами предыдущих социологических опросов – верят и в «еврейский заговор», а также считают евреев жадными и пекущимися только о своих интересах. Впрочем, само по себе наличие клише, даже плохих – не так уж страшно. Знаете, после чего моей младшей сестре начали петь еврейские дифирамбы? После того как она отказалась дать кому-то из одноклассников свой цветной маркер. Уж не знаю, сделала ли она это по зову «жадной» еврейской крови или по каким-то другим причинам, но вслед за этим она получила привычный стереотипный вопрос: «Ты что, еврейка?» Сестра честно призналась, но вместо жвачки в волосах получила танцы и открытки.

Так что тут главное – не поддаться фобии, идеально сформулированной еще Довлатовым: «Виля Мокер работал на ленинградском телевидении. Вряд ли он был звездой, но прохожие его узнавали. Уехал Виля потому, что был евреем и страдал от антисемитизма. При слове “еврей” он лез драться. Он был уверен, что “еврей” – ругательство».