Семь дней в Нью-Йорке пролетели незаметно, и я отправился в Мексику, оставив дочь на попечение друзей. Наследница категорически отказалась лететь, заявив, что есть дела и поважнее: например, осмотреть динозавров в Историческом музее или найти кафе, где снимался сериал «Друзья».

Уже в аэропорту позвонила теща из Минска – не за меня волновалась, хотела узнать, что будет на ужин кушать внучка.
– Друзья обещали её сводить в перуанский ресторан.
– Почему в перуанский? – удивилась теща.
– Там изумительно готовят крокодилов, – ответил я первое, что пришло в голову, и, пока она не опомнилась, спросил:
– Вы случайно не знаете, крокодилы кошерные?
На другом конце планеты принялись глотать воздух.
– Крокодилье мясо, – продолжил я и посмотрел на часы: до окончания посадки оставалось полчаса, – содержит массу витаминов и микроэлементов, а по вкусу напоминает одновременно индейку и баранину.
В трубке что-то затрещало.
– Сейчас перезвоню, – прорвалась сквозь помехи теща.

Я облегченно выдохнул и отправился изучать прелести дьюти-фри. Только я прицелился к полуторалитровой бутылке десятилетнего «Гленвилета», как телефон в кармане снова завибрировал.
– Я позвонила Ане, – сообщила теща. – Так вот: крокодилье мясо – тяжелая пища для ребенка.
Аня – тещина сестра, доктор наук, специалист по почвам, иностранный академик Индонезийской академии наук. Просто непререкаемый авторитет.
– Ребенка, – продолжила теща таким тоном, что даже помехи соединения не могли скрыть истерических ноток в ее голосе, – необходимо кормить пищей, к которой она привыкла!

Ага, здоровая еда, как же. Дочь бегала по Манхеттену и хватала все: фалафель в уличном лотке возле Рокфеллер-центра, тако в мексиканской забегаловке на Бродвее, сашими из тунца в суши-баре на Уолл-стрит, утку по-пекински в китайском квартале, стейк с килограммом хрустящей картошки в канадском бистро, разрисованном ханукиями, в начале Даунтауна, шураско в бразильском ресторане на 46-й улице…
– Хорошо, – сказал я примирительным тоном. – Попрошу, чтобы ей специально приготовили курицу.
– Курицу… – задумалась теща. – В Перу готовят курицу? Разве они умеют?
– Курица по-перуански – очень известное блюдо, – меня уже понесло. – Его любил Габриэль Гарсия Маркес. Он об этом написал в одной из своих книг.
– Что написал? – уточнила теща.
– Что вкуснее ничего не ел. В красках описал, как ее готовят.
– И как? – не унималась она.

В этом вопросе был не праздный интерес. В нем была скрыта ревность к перуанцам, владеющим – «как такое вообще может быть?» – тайной кухонной магии. Той самой, при помощи которой далеко не в Перу были вскормлены лауреаты Нобелевской премии по физике, химии, физиологии и медицине, чемпионы мира по шахматам, несколько симфонических оркестров, включая струнную группу Лондонского Королевского и отдельных солистов ансамбля песни и пляски Краснознаменного Закавказского военного округа. Я ощутил, как где-то глубоко внутри моего организма зашевелилась совесть.
– Довольно сложное для приготовления блюдо, – ответил я, стараясь не обращать внимания на эти шевеления. – Описание Маркеса занимает около тридцати страниц, включая цитаты из расшифрованных древнеперуанских папирусов и возражения переводчиков.
Меня продолжало нести.
– Еще конкистадор Гонсало Писарро отмечал необыкновенную стройность местного населения, вызванного, как утверждалось знатоками, употреблением специально приготовленной по местному рецепту курицы.
– Уговорил, – перебила теща. – Диктуй, записываю.
– Берется небольшой крокодил, метра на полтора…
– Метра на полтора, – эхом отозвалась трубка.
– Крокодил фаршируется курицей. Специи и лук по вкусу. Готовится на медленном огне.
– Курицей… – снова повторила она и вдруг спохватилась. – Зачем ты мне дуришь голову?!
– Объявили посадку, – закричал я, чувствуя, как совесть расчехлила серебряную иглу и приготовилась к удару. – Потом поговорим.

В самолете мне снились китайцы, крокодилы, перуанцы, тёща, конкистадоры, дочка и гигантский, величиной с «Эмпайр-стейт-билдинг», огненный петух.
– Папа! Зачем ты пугаешь бабушку? – сразу после посадки в Мексике прорвалась дочь из Нью-Йорка.
– Это была шутка, – оправдывался я. – Чем тебя кормили в перуанском ресторане?
– Севиче и мадуро.

В животе у меня ёкнуло. Перед глазами возникла нарисованная Габриэлем Маркесом жутковатая картина, как в ресторанный зал на огромном подносе вносят тушеного целиком президента многострадального венесуэльского народа с торчащими из всех отверстий пучками петрушки.
– А курица? – испуганно спросил я.
– Какая курица? – обиделась дочь. – Что ты как бабушка…

Вскоре меня повезли в мексиканский отель. Вдоль дороги через каждые двадцать метров стояли небольшие щиты с надписью «Купаться запрещено. Крокодилы!». Неожиданно наш автомобиль затормозил у придорожного кафе.
– Запомните это место, – водитель кивнул на дверь. – Здесь отлично готовят курицу.