Как быть объектом исследований и не потерять при этом субъектности, объясняет наш колумнист.

Довлатов рассказывает, как Владимира Набокова хотели сделать профессором на кафедре славистики в Гарварде. Единственный, кто выступил против – знаменитый лингвист Роман Якобсон, чьё слово было решающим. Члены учёного совета говорили: «Надо пригласить Набокова. Ведь он большой писатель». А Якобсон отвечал: «Слон тоже большое животное. Но мы же не назначаем его профессором зоологии!»

Этот исторический анекдот ставит серьезную и непростую проблему. Может ли исследователь быть одновременно и субъектом, и объектом? Мы не зовем слонов преподавать биологию, однако заболевшие врачи не теряют право преподавать медицину, а прошедшие боевые действия офицеры – военное дело. Но может ли профессор, изучающий и преподающий иудаику, сам находиться в рамках еврейской традиции?

До XIX века вопрос этот был бессмысленным – еврейскую литературу изучали и преподавали исключительно религиозные евреи. Да, европейцы владели содержанием основных историй еврейского Пятикнижия, поскольку оно под названием «Ветхий завет» стало частью христианского вероучения, но тот же Талмуд никто из них практически не изучал. А если и изучали, то в рамках подготовки к полемике с евреями, или хуже того – работая на инквизицию, чтобы выявлять скрывающих своё еврейство иудеев.

Перелом произошел в середине XIX века: на многочисленных кафедрах библеистики сначала в германских университетах, а потом и в учебных заведениях других стран стали подвергать филологическому и историческому анализу текст Пятикнижия, а несколько позже – Талмуд, Мидраши и каббалистическую литературу. Так начала формироваться научная школа критического изучения еврейской религиозной литературы. И конечно же, еврейский ортодоксальный мир сразу противопоставил себя этому направлению изучения, считая критический подход равносильным отказу от святости этих текстов. Поэтому так сложилось, что подавляющая часть научных исследований Пятикнижия проведена светскими евреями, а то и неевреями вовсе.

И с талмудическими исследованиями произошла абсолютно аналогичная история: ортодоксальный мир отверг критический подход в изучении и этого масштабного текста, хотя никакие принципы иудейской веры не требуют такого слепого и ревностного отношения к Талмуду. Напротив, сами авторы и герои Талмуда только и делают, что спорят между собой. Но в результате и эта область исследований перешла – и в Израиле, и в широком мире – в руки людей без кип на голове.

Лишь с изучением каббалистической книги «Зоар» вышло иначе. Да и то только оттого, что стоило ей стать широко известной – еще в XIII веке, как среди видных раввинов появилось сомнение, что эту книгу и впрямь написал великий рабби Шимон бар Йохай. И споры внутри еврейской среды об этой книге позволили сформировать внутри иудаизма критическую научную школу в области каббалы. Но это было редким исключением, а в основном соединение критики и веры в одном лице, точнее – в одной голове, оставалось невозможным.

Однако в нашем поколении произошла революция: в передние ряды исследователей выдвинулось немало религиозных ученых, посещение синагоги которым никак не затмевает критичности сознания. И их исследования Священных текстов – также вполне критические – не уступают в остроте и научной объективности тем, что пишут люди «со стороны». Более того – эти «пограничные» авторы порождают концепции, которые не смог бы создать ни профессор-атеист, ни погруженный в изучение Талмуда раввин.

Один из самых провокативных учёных – профессор Исраэль Кнолль из Иерусалимского университета. Он работает в рамках библейской критики, которая отыскивает в Пятикнижии разделы, принадлежащие разному авторству – и это не мешает ему, как религиозному еврею, верить, что вся эта книга от начала и до конца была получена с Небес и записана Моисеем на горе Синай. И Кнолль стал по-настоящему крупным учёным в сфере библиистики. К примеру, именно он обнаружил в египетских текстах упоминания о сыновьях Яакова и даже лично об Иосифе, датированные XIII в. до н.э. Он также весьма подробно описал устройство иерусалимского священничества как системы и показал, как эта элитарная религия еще в пророческие времена столкнулась с «народным иудаизмом». Он же нашел в нынешней Северной Сирии, которая в прошлом была библейским Хараном, корни важнейших ритуалов иудаизма, в том числе и помазания маслом на царство.

Другой ученый, являющийся, бесспорно, глубочайшим из ныне живущих мыслителей – профессор Иегуда Либес. Большую часть жизни он посвятил познанию каббалистической книги «Зоар». На своих лекциях он дарит слушателям восторг и восхищение от этой великой книги, а разбирая один за другим образы из «Зоара», показывает, как они представляют собой развитие всё тех же глубинных сюжетов иудаизма, кои можно найти и в Пятикнижии, и в Талмуде, но пересказанные новым языком с дополнительными оттенками, они приобретают и новое значение. При этом профессор Либес не сомневается: большая часть этой великой книги была написана вовсе не рабби Шимоном бар Йохаем несколько тысячелетий назад, а группой кастилийских каббалистов в XII-XIII веках уже нашей эры. И он также доказывает, что авторы «Зоара», несомненно, были знакомы с трудами Маймонида, жившего как раз в это время, поскольку именно он окончательно убедил еврейский народ, что у Б-га не может быть рук, ног и глаз, и авторы «Зоара» именно в полемике с ним выдвигают идею, что «нет физических рук, но есть мистические», а значит, эта книга написана никак не раньше XII века.

Помимо упомянутых Кнолля и Либеса, есть множество других авторов, которые дают нам возможность нового взгляда на наши главные книги – взгляда одновременно и критического, и любящего. Взгляда, позволяющего найти в нашей повседневной практике следы мифов, уходящих корнями в глубочайшую древность, но взгляда, одновременно добавляющего жизненность в нашу традицию.

И да – об этих концепциях вам не расскажут в иешивах и религиозных школах, поскольку они способны окончательно превратить в мифы многие пока еще легенды. Но разве вера в Единого Бога может стать меньше, если выяснится, что пришла она к нам от безымянных кочевников?!

Как-то на лекции профессора Кнолля в дополна забитой университетской аудитории поднялся ультроортодоксальный слушатель – в черной шляпе и длиннополом сюртуке – и заявил:
– Мне кажется, что эта лекция попахивает ересью!
На это другой слушатель ответил:
– Вы не обязаны её слушать, вы вольны уйти.
– Но зато как интересно! – ответил тот.