Почему главный герой этого праздника не вписался в еврейскую историю и оказался выброшен на задворки сознания, объясняет наш колумнист.

Коронавирус на всём оставляет свой отпечаток, в том числе – и на праздновании Лаг ба-Омера. Обычно оно сопровождается кострами, но разжигать их в Израиле правительство в этом году запретило, чтобы не создавалась скученность людей у огня. Впрочем, делающие из этого запрета трагедию сильно преувеличивают значимость этого обычая в иудаизме: мемуары европейских евреев, к примеру, свидетельствуют, что никаких костров в Лаг ба-Омер еще два века назад не было.

Главным же в этот день была прогулка, на которую меламед выводил учеников хедера в лес или поле – он устраивал для них пикник и учил стрелять из лука, о чём мы уже писали. И этот лук со стрелами, безусловно, адресует нас к восстанию Бар-Кохбы против Римской империи, которое, вероятно, и положило начало этому празднику.

Почему же тогда с течением времени в общественном сознании стала забываться роль Бар-Кохбы и начали доминировать иные оттенки этого праздника, связанные с личностью другого великого героя еврейской истории – рабби Шимона бар Йохая, которому, согласно иудейской традиции, приписывается авторство каббалистической книги «Зоар»?

Первое и весьма логичное предположение – мол, мудрецы боялись вспоминать о том бунте против Римской империи, чтобы не подливать масла в огонь, но оно не выдерживает никакой критики: листы Талмуда переполнены крайне резкими высказываниями против Рима и императорской власти, сопровождающимися прямыми запретами с ней сотрудничать.

Другое предположение – якобы еврейским мудрецам уже тогда не очень нравилась идея вооруженной борьбы, поскольку евреям пристал другой путь. Но и оно легко опровергается: ведь не помешало такое мировоззрение мудрецам установить великий праздник Ханука по случаю восстания против греков.

Чтобы понять корни этого замалчивания о подлинных смыслах Лаг ба-Омера, необходимо вспомнить: Бар-Кохба был не просто командиром партизанского отряда, борющегося с оккупантами – он претендовал на много большее! А в талмудическом трактате «Таанит» приводится высказывание величайшего мудреца того времени, рабби Акивы, который, глядя на Бар-Кохбу, провозгласил: «Вот он – Царь-Мессия!»

Но дело ведь не только в словах, а в делах. И факты – вещь упрямая: Бар-Кохба почти с нуля собрал сильную и отлично мотивированную армию, выдворил с территории еврейского государства в разы превосходящие её по численности римские легионы, провозгласил себя царем и даже чеканил собственную монету, что свидетельствует о высоком уровне организации его власти. Даже сейчас, спустя два тысячелетия, его деяния выглядят невероятно масштабно и героически. А уж в те времена, когда его имя окрыляло и давало надежду, вполне себе претендент на роль еврейского Мессии.

Пройдет, правда, всего несколько лет, и при штурме крепости Бейтар римляне добьют последних оставшихся в живых воинов Бар-Кохбы. При этом сотни тысяч евреев погибнут или окажутся в рабстве, другие – убегут из страны в долгое изгнание, которое продлится почти 20 веков. Храмовая гора будет распахана, жертвенник разрушен, а евреям запрещен въезд в Иерусалим. Ну как, похоже на деяния Мессии?

Причина, по которой столь яркая фигура еврейской истории была вытеснена на периферию знания, в том, что непонятно, как же к Бар-Кохбе относиться? Признать Мессией его невозможно с учётом печальных результатов его деятельности. Обозвать авантюристом – совесть не позволяет. Трагический герой, погибающий за свободу народа вместе со всем войском, легко нашёл бы себе место в каком-нибудь германском эпосе, но в картину мира мудрецов Талмуда он совершенно не вписывается. А значит – о нём проще позабыть.

Великий рационалист Маймонид напишет спустя тысячу лет после этих событий, что Мессия – это просто функция. Справился с задачами – получай царский венец. Провалился – кто вспомнит бывшего чемпиона через год после проигрыша? Впрочем, другая школа еврейской мысли видит в мессианской фигуре не просто функцию, но и выдающуюся личность, от деяний которой ждут прежде всего изменения к лучшему отношений между людьми и народами и выхода цивилизации на новый уровень осознанности. И эта школа мысли найдёт потом своё продолжение в иудаизме и станет в конечном счёте доминирующей. Но раз так, то можно оказаться Мессией в сути своей личности, даже не добившись поставленных задач.

И этот образ – Мессии-неудачника – получит в Средневековье своё неожиданное развитие. И среди его носителей можно встретить людей, без всякого сомнения, выдающихся – от Авраама Абулафии до Шабтая Цви. И хоть на выбранном пути они потерпели неудачу, никак нельзя сказать, что их деятельность прошла бесследно. Напротив, их деятельность привела к зарождению важнейших еврейских течений последних веков – хасидизма и сионизма, хотя в узкоисторической перспективе они представлялись всего лишь неудачниками.

Александр Городницкий пел совсем по другому поводу:

Пусть запомнят потомки на все времена,
Добиваясь победы в сраженье:
Не всегда для свободы победа нужна,
Ей нужнее порой пораженье.

Так и тут. Может ли быть, что путь к окончательному избавлению устлан одними успехами?