Никогда в этом не признавался – ведь мне до сих пор стыдно. Но настала пора рассказать эту историю. В 2014 году меня отправили в Женеву освещать международную конференцию из разряда «за всё хорошее против всего плохого». На конференцию съехались политики, бизнесмены и дипломаты из России, США и почти всех стран Европы.

Я тут должен сказать, что есть у меня одна заморочка: в Израиле я надеваю кипу, лишь идя в синагогу, но вот стоит мне оказаться за границей, как я тут же напяливаю на себя эту чёрную круглую шапочку – чтобы продемонстрировать всем, кто я по национальности. То же было в Женеве: как только я вышел из аэропорта, сразу водрузил на голову кипу и затем дефилировал в ней по швейцарским улицам мимо выходцев из стран Африки и румынских путан.

Вечером первого дня, вскоре после окончания заседания, я засел в номере гостиницы за написание репортажа, как в дверь постучали: коллеги пришли сообщить, что организаторы приглашают всю пишущую братию в ресторан, и меня уже очень ждут в лобби. Я стал отнекиваться: мол, я всё равно там не смогу есть, так как ем только кошерное. Но мой старый приятель по таким форумам польский журналист Дерек заявил, что возражения не принимаются.
– Ты просто не понимаешь, что ты теряешь, – сказал он. – Это ведь не просто ресторан, а культовое место! Там в начале ХХ века собиралась вся европейская богема. Это любимый ресторан Ремарка, Гессе, Пикассо и кого только нет! – выпалил Дерек с той пылкостью, на которую способны только слегка подвыпившие поляки.

Короче, пришлось пойти. В ресторане члены нашей пресс-группы заказали ребрышки молочного поросенка, которые они окунали в горячий швейцарский сыр. Я попросил себе бокал пива и тянул его до конца вечера. И не столько слушал разговоры, сколько разглядывал сидевшую за столиками публику.

Прямо напротив меня молодой человек с «Ролексом» на запястье и прекрасной незнакомкой под руку явно знакомился со своей будущей тещей в роскошном бриллиантовом колье, плавно сползающем в декольте. Остальная публика была тоже не из бедной, но культурной богемой тут явно давно уже и не пахло. А швейцарское пиво оказалось отвратительным и не шло ни в какое сравнение не только с баварским, но даже с польским. Однако эти пол-литра стоили в швейцарском ресторане дороже, чем бочонок лучшего пива в Крушевицах!

Женева меня вообще разочаровала, и последние два дня пребывания там я уже с нетерпением ждал возвращения домой. И вот наконец аэропорт, стойка израильской компании «Эль Аль», и я с наслаждением говорю с нашими «секьюрити» на родном языке. А зарегистрировавшись на рейс, будто бы пересекаю незримую черту – я почти дома – и снимаю с головы кипу.

И тут через пару десятков шагов вдруг слышу в спину на иврите:
– Мужик, а где твоя кипа?!
Поворачиваюсь и вижу двух коренных израильтян.
– Вау! Так это ты! – восклицают они. – А мы тебя сфотографировали в ресторане с рёбрышками на столе. И ты теперь звезда – твоя фотка с подписью: «Вот так наши богатые религиозные фанатики тайно жрут свинину в Швейцарии!» за три дня собрала больше 200 000 просмотров!
– Да я там всего лишь пиво пил, – ответил я. – И с чего вы взяли, что я – религиозный фанатик?!
– Ну ты же в кипе сидел! И в костюме. Да и с виду – вылитый ортодокс!
– Допустим, – говорю им. – Но с чего вы взяли, что я – богатый?
– Другие в тот ресторан не ходят!

Решил я в этом наконец признаться, поскольку на этой неделе в синагогах читают отрывок «Шмини». А в нём, помимо известного рассказа о мистической гибели племянников Моисея, впервые излагаются законы, которые потом станут известны под названием «кашрут».

Весьма детально перечисляются все парнокопытные и жвачные животные, которые разрешены в пищу. И те, которые запрещены. А затем говорится ставшее каноническим даже в тех еврейских домах, где кашрут не очень соблюдают: «И свинью не ешь, потому что не жует она жвачку – нечиста она для вас».

На протяжении тысячелетий именно неукоснительное следование этим законам – зачастую и под угрозой смерти – отличали наш народ от других народов, вызывая немалое раздражение последних. Именно по ним, а отнюдь не по одежке и внешности, и уж точно не по кипе, «вычисляли» евреев греки, римляне и испанцы.

Не случайно событиям Хануки предшествовала попытка эллинистов «отучить» евреев от казавшихся им варварскими заповедей, в том числе – и воздержания от свинины. А в Испании инквизиция по отсутствию свинины дома выявляла тех евреев, кто лишь для проформы перешел в христианство, а на самом деле тайно продолжал исповедовать иудаизм.

На Украине же любимая местная «игра» называлась «Накормить жида свининой»: еврею зажимали нос, саблей разжимали зубы и заталкивали в рот кусок сала, не давали его выплюнуть – зная, что еврей предпочтет смерть от удушья, но не проглотит запретное мясо. Да и автор этих строк ещё задолго до погружения в иудаизм отказывался есть свинину – мне не хотелось осквернять память предков, умерших за это.

Существует множество попыток рационального объяснения диетарных законов иудаизма – и с диетологической, и с гигиенической, и с иных точек зрения. Часть из них весьма эффективно работает, поскольку служит для современных евреев дополнительным доказательством необходимости их соблюдения. Но важно понимать, что на самом деле ни одно рациональное объяснение, в том числе и те, которые доказывают, что соблюдение кашрута полезно для здоровья, нельзя признать абсолютно убедительным. Мы соблюдаем законы кашрута не потому, что некошерная еда невкусная или вредная, а лишь потому, что они даны нам свыше и тысячелетиями спасали наш народ, стали этакой «нашей маркой» – тем самым маркером, по которому мы опознаем своих, а нас – другие.