«Нам очень не хватает евреев»

Геноцид евреев осуществлялся не только в лагерях смерти (что хорошо известно польским школьникам), но и прямо на месте — в городах и местечках. Во многих населенных пунктах Польши перед войной евреи составляли большинство населения.

«Мы знакомим с историей детей, живущих в городах, где нет еврейского населения, нет действующих синагог. Когда мы показываем им, где в их городе было гетто, где расстреливали евреев, абстрактная история обретает для них черты реальности», — говорит Сузана Радзик.

Радзик принадлежит к тем полякам, которые считают, что еврейское наследие является составной частью истории Польши. Таких, как она, в современной Польше не так уж мало. Историк Беата Хоматовска занимается увековечиванием памяти о Варшавском гетто, о районе Муранов, на территории которого оно находилось. В давние времена Муранов был еврейским кварталом старой Варшавы. Збигнев Низински ездит на велосипеде по Восточной Польше в поисках затерянных могил жертв Холокоста.

Сузана Радзик руководит Школой диалога — программой, призванной улучшить отношения евреев и поляков. В апреле прошлого года слушатели Школы диалога посетили Кельце, город на юге Польше, треть населения которого перед войной составляли евреи. Почти все они погибли в годы Холокоста.

Беата Хоматовска создала сайт «Stacja Muranow» («Станция Муранов»), призванный рассказать современным жителям этого района историю места, в котором они живут. 300 тысяч евреев были депортированы отсюда в лагеря смерти. Многие погибли прямо здесь. После подавления восстания, произошедшего весной 1943 года, нацисты сравняли гетто с землей. «Сейчас, спустя 68 лет, этот район по-прежнему мертв, — говорит Хоматовска. — Наш долг — помнить о людях, которые жили здесь раньше».

Хоматовска особенно гордится недавней работой варшавского художника Адама Валаса — фресками, выполненными в лестничном пролете дома №13 по улице Новолипки. На фресках запечатлены известные евреи, жившие в Муранове до войны. В их числе Людвик Заменгоф — создатель эсперанто.

Как и Радзик и Хоматовска, Збигнев Низински занят поисками мира, который исчез. Вдохновленный своей баптистской верой, он ищет забытые еврейские могилы, пытается установить имена тех, кто в них похоронен. «Моя цель заключается в том, чтобы люди вспомнили тех, кто многие годы был забыт. Осталось очень много еврейских могил, которые заброшены, потому что никаких родственников у похороненных в них не осталось», — говорит он.

Низински объезжает на велосипеде небольшие города и деревни и беседует с пожилыми людьми, которые помнят, где располагались гетто и осуществлялись массовые расстрелы евреев. В Перемышле Низински встретил 90-летнего Владислава Герулу. Его родителей, за то что они скрывали евреев, расстреляли немцы. Герула показал место, где похоронены эти трое евреев, которых нацисты тоже расстреляли. Герула установил на могиле самодельный памятник со звездой Давида.

Низински обнаружил братскую могилу евреев, живших в городке Сточек-Вегровски. В ней захоронена Ривка Фарбиаж, расстрелянная немцами 26 ноября 1942 года. Ее дочь Хася выжила, поскольку была лишь ранена нацистской пулей. Пролежав несколько часов под трупами, она выбралась из могилы. Впоследствии ее прятала польская семья. Сейчас Хася живет в Израиле. Минувшим летом вместе со своими детьми она посетила могилу, обнаруженную Низински.

Деятельность Низински поощряет главный раввин Польши Михаэль Шудрих, оказывающий ему небольшую материальную помощь.

Радзик, Низински и Хоматовска, каждый на свой собственный манер, занимаются восстановлением еврейской истории Польши, которая, казалось, навсегда завершилась в годы Холокоста. И они не одиноки в своей подвижнической деятельности. Все больше людей в Польше признают, что история евреев — неотъемлемая часть общепольской истории.

Как пишет Константин Геберт, обозреватель «Газеты Выборчи», многие польские историки изучают иврит и идиш, чтобы пользоваться еврейскими источниками в своей исследовательской работе.

Литературовед Алина Молисак преподает в Варшавском университете. Она отмечает, что писатели-евреи оказали на польскую литературу колоссальное влияние. «После исчезновения евреев польская литература очень обеднела. Отсутствие евреев ощущается не только в литературе, но и в других областях искусства, в науке. Нам очень не хватает евреев», — говорит Молисак.