Полиция проходит императив

Около десяти израильтян сидят за столами, пытаясь наперебой произнести свои первые фразы по-арабски. «Я живу в Иерусалиме и работаю в университете», — запинаясь, тянет один. «Меня зовут Шука, я живу в Тель-Авиве», — вовсю старается другой. Говорят медленно, тщательно произнося слова — что, в общем-то, неплохо для первой недели начального обучения на интенсивных курсах арабского языка, проводимых для израильских полицейских, несущих службу в арабских городах и районах. Обучение организовано в ульпане «Акива», расположенном в Нетании на базе Института еврейского языка и культуры (institute for Hebrew language and culture).

Специфика языковых курсов отличается здесь удивительным разнообразием: и для военнослужащих ВМФ, и для работников канцелярии премьер-министра, и для сотрудников МВД, и, конечно же, для агентов разведывательной службы Израиля. Теперь к этим категориям добавились еще и полицейские, для которых курсы арабского проводятся впервые.

«Большинству наших полицейских по долгу службы часто приходится общаться с арабами, — рассказывает один из офицеров. — На занятиях мы, помимо прочего, стараемся понять суть арабского мышления. Иногда бывает, что какая-то фраза, сказанная арабу, прозвучит как оскорбление, хотя любой израильтянин сочтет ее совершенно обычной. Например, если отказать арабу, предлагающему выпить с ним кофе, значит смертельно обидеть его… Вот и судите сами, насколько данный курс для всех нас важен. Естественно, никто не ожидает, что по его окончании мы станем свободно изъясняться по-арабски, но языковая база у нас будет неплохая». Подобно другим своим «однокашникам», этот офицер отказался назвать свое имя: издержки профессии — многие из слушателей являются сотрудниками секретных отделов полиции.

«Полицейские изучают лексику, необходимую им для работы и общения с арабским населением, — рассказывает директор программы Салман Амер. — Знание языка — вот та связующая нить, которая позволяет выстраивать позитивные отношения между израильтянами и палестинцами. Когда полицейский останавливает меня на улице и на иврите приказывает показать все свои вещи, поскольку подозревает во мне террориста, это не совсем корректно. Но если он знает арабский и в состоянии вежливо сказать: “Добрый день! Мне придется вас обыскать, здесь проводится проверка”, — я отреагирую на его просьбу совершенно спокойно».

Внутренний конфликт между полицейскими с израильскими арабами достиг апогея в октябре 2000 года, когда через несколько дней после очередного теракта израильтяне расстреляли дюжину арабов, которые попытались оказать им сопротивление. «Безусловно, эти события стали переломным моментом, — соглашается Амер. — Именно тогда полицейские начали понимать, что они не в состоянии обеспечить безопасность населения. Было введено патрулирование арабских районов».

Большинство арабов, преподающих язык израильтянам, не склонны афишировать факт этой своей работы. Один из них, попросив не раскрывать его имя, объяснил: «Когда кто-то учит евреев арабскому, окружающие немедленно начинают подозрительно коситься подозревая в нем предателя или, что еще хуже, агента разведки. Поди-ка, объясни всем, что это не так! Быть учителем — конечно, почетная работа, но я на всякий случай предпочитаю не распространяться о том, что преподаю израильтянам».

Девиз ульпана «Акива»: «Знание языка рождает понимание». Раньше тут учились и арабы. Но теперь не осталось ни одного, а палестинцы, работающие в Институте еврейского языка и культуры, сторонятся израильтян и иностранцев, которые с удовольствием общаются друг с другом. До сентября 2000 года арабы также присоединялись к многочисленным компаниям в общежитии, однако с началом интифады все изменилось.

Один из преподавателей, Салех Дери (Saleh Dery), рассказывает: «Когда приходится работать с солдатами и агентами разведки, они прилежно посещают занятия, выполняют все задания и даже делают домашнюю работу. Но на уроках каждые 15–20 минут им необходимо делать перерыв — у них очень небольшой объем внимания». Во время обеденного перерыва полицейские (среди которых нет ни одной женщины) сидят у входа в здание, курят, болтают и смеются. И тщетны все попытки преподавателя вернуть их в аудиторию. Лишь после появления администратора парни нехотя поднимаются и «ползут» в класс, где уже спят, сидя, трое их товарищей. Один из учителей усмехается: «Преподавая в группе пограничников, я все время просил их не приносить в аудиторию оружие! И все-таки отношения у нас сложились неплохие. Я чувствую себя чем-то вроде посла израильских арабов. Большинство слушателей курса приходят сюда уже с определенным настроем. Но когда начинают общаться с преподавателем, сложившиеся стереотипы ломаются. И такое положение вещей устраивает всех».

Один из офицеров по имени Овадия Бруми (Ovadiya Brumi) работает в небольшом полицейском участке на севере Израиля. Он объяснил, что его руководство остановило свой выбор на ульпане «Акива», поскольку это единственное учебное заведение, где преподают именно разговорный, а не литературный арабский. Полицейские, конечно же, изучают грамматические основы языка, но в целом курс рассчитан на разговорную практику. Скажем, если «обычные» слушатели курса начинают изучение грамматики с настоящего времени, то офицеры полиции сначала проходят повелительное наклонение.

Директор ульпана Эстер Перрон (Esther Perron) отметила, что интерес к изучению арабского возник сравнительно недавно и она считает это положительным знаком. Она все еще надеется на то, что в скором времени в институте снова появятся арабские студенты. Госпожа Перрон вздыхает: «Сердцем я чувствую, что это непременно произойдет, но разум говорит мне, что для этого понадобится еще несколько лет. Нам очень не хватает былой атмосферы».