Общество
Еврейский волкодав
Сумерки приносили Одессе налёты, убийства и ограбления...
От звонка до звонка
03.02.2001
КУРСЫ.
Век живи, век учись...? Лишний раз понимаешь правоту этого высказывания на примере армии. Казалось бы армия — целый день бегаешь, прыгаешь, в войнушку играешь, а нет, не тут- то было. Надо учиться и учиться, и учёба эта — не лёгкая. Так было и у меня.
Как вы помните я попал на флот, и сразу по окончании "курса молодого бойца" был направлен на курсы, который проходил на одной из морских баз. По прибытии на эту базу всю нашу группу разделили на несколько частей. Каждая часть — это разный курс. Курсы самые различные: радист — альхутан; локаторщик и морское дело — мокем вэ ямои; оружейное дело — нашак и т.д. Я попал в мокем вэ ямои. . На каждый курс было по два командира. В отличие от тиронута (курс молодого бойца) мы уже имели право называть их по именам, но добавляя при этом слово мефакед (командир ). Так, например, если командира звали Хаим, то при обращении к нему: мефакед Хаим. Каждый раз, когда кто-то из курсантов встречал своего мефакеда или каких-либо других мефакдим — офицеров от
майора и выше, необходимо было останавливаться и отдавать честь. На территории базы мы должны были перемещаться в определенном строю. Если солдат больше, чем один, то надо строиться в пары.
Всегда был дежурный по курсу, который менялся каждую неделю. Он выполнял функцию связного между командирами и солдатами. В его же обязанности входило следить за порядком и дисциплиной среди сослуживцев. В первую же ночь после прибытия на базу нам устроили марш-бросок ("масса" на иврит) протяженностью в 20 — 25 км. С полным обмундированием: оружием, носилками, переговорными устройствами и другой различной военной утварью. Был конец декабря и на улице стоял дикий (по израильским понятиям) холод и лил сильный дождь. Но мы были одеты в легкие рубашки. Во время всей массы мы бежали по самому краю моря, что, безусловно, не облегчало нам бег.
Из-за сильного ветра каждая капля дождя казалась острой иглой, впивающейся в твое тело. В какой-то момент кто-то из ребят подвернул ногу, и нам было приказано открыть носилки и взять их вместе с пострадавшим.
Носилки несут четыре человека на уровне плеч. Каждые несколько минут их подменяют другие. Если вы подумали, что тому, кто лежит на носилках, кайф, то вы сильно ошибаетесь. Во-первых, очень легко с них свалиться (все-таки все бегут не по прямой олимпийской дорожке), во-вторых, каждый "должен обязательно" стукнуть (не сильно конечно) лежащего по голове. А это не очень приятно, должен признаться, хоть и лежишь в каске. По прибытии на финиш мы развернулись и побежали обратно, но перед этим остановились на несколько минут.
Вдруг самый старший из сопровождавших нас офицеров закричал: "Что это?" и указал рукой на море. Ну, мы, конечно же, все хором ответили: "Море". После этого он дважды повторил свой вопрос, на который последовал тот же ответ. Тут он не выдержал и просто заорал: "Идиоты, это ваш дом"... Перед входом на базу нам приказали лечь на землю и начать отжиматься. При этом мы должны были выкрикивать счет. Можно себе представить тот шум, который стоял, когда 40 озверевших ребят во весь голос считают до 50 — 60. База находилась неподалеку от жилых домов, а на дворе было 2 — 3 часа ночи,
то все жильцы вылезли из окон и обезумевшими глазами смотрели на нас.
По прибытии на базу каждый курс ушел со своими мефакдим на церемонию получения курсантских погон. У каждого курса церемония проходила по-разному. Некоторые должны были забраться на холм, на вершине которого стояли командиры и вручали погоны, другие — зайти по пояс в море (база находилась на берегу моря) и там у мефакдим
получить погоны (даргот). Но все заканчивалось одинаково, вручив погоны, каждый командир должен был шлёпнуть солдата по спине раскрытой ладонью. (Кафа — это и ладонь, и шлепок, и оплеуха на иврит.).
Каждое утро на базе, начиналось в 6 утра. После подъема утренняя пробежка и зарядка. Далее все отправлялись на завтрак. После завтрака начинались занятия. Они проходили в классах и вели их нам наши мефакдим, а также другие офицеры. Мы изучали строение разных боевых кораблей и их работу в целом. Нас также учили всем морским узлам. Не меньшее внимание было уделено и другой технике на кораблях определенного типа и разным видам оружия, находящимся на них. Нас учили обращаться с такими видами оружия, как были разные пушки и пулеметы. Их строение и все виды неисправностей.
В конце курса по каждому предмету проводились экзамены с оценкой. Те, кто проваливались на них, должны были их пересдавать, иначе они не получали диплома об окончании курса.
Что касается еды, то она была отборная. В израильской армии флот считается одним из самых элитных видов войск, хоть и самый маленький. Это отражается на всем, в том числе и на еде. Нас кормили 4 раза в день: завтрак, обед, ужин да ещё перед сном выдавали молочные продукты, как в детском саду. Добавку можно было получать, сколько захочешь, лишь бы не остаться голодным.
Наша база была смешанная: там проходили курсы и девочки. У них было отдельное здание, где они жили. Нам, естественно, запрещено было в него входить. И девочкам было запрещено приближаться к помещениям, в которых проживали ребята. Нарушение
закона и тем, и другим грозило отчислением с курса и вплоть до "вылета" из рядов ВМФ. Но тем не менее всегда встречались "храбрецы". В одном из случаев женщина-офицер обнаружила посреди ночи в женской комнате парня. Я думаю, что ему и его девушке, а может даже и всей комнате, та самая ночь запомнилась надолго. Однако нам разрешалось
общаться и разговаривать посреди базы. В конце всех экзаменов к нам пришел очередной офицер из отдела кадров, который распределил нас на постоянное место службы на различных кораблях. Распределение проходило, учитывая наши пожелания, но постольку поскольку они соответствовали надобностям армии.
В последний день была церемония окончания курса, на которой я получил свое первое звание рабат — по-русски, примерно, что-то между старшим матросом и старшиной 2-й
статьи.
Мы все были одеты в белую парадную форму. Церемони
я проходила в присутствии всего офицерского состава и наших родителей. И конечно же, и тут полагалась полновесная кафа.
После этого мы все получили недельный отпуск, по окончании которого должны были прибыть на новое и постоянное место службы.
Но об этом — в следующий раз.
Век живи, век учись...? Лишний раз понимаешь правоту этого высказывания на примере армии. Казалось бы армия — целый день бегаешь, прыгаешь, в войнушку играешь, а нет, не тут- то было. Надо учиться и учиться, и учёба эта — не лёгкая. Так было и у меня.
Как вы помните я попал на флот, и сразу по окончании "курса молодого бойца" был направлен на курсы, который проходил на одной из морских баз. По прибытии на эту базу всю нашу группу разделили на несколько частей. Каждая часть — это разный курс. Курсы самые различные: радист — альхутан; локаторщик и морское дело — мокем вэ ямои; оружейное дело — нашак и т.д. Я попал в мокем вэ ямои. . На каждый курс было по два командира. В отличие от тиронута (курс молодого бойца) мы уже имели право называть их по именам, но добавляя при этом слово мефакед (командир ). Так, например, если командира звали Хаим, то при обращении к нему: мефакед Хаим. Каждый раз, когда кто-то из курсантов встречал своего мефакеда или каких-либо других мефакдим — офицеров от
майора и выше, необходимо было останавливаться и отдавать честь. На территории базы мы должны были перемещаться в определенном строю. Если солдат больше, чем один, то надо строиться в пары.
Всегда был дежурный по курсу, который менялся каждую неделю. Он выполнял функцию связного между командирами и солдатами. В его же обязанности входило следить за порядком и дисциплиной среди сослуживцев. В первую же ночь после прибытия на базу нам устроили марш-бросок ("масса" на иврит) протяженностью в 20 — 25 км. С полным обмундированием: оружием, носилками, переговорными устройствами и другой различной военной утварью. Был конец декабря и на улице стоял дикий (по израильским понятиям) холод и лил сильный дождь. Но мы были одеты в легкие рубашки. Во время всей массы мы бежали по самому краю моря, что, безусловно, не облегчало нам бег.
Из-за сильного ветра каждая капля дождя казалась острой иглой, впивающейся в твое тело. В какой-то момент кто-то из ребят подвернул ногу, и нам было приказано открыть носилки и взять их вместе с пострадавшим.
Носилки несут четыре человека на уровне плеч. Каждые несколько минут их подменяют другие. Если вы подумали, что тому, кто лежит на носилках, кайф, то вы сильно ошибаетесь. Во-первых, очень легко с них свалиться (все-таки все бегут не по прямой олимпийской дорожке), во-вторых, каждый "должен обязательно" стукнуть (не сильно конечно) лежащего по голове. А это не очень приятно, должен признаться, хоть и лежишь в каске. По прибытии на финиш мы развернулись и побежали обратно, но перед этим остановились на несколько минут.
Вдруг самый старший из сопровождавших нас офицеров закричал: "Что это?" и указал рукой на море. Ну, мы, конечно же, все хором ответили: "Море". После этого он дважды повторил свой вопрос, на который последовал тот же ответ. Тут он не выдержал и просто заорал: "Идиоты, это ваш дом"... Перед входом на базу нам приказали лечь на землю и начать отжиматься. При этом мы должны были выкрикивать счет. Можно себе представить тот шум, который стоял, когда 40 озверевших ребят во весь голос считают до 50 — 60. База находилась неподалеку от жилых домов, а на дворе было 2 — 3 часа ночи,
то все жильцы вылезли из окон и обезумевшими глазами смотрели на нас.
По прибытии на базу каждый курс ушел со своими мефакдим на церемонию получения курсантских погон. У каждого курса церемония проходила по-разному. Некоторые должны были забраться на холм, на вершине которого стояли командиры и вручали погоны, другие — зайти по пояс в море (база находилась на берегу моря) и там у мефакдим
получить погоны (даргот). Но все заканчивалось одинаково, вручив погоны, каждый командир должен был шлёпнуть солдата по спине раскрытой ладонью. (Кафа — это и ладонь, и шлепок, и оплеуха на иврит.).
Каждое утро на базе, начиналось в 6 утра. После подъема утренняя пробежка и зарядка. Далее все отправлялись на завтрак. После завтрака начинались занятия. Они проходили в классах и вели их нам наши мефакдим, а также другие офицеры. Мы изучали строение разных боевых кораблей и их работу в целом. Нас также учили всем морским узлам. Не меньшее внимание было уделено и другой технике на кораблях определенного типа и разным видам оружия, находящимся на них. Нас учили обращаться с такими видами оружия, как были разные пушки и пулеметы. Их строение и все виды неисправностей.
В конце курса по каждому предмету проводились экзамены с оценкой. Те, кто проваливались на них, должны были их пересдавать, иначе они не получали диплома об окончании курса.
Что касается еды, то она была отборная. В израильской армии флот считается одним из самых элитных видов войск, хоть и самый маленький. Это отражается на всем, в том числе и на еде. Нас кормили 4 раза в день: завтрак, обед, ужин да ещё перед сном выдавали молочные продукты, как в детском саду. Добавку можно было получать, сколько захочешь, лишь бы не остаться голодным.
Наша база была смешанная: там проходили курсы и девочки. У них было отдельное здание, где они жили. Нам, естественно, запрещено было в него входить. И девочкам было запрещено приближаться к помещениям, в которых проживали ребята. Нарушение
закона и тем, и другим грозило отчислением с курса и вплоть до "вылета" из рядов ВМФ. Но тем не менее всегда встречались "храбрецы". В одном из случаев женщина-офицер обнаружила посреди ночи в женской комнате парня. Я думаю, что ему и его девушке, а может даже и всей комнате, та самая ночь запомнилась надолго. Однако нам разрешалось
общаться и разговаривать посреди базы. В конце всех экзаменов к нам пришел очередной офицер из отдела кадров, который распределил нас на постоянное место службы на различных кораблях. Распределение проходило, учитывая наши пожелания, но постольку поскольку они соответствовали надобностям армии.
В последний день была церемония окончания курса, на которой я получил свое первое звание рабат — по-русски, примерно, что-то между старшим матросом и старшиной 2-й
статьи.
Мы все были одеты в белую парадную форму. Церемони
я проходила в присутствии всего офицерского состава и наших родителей. И конечно же, и тут полагалась полновесная кафа.
После этого мы все получили недельный отпуск, по окончании которого должны были прибыть на новое и постоянное место службы.
Но об этом — в следующий раз.
