Загадочная израильская душа

Наконец-то и французской публике предоставилась редкая возможность познать загадочную израильскую душу. В июне «Ле Монд» выпустила специальное восьмистраничное приложение, главной темой которого стали израильтяне. Редколлегия выпуска собрала статьи, детально анализирующие изменения, произошедшие в израильском обществе с начала интифады «Аль-Акса». Общий тон этих материалов, как водится, несколько мрачноват, и в ходе их прочтения в настороженном читательском сознании постепенно складывается образ общества, с одной стороны, измотанного постоянным беспокойством за собственную безопасность, а с другой, все еще пытающегося бороться за достижение спокойствия и мира.

С политическими статьями здесь соседствуют тексты социальной тематики, авторы которых искренне стремятся передать читателю гнетущее чувство, не покидающее израильтян в последние годы. Редактор восьмистраничника Сильван Сипель, француз, в прошлом живший в Израиле и свободно владеющий ивритом, решил выпустить это приложение, чтобы попробовать понять истинную причину нынешнего бездействия израильтян — в особенности, левых и прочих ратующих за мир. Этого бывшего гражданина еврейского государства всегда поражали именно динамизм его вчерашних сограждан и их способность влиять на развитие любой ситуации. О том, насколько глубоким и достоверным оказался анализ, судить, конечно, публике, однако некоторые выводы автоматически напрашиваются уже при первом беглом просмотре содержимого сборника.

Социолог Ури Рам из университета имени Бен-Гуриона обращает внимание на одну особенность последней интифады, трагические события которой в значительной мере повлияли на саму израильскую идентичность, обострив конфликт между самосознанием израильским и самосознанием еврейским. «И потому, — говорит Рам, подытоживая свои рассуждения, — несмотря на то, что в политике большинство израильтян по-прежнему придерживается центристских позиций, их политические взгляды стали гораздо радикальнее».

А вот писатель Давид Гроссман рассуждает несколько иначе, отмечая, что израильское общество утратило основной вектор своего развития и сдалось перед культом силы: «Мне кажется, что мы живем в вечном заблуждении — не той жизнью, на которую имеем право. Начиная с Шестидневной войны 1967 года мы пребываем в состоянии некоей фатальной апатии. Большинство из нас живет, смирившись с мыслью о том, что мира и спокойствия на отмерянном нам веку уже не увидим». Как-то не совсем вяжутся эти слова с процитированным выше мнением Ури Рама относительно усиления радикализма. Вот и ломай, читатель, голову в тщетных попытках понять, кто же он, сегодняшний израильтянин: озлобленный радикал или пребывающий в состоянии апатии фаталист…

Спускаясь с высот, так сказать, стратегических, на уровень персоналий, мы опять сталкиваемся с некоторой неразберихой. Бессистемность бросается в глаза уже в самом подборе героев журналистских материалов. Так, отдельной статьи в сборнике удостоился израильский министр Эхуд Ольмерт — видимо, благодаря недавнему изменению своего политического статуса. Этого человека «Ле Монд» называет не иначе как «наследником исторической свободы, выросшей на идее двух берегов Иордана»: «Он проделал путь от национально-исторической партии до того дня, когда удивил и друзей, и врагов, предложив ради сохранения еврейской идентичности в стране отказаться от большинства территорий». Немало места уделено и Моше Фиглину. Оно и понятно: на сегодняшний день в Европе вряд ли сыщешь газету, которая не написала бы о «42-летнем лидере радикальной расистской группы, стратегия которого определяется единственной целью: придти к власти в Ликуде».

Но окончательно глубина профессионализма аналитиков из «Ле Монд» раскрывается на уровне социологическом. Нет, они, конечно, совершенно искренне, со всей присущей иностранцам старательностью и дотошностью пытаются понять, почему, например, граждане, пострадавшие от экономической политики министра финансов Биньямина Нетанияху, все еще продолжают поддерживать Ликуд. Читатель подробнейшим образом знакомится с мнениями жителей крошечного городка Офаким, обстоятельно втолковывающих журналистке, что их приверженность Ликуду — вещь, конечно, долгая, но не вечная. И, в конце концов, по мере ознакомления с материалом, происходит вещь, прямо противоположная той, которая должна была бы произойти: не офакимские обыватели говорят от лица всего населения страны, но границы последней «съеживаются» до пределов городской черты этого местечка. Действительно, а почему именно Офаким?.. Впрочем, это далеко не единственный пример ограниченности анализа французов. В одном из материалов мы читаем о том, как обитатели поселения Маале-Адумим с гордостью признаются, что считают себя не поселенцами, а гражданами Государства Израиль. Это, конечно, показательно и заслуживает всяческого уважения, но только если не учитывать того факта, что Маале-Адумим практически является… районом Иерусалима. Как говорится, и безопасно, и под боком. Кем же считают себя жители поселений в Иудее–Самарии и секторе Газа, навестить которых журналисты не удосужились, так и остается загадкой…

Выводы, которые сделает для себя французский читатель, ознакомившись со столь «глубоким» анализом, очевидны…