Власть ест всласть

«Представьте себе, что израильская экономика – это цитрусовая роща. Плоды принадлежат всем нам. Но что-то в нашей роще пошло не так. Кто-то съедает всё больше и больше фруктов, захватывая в частную собственность отдельные участки сада» – так начинается документальный фильм «Серебряное блюдо», который ставит жестокий диагноз израильской социально-экономической системе. Создатели фильма уверены: по уровню коррупции еврейское государство скоро сможет соперничать с такими странами, как Руанда и Намибия.

В дни, когда в Израиле происходит по несколько террористических атак в день, весьма удивительным кажется тот факт, что внимание широкой общественности оказалось приковано к демонстрировавшемуся на этой неделе на 8-м канале документальному сериалу «Магаш ха-кесеф» («Серебряное блюдо»), посвященному острым социально-экономическим проблемам, с которыми столкнулось израильское общество.

«Возможно, это самая актуальная и важная телепрограмма последнего десятилетия. Почему? Надеюсь, что она сможет пробудить в израильтянах энергию социального творчества, которая, как многим кажется, уже полностью угасла», – написал в Facebook предприниматель в сфере хай-тека Шай Волькомир.

Через весь сериал, созданный журналистом Амиром Бен-Давидом и телережиссером Дороном Цабари, красной нитью проходит жесткая критика израильских экономических элит и их неформальных отношений с политиками. В каждой серии показан один центральный персонаж, высказывающий свои аргументы против сложившейся в Израиле социальной системы. В первой серии в таком качестве выступил Гай Рольник, редактор The Marker, экономического приложения к Haaretz. Во второй серии эстафету принимает Ярон Зелиха, занимавший в середине прошлого десятилетия должность главного аудитора Министерства финансов. В 2007-м он подал в отставку, обвинив при этом в коррупции правительство Эхуда Ольмерта. Героем третьей, заключительной серии, вышедшей в эфир 28 октября, стал историк экономики из Хайфского университета Даниэль Готтвайн.

Выступления всех трех героев ничуть не походят на скучные лекции: они перемежаются анимацией, различной графикой и архивными кадрами. Главный вывод, к которому приходят создатели фильма, можно сформулировать так: будущему Израиля угрожает не столько внешний враг, сколько клановый капитализм и безудержный рост социального неравенства, разрушающий социальные устои общества изнутри.

Первая серия начинается с показа апельсинового сада. «Представьте себе, что израильская экономика – это цитрусовая роща, – говорит голос за кадром, – плоды принадлежат всем нам, но роще необходим садовник (государство), который позаботится о том, чтобы деревья продолжали плодоносить и чтобы плоды распределялись справедливо. Но что-то в нашей роще пошло не так. Отдельные группы начинают съедать всё больше и больше фруктов и постепенно начинают захватывать в частную собственность отдельные участки сада».

В первой серии Гай Рольник рассказывает, что 20 человек контролируют большую часть банковской сферы Израиля. Эти 20 олигархов охотно раздают кредиты друг другу, но очень часто отказывают в кредитовании малому бизнесу, что приводит к тому, что в большинстве отраслей израильской экономики явно доминируют монополии. В числе крупнейших магнатов Рольник называет Шери Арисон, Нохи Данкнера, Яира Гамбургера и Ицхака Тшуву.

Во второй серии Ярон Зелиха показывает, как монополия работает на продовольственном рынке. «Продукты в Израиле примерно на четверть дороже, чем в Западной Европе, – рассказывает он. – Пять компаний: Tnuva, Strauss-Elite, Coca-Cola, Osem и Unilever Telma – производят 48 процентов всех продаваемых в Израиле продуктов. Другую половину рынка делят между собой 1008 мелких компаний».

Затем Зелиха заходит в супермаркет и начинает перечислять компании, выпускающие выставленные на полках продукты. Стоя у полки с безалкогольными напитками, он называет производителей: «Coca-Cola, Coca-Cola, Coca-Cola». Затем он подходит к полке, где стоят бутылки с холодным чаем Fuze. Прочитав надпись на этикетке, он выносит вердикт: «Это тоже Coca-Cola». Аналогичная сцена происходит у полок с молочными продуктами: почти весь товар оказывается произведенным компанией Tnuva. Потом Зелиха сообщает, что по рейтингу развития конкуренции в потребительском секторе экономики Израиль занимает 141-е место из 148. По этому показателю, говорит экономист, Израиль находится на уровне таких стран, как Сербия, Гаити, Чад и Монголия и отстает даже от Ливии.

Далее Зелиха подчеркивает, что в последние годы Израиль занимает все менее почетные места в мировом рейтинге коррупции. Еще в 2001-м Израиль разделял в нем 16-е место с США. К 2005-му опустился до 28-го, а к 2014-му – до 37-го. Если эта тенденция сохранится, предупреждает экономист, через 13 лет по уровню коррупции Израиль окажется в ряду таких стран, как Руанда, Намибия и Ангола.

Один из создателей сериала, Амир Бен-Давид, отмечает, что общество остро отреагировало на показанные в фильме проблемы: «Люди спорят о сериале, обсуждают его. Положительная рецензия была опубликована на ведущем харедимном сайте B’Hadrei Haredim, а лидер партии МЕРЕЦ Захава Гальон заявила, что фильм должен посмотреть каждый израильтянин».

По мнению Бен-Давида, система кланового капитализма сложилась в Израиле в последние 30–40 лет. «В 1976 году Израиль входил в число стран, где национальный доход распределялся среди населения наиболее равномерно. По этому показателю мы могли конкурировать со Швецией. Сегодня Израиль занимает по этому показателю одно из последних мест среди развитых стран, и положение с каждым годом ухудшается», – сетует журналист.

Одна из причин сложившегося положения, по его мнению, заключается в том, что большинство простых людей не понимает механизмов, по которым работает экономика: «Идя на выборы, люди выбирают партию, за которую будут голосовать, исходя из ее отношения к проблеме Иерусалима или к переговорам с палестинцами, но если вы спросите избирателя об экономической программе поддержанной им партии, он скорее всего ничего не сможет вам ответить. Большинство людей считают экономику чем-то естественным, с незыблемыми законами, подобным климату. На самом деле это не так. Никаких естественных законов у экономики нет. Экономическая ситуация определяется политикой, которую проводят национальные лидеры, определяющие макроэкономические показатели, такие как процентная ставка и уровень инфляции. Именно это мы и пытаемся осветить в своем фильме. Показать, что экономика – это не погода, что экономическая ситуация определяется решениями, которые принимают люди».

В третьей серии фильма предпринята попытка исторического анализа того, как Израиль проделал путь от эгалитарного общества до одного из самых неравноправных среди развитых стран. «Израиль можно назвать страной крайностей, – подчеркивает Бен-Давид. – Вторая интифада нанесла обществу травму, от которой оно еще не полностью оправилось. В мире не много стран, где постоянно происходят теракты, в которых гибнут сотни людей. Но циничные политики и капиталисты использовали эту ситуацию в своих интересах. Когда простые люди ежедневно сталкиваются с рисками для жизни, они не обращают должного внимания на происходящие в обществе экономические процессы, не замечают, что общественное богатство перераспределяется в руки крохотной кучки сверхбогатых, а простой народ оказывается у разбитого корыта.

Летом была заключена сделка, в результате которой недавно открытое богатейшее месторождение природного газа в наших территориальных водах перешло под контроль одной-единственной бизнес-группы. Да, критические голоса в адрес премьер-министра, одобрившего сделку, раздаются, но их явно недостаточно, потому что всё общественное внимание приковано к ситуации в сфере безопасности. А финансовые воротилы, между тем, делят природные богатства. Это же классическая схема, по которой работают карманники и наперсточники».

Бен-Давид считает, что единственным выходом из сложившегося положения является пробуждение общества ото сна и борьба с концентрацией экономических ресурсов в руках монополий: «Речь идет об очень небольшой группе людей, обладающих огромными ресурсами. Они не станут делиться ими, если кто-то просто скажет, что это, мол, несправедливо».

По мнению журналиста, выходом из положения могло бы стать жесткое антимонопольное законодательство, подобное тому, которое было введено в начале XX века в США. «К сожалению, – сетует Бен-Давид, – реформы редко начинают, если ситуация стабильна. Обычно к ним приступают лишь в том случае, если уже клюнул жареный петух. Я надеюсь, что у нас до таких экстремальных ситуаций не дойдет. В западных странах реформы, направленные на построение общества всеобщего благосостояния, начались после Второй мировой войны, когда стало ясно, что нищета широких слоев населения может привести к ужасам фашизма. Однако строить дешевое жилье и платить рабочим достойную зарплату начали лишь после крупнейшей катастрофы в истории».