Как хасиды Родину делили

На днях в Бней-Браке – религиозной столице Израиля – прошла многотысячная демонстрация гурских хасидов. Даже религиозному еврею, но далёкому от хасидского мира, нелегко разобраться, что же вывело тысячи людей на митинг. А уж светскому человеку объяснить это совсем непросто. Но мы попробуем.

На первый взгляд, речь идёт о мелкой и сугубо внутрисемейной разборке. На деле же – о полном расколе в крупнейшем хасидском движении в мире.

Итак, формальным поводом для демонстрации стал судебный иск, поданный студентом иешивы, неким Акивом Гринцайгом, против самого Гурского Ребе, а также 16 крупнейших раввинов этого хасидута. Проще говоря, 18-летний ешиботник усадил на скамью подсудимых всех духовных авторитетов гурского хасидизма.

Отправил он их туда по обвинению в клевете. Она, согласно судебным материалам, заключалась в распространении пасквилей против отколовшегося от магистральной линии Шауля Альтера, приходящегося, к слову, кузеном нынешнему Гурскому Ребе.

В этих уличных пасквилях, расклеенных, согласно материалам дела, по приказу лидеров гурского движения по религиозным кварталам всех израильских городов, «раскольник» Шауль Альтер был назван главной угрозой для традиционного еврейского образования. Надо знать, какое значение придаётся изучению Торы в ортодоксальной среде, чтобы понять всю тяжесть этого обвинения для религиозного мира.

Шауль Альтер и его сторонники называют эти обвинения клеветническими. Но иск против клеветников подал не сам герой пасквилей, а малоизвестный студент иешивы – как считается, по его наущению. А особую пикантность ситуации придаёт факт, что иск подан не в раввинский, а в обычный израильский суд, который большинство гурских хасидов вообще не признают, как и всё это «построенное сионистами государство», считая его нееврейским.

Короче, гевалт, идн! «Кто позволил этому сопляку подать иск против выдающихся мудрецов Торы, да еще и в “гойский” суд?! Так дела у нас не делаются!» – разнёсся крик над гурским двором и вывел тысячи хасидов на улицу. Разумеется, только мужчин – жёны в геополитику открыто не вмешиваются.

Но это внешняя сторона дела. Подлинная причина митинга – выставленный на всеобщий показ многолетний раскол внутри гурских хасидов.

Случился он четверть века назад – 7 марта 1996 года, когда скончался шестой Гурский Ребе, известный как Пней-Менахем. Ему наследовал племянник Яаков-Арье, но другой племянник – тот самый герой пасквилей Шауль Альтер – не признал воцарения кузена во главе хасидского дома. Вместе с ним нового Ребе не признали еще несколько тысяч хасидов.

«Бунтовщики» во главе с Шаулем Альтером, конечно, сразу же были объявлены врагами не только новоиспеченного Ребе, хасидизма и всего еврейского народа, но и самой Торы! На них был фактически наложен «херем» – полное отлучение. С ними было запрещено родниться, вести бизнес и вообще поддерживать какие бы то ни было связи – даже общаться на бытовом уровне. Причём раскол этот шёл прямо через семьи, включая, как уже понял читатель, и семью самого Ребе.

Теперь давайте остановимся и посмотрим, а за какое, собственно говоря, наследство идёт такая ожесточенная война? Гурский хасидут самый большой в мире – его численность достигает 15 тысяч семейств. С учётом высокого уровня рождаемости в ортодоксальной среде речь идёт о доброй сотне тысяч человек. И пусть по богатству с ним могут соперничать сатмарские хасиды – все-таки бриллианты, которыми они ведают, это наше всё, но по силе политического влияния гурские хасиды – самая мощная в Израиле община, лидеры которой, по сути, управляют партией «Агудат Исраэль», стабильно собирающей на выборах в Кнессет голоса религиозного электората.

А идейно гурские хасиды считают себя наследниками великого рабби Менахема-Мендла из Коцка, известного своими афоризмами даже в светской среде. К примеру: «Нет ничего более цельного, чем разбитое сердце» или «Бог живёт там, куда Его впускает человек».

После его смерти один из учеников – Ицхак-Меир Альтер – объединил вокруг себя других последователей учителя и основал в местечке Гур-Кальвария – неподалеку от Варшавы – ставший со временем самым большим в мире Гурский хасидут. И вслед за учителем – уже по цитатам понятно, далеким от всего мирского – делал упор на «святость» и «духовность», для развития которых следовало отказаться от соблазнов нашего мира.

Но если позиция рабби из Коцка в отношении плоти была предельно радикальна – он считал, что любовь к Б-гу должна быть столь всеобъемлющей, чтобы не оставалось в сердце места для любви к женщине и ее физических проявлений, – то позиция первого Гурского Ребе и его преемников была всё-таки чуть либеральнее.

Однако именно та строгость, к которой они взывали, требования усилиться в служении Творцу и исполнении заповедей на фоне погромов времён Хмельничины, сплотили вокруг Гурского хасидута находящееся в опасности польское еврейство. Но надо отметить, что именно от польского еврейства эта ультраортодоксальная строгость распространилась на другие общины и стала приметой времени у почти всех верующих иудеев, а прежде религиозный образ жизни русского, украинского и белорусского еврейства был отчасти либеральнее.

Отдельного упоминания достоин третий Ребе из Гурской династии – Авраам-Мордехай. Став после смерти отца в 1905 году – в юном двадцатилетнем возрасте – во главе Гурского хасидута, он провёл его через обе мировые войны и Холокост. И хоть за годины бедствий польское еврейство, принявшее на себя основной удар Холокоста, было почти полностью уничтожено – в концлагере Треблинка, к слову, погиб и старший сын Ребе, – но Авраам-Мордехай смог сохранить значительную часть своих хасидов и привести их в Святую землю. А всё потому, что оказался чуть ли не единственным раввином в Польше, осознавшим, какая беда надвигается на европейское еврейство, и начавшим перевозить своих хасидов в подмандатную тогда Палестину.

Он, к слову, заложил и основу для экономического процветания Гурского хасидута: ещё с 1920-х годов Ребе и напрямую, и через своих хасидов начал скупать недвижимость и земельные участки в Иерусалиме и других городах Палестины. И на сегодняшний день гурским хасидам принадлежат немалые участки и в столице, и в центре Израиля, и на юге страны.

Вместе с тем он, конечно, наследовал традиционализм своих предшественников. И хотя сам предвидел будущее – и Холокост, и рост цен на жильё в Израиле, – но всё равно ратовал за сохранение привычного образа жизни и одежд со всеми полагающимися лапсердаками, бородами и пейсами.

Однако его сын Исраэль Альтер совсем уж смотрел в прошлое. Он решил «вернуть в партию ленинские нормы» – то есть возвратить к жизни идеи рабби из Коцка со всей их радикальностью в отношении плоти. С именем Исраэля Альтера связывают и негласный «Устав», которым, если верить прессе, руководствуются гурские хасиды в повседневной жизни.

В этом «Уставе» якобы регламентируется всё – от методов зачатия детей, предписывающих, когда, как и сколько раз должна происходить интимная близость, до методов воспитания детей, подразумевающих полное неведение об интимной стороне жизни. Эти ограничения, слишком жёсткие даже для привыкших к ортодоксальному образу жизни хасидов, не раз вызывали отторжение у многих из них и приводили к жизненным трагедиям.

Но скажу сразу: я сам этого «Устава» никогда в глаза не видел и знаю о его существовании лишь от покинувших гурскую общину бывших членов. А знакомые мне гурские хасиды – общительные и гостеприимные люди – в ответ на мои вопросы подтверждают наличие неких особых «Правил», но упирают на их рекомендательный характер.

Впрочем, Исраэль Альтер был не только ревнителем традиционных ценностей, но и талантливым бизнесменом и политиком. При нём состояние семьи Альтер многократно умножилось, в её руках сосредоточились огромные денежные потоки, а политическое влияние гурских хасидов выросло до невиданных высот: они играли важную роль при формировании каждого правительства, а их представители занимали посты мэров и министров – и это несмотря на то, что они не признавали Государство Израиль!

Возвращаясь в действительность, нельзя не задаться вопросом: как случилось, что потомки тех великих титанов духа выродились до такого состояния, что ведут мелкое сутяжничество, расклеивают пасквили на заборах и устраивают балаган посреди столицы? Тем более что аналогичная, если не худшая ситуация сложилась внутри Сатмарского хасидута, который расколот на две части войной между родными братьями.

Разумеется, каждая из сторон всегда в такой ситуации утверждает, что ведёт борьбу во имя Небес. И в это свято верят их хасиды – они привыкли верить. Но временами эта борьба уж больно сильно смахивает на ту беспричинную ненависть, из-за которой был разрушен Храм.