«Гешер» наводит мосты

— В каких еще странах, помимо России, вы гастролировали с вашим театром?

— Мы объездили почти весь мир: выступали в Америке, Англии, Австралии, Германии, Польше…

— Что вы думаете о современном российском театре? Какие постановки за последнее время могли бы отметить особо?

— Я, к сожалению, мало что видел, поскольку живу на другом конце света. Но из того, что видел, выделил бы театр Пети Фоменко, сейчас этот коллектив переживает настоящий творческий расцвет.

— «Гешер» — русский по происхождению театр, взросший на израильской почве. Было бы интересно узнать о реакции на него израильского зрителя.

— Прежде всего, следует уточнить, что «Гешер» — давно уже не русский, а израильский государственный театр. Что же касается того, как нас принимают, то без преувеличения могу сказать — очень хорошо. Это значит, что зал всегда полон, при том, что в системе подписчиков мы не работаем, то есть распространением билетов среди своих людей не занимаемся. Театр приобрел популярность, у него сформировался собственный особый зритель.

— Учитывая израильский мультикультурализм, можно ли говорить о чисто израильской школе театрального искусства?

— История израильского театра небольшая, хотя собственно театр у нас образовался гораздо раньше, еще до образования государства, и корни израильского театра находятся в России — все знают историю театра «Габима», сформировавшегося в рамках театра Вахтангова. Однако израильская театральная специфика все-таки имеется, и по-другому ее можно назвать спецификой средиземноморского театра. Она исходит от зрительского восприятия спектакля. Израильский зритель очень темпераментный, очень открытый и наивный: он готов смеяться, плакать, немного по-детски реагируя на рассказанную историю. Многие известные и талантливые режиссеры не чувствуют специфики такого зрителя и, как следствие, терют контакт с ним. Всегда нужно уметь найти контакт со зрителем, а он в каждой стране — свой. Потому-то мы так и волновались перед своим первым выступлением в Москве. К счастью, все прошло хорошо.

—Реакция московского зрителя была однозначно положительной, и я тоже могу подтвердить это. А вот о театре «Габима», гастролировавшем в Москве в позапрошлом году, я бы этого не сказала, хотя, честно говоря, не могу понять, с чем это связано. Может, «Габима» — пример театра с израильской спецификой?

— Прежде всего, спасибо вам. Мне приятно, что вам понравился спектакль. Это и понятно, ведь наш театр близок к русскому и европейскому, особенно спектакль «Деревушка» с его простыми человеческими чувствами. С «Габимой» же все обстоит гораздо сложнее. Этот театр сейчас переживает период кризиса, такие процессы происходят со многими творческими коллективами. Не лучший период в своей жизни, например, переживал недавно МХАТ им. Чехова. Так что «Габима» — это не специфика израильского театра, это специфика данного театра в данный период его жизни.

— Не могли бы вы немного рассказать о дальнейших перспективах и планах вашего театра?

— Я никогда не декларирую репертуарную линию — мне кажется, очень сложно угадать, что на сегодняшний момент надо делать нам, что интересно актерам и что может сейчас больше всего зацепить зрителя. Театр, по сути, все время рассказывает какие-то истории, но этих историй в мире рассказывается очень много. На зрителя сегодня низвергается огромный поток информации, и главное — найти способ рассказать эту историю по-своему, создав эффект неожиданности. Так, чтобы зритель шел в театр без ощущения скуки и предсказуемости. Репертуар и жизнь театра строятся именно на этом принципе — принципе непредсказуемости.

В данный момент мы собираемся поставить спектакль по новеллам Чехова — таким, как «Дама с собачкой». Но, что самое интересное, делаем мы это на основе литературного материала одного очень известного ирландского драматурга. Он по-своему адаптировал чеховские рассказы к театральной сцене, написав при этом абсолютно самостоятельное произведение — «Afterplay», в котором собраны персонажи из самых разных чеховских пьес: Андрей Прозоров («Три сестры»), Соня Серебрякова («Дядя Ваня»)… Самое интересное — то, что произведение написано много лет спустя после создания самых пьес.

— По-вашему, это новое прочтение Чехова?

— Да, хотя не совсем. Скорее, сегодняшний взгляд на ту литературу, на ту книгу. И тем более интересно, что все это написано не русским, а ирландцем, хотя, могу сказать, что ирландская культура очень близка русской — особенно в части литературы.

— Изначально вы учились и работали в России, кого бы вы могли назвать здесь своими учителями?

— Ну, конечно, непосредственно моих учителей — прежде всего, Г.Товстоногова [окончив психологический факультет МГУ, Евгений Арье поступил в ЛГИТМиК на курс Г.Товстоногова, после окончания которого в 1947 году работал в БДТ, Малом драматическом театре, в Московском театре им. Маяковского, ставил телевизионные спектакли. — Е.И. ] да и вообще всех людей из его школы. Все, что мне давали эти люди, я механически перевариваю и на основе этого создаю свой театр.

Не могу не отметить влияние на мою творческую карьеру Феллини. Именно после того, как я увидел первые его фильмы, меня потянуло к режиссуре.