Война в красках

Летят ракеты, рушатся дома, а в полуподвале Тель-Авивского музея – обнажёнка от Ренуара. Как импрессионисты помогают израильтянам на войне.

«Обнажённую со спины» – картину Ренуара – посетители видят самой первой. В цвета этой картины выкрашены и стены всех залов выставки «Остановить мгновение» в Тель-Авивском музее искусств. Проводят выставку на этот раз в полуподземном помещении: на улице война. Над выставочным пространством есть еще один, «буферный» этаж, а само оно оснащено лифтом, который идет прямиком в запасники: в случае пожара или обрушения здания экспонаты можно очень быстро эвакуировать в безопасное помещение. Организаторы выставки даже четко прописали, в какой последовательности спасать выставочные работы, если это, не дай Б-г, понадобится.

Решение открыть выставку, несмотря на войну, было принято в том числе потому, что в прошлом году Тель-Авивский музей искусств вошел в число 100 лучших музеев мира. Это единственный израильский музей в престижном списке – и он оказался там наперекор всему мировому антисемитизму.

На выставке, отмечающей 150-летие импрессионизма, представлены около 80 произведений – картин, скульптур и графических листов, созданных с 1860-х до начала 1930-х годов. И поначалу кажется, что между этими прекрасными произведениями искусства и текущей повесткой дня в Израиле – зияющая пропасть. Но именно война и кризис предшествовали возникновению импрессионизма. Запечатлевая в своих работах мгновения неги, радости, красоты и света, импрессионисты давали свой ответ ужасу, темноте и уродству мира.

Так, во время Первой мировой войны Клод Моне полностью посвятил себя росписи сада в своем доме в Живерни. Повседневная красота его деревенского дома, зелени, пруда и японского мостика, который он так любил, стали тем противоядием, которое Моне предложил от ужасов войны. Так появились многие из его знаменитых картин с водяными лилиями, которые позже стали музеем Оранжери в Париже. Кстати, здание оранжереи было перестроено под музей вскоре после окончания Первой мировой войны – по личному распоряжению французского государственного деятеля Жоржа Клемансо, который был близким другом Клода Моне. А после Второй мировой войны вся серия картин с кувшинками была передана французскому правительству в качестве памятника миру. Моне действительно хотел создать пространство мира в качестве антитезы глобальному разрушению. Вот почему нынешняя выставка «Остановить мгновение» в Тель-Авиве – это как пилюля для ума: на мгновение можно поверить, что однажды, возможно, мы тоже сможем мечтать о водяных лилиях.

Кстати, на одной из стен выставки кураторы поместили временную шкалу, которая описывает развитие импрессионизма в живописи параллельно историческим событиям. Эта шкала показывает, что многие из оптимистичных, ярких картин природы и веселых сцен Монмартра были написаны во время национальных кризисов. Во время франко-прусской войны некоторые пионеры импрессионизма были призваны на войну, а другие были сосланы. В послевоенный период Париж страдал от осады и жесткой экономии. К беспрецедентному личному расколу между импрессионистами привело и дело Дрейфуса: в то время как еврей Писсарро считал, что с Дрейфусом поступили несправедливо, Ренуар и Дега утверждали обратное – да и вообще придерживались откровенно антисемитских взглядов. Так, в известной книге «Заяц с янтарными глазами» Эдмунда Вааля рассказывается о «сотрудничестве» богатейшей семьи еврейских банкиров Эфрусси с Ренуаром. Пожилой художник охотно рисовал членов семьи – например, на знаменитой картине Ренуара «Завтрак гребцов» мы видим коллекционера и издателя Шарля Эфрусси. Но в письме своему другу Дега Ренуар сокрушался: как неприятно на старости лет зависеть от еврейских денег!

И тем не менее картина Ренуара «Обнажённая со спины» попала в Тель-Авивский музей искусств по чисто еврейской линии. Ее в память об убитых в концлагере жене и детях завещал музею голландский еврей Вильгейм Вайнберг – банкир, филантроп и коллекционер. Сам он спасся от нацистов случайно: во время облавы был в рабочей поездке за рубежом. Но его родных отправили за это время в Освенцим – и он больше никогда их не видел. В своем завещании он наказал продать все свои картины, за исключением двух. Первое исключение – картина Тулуз-Лотрека, которую он завещал Kröller-Müller Museum в Голландии, также в память о своей погибшей в Катастрофе семье. Второе – это как раз полотно Ренуара. Когда-то «Обнажённая со спины» висела в салоне дома Вайнбергов, а сейчас – при входе на выставку импрессионистов, открытую во время войны в Тель-Авиве.