Под знаком Асада

Ахмед, агент тайной сирийской полиции Мухабарат, опустился на потертый стул напротив своего подопечного. «Господин Ахмед» (так последний еврейский холостяк Дамаска Сами Кабарити уважительно называет свою тень) присутствует на беседе «в качестве друга», чтобы контролировать интервью Кабарити с иностранным журналистом, в роли которого выступил корреспондент израильской газеты «Jerusalem Post».

В столичной еврейской общине личность Ахмеда вряд ли является тайной — последние 12 лет он вел слежку за несколькими десятками евреев, все еще остающихся в Сирии. Древняя еврейская община этой арабской республики стареет и постепенно тает. Ее опекунами и информаторами стали тайные агенты, вроде Ахмеда. В какой-то момент Сирия и ее евреи заключили между собой молчаливую сделку, согласно которой государство дало последним статус некоего «вида на грани вымирания», а те, чтобы их отпустили, в меру сил помогают Дамаску сдерживать оказываемое на него международное давление. «Да, к нам больше внимания, нежели к другим, — признает 30-летний заместитель руководителя еврейской общины, — но это не потому, что они нас ненавидят, а потому, что защищают».

«Никто не хочет, чтобы какие-нибудь безумцы причинили нам вред и разрушили все, что у нас есть, — продолжает он, склонившись над письменным столом в одном из помещений закрывшейся еще в середине девяностых еврейской школы “Ибн Маймун”. — У нас есть полный доступ ко всему, перед нами распахнуты все двери».

Оно, конечно, все это замечательно, вот только на деле не совсем так. Как рассказывает журналист «Jerusalem Post», первые его четыре визита к Сами Кабарити в еврейский квартал завершились неудачей: тот просто-напросто отказывался давать интервью, требуя подписанного в министерстве информации документа, разрешающего говорить. Тогда журналисту пришлось нанести визит в местное управление Мухабарат и встретиться с Ахмедом. Выслушав израильтянина, агент всплеснул руками: «Кто угодно может говорить с кем угодно. Как мы можем дать вам документ, разрешающий евреям говорить, если это будет означать, что обычно мы им говорить не разрешаем». В отличие от тайной полиции, сирийское министерство информации пошло корреспонденту навстречу, и на следующий день тот вернулся в школьный кабинет Кабарити с заветным письмом в руках.

Больше всего Кабарити докучало то, что приезжий иностранный журналист часто называет его «нервным или испуганным», подразумевая, что он преследуется режимом. На самом деле, этот человек с худыми, впалыми щеками и скрытными голубыми глазами едва ли выглядит расслабленным. Но его мечта состоит в том, чтобы его «родина», как он называет Сирию, могла бы однажды придти к мирному соглашению с приемной страной многих из бывших членов его общины. И тогда, в конце концов, он найдет себе жену.

Евреи покидали страну на протяжении всей его жизни. «Люди уходят, семейные ценности остаются», — говорит он. Самая большая гордость общины — синагога Ифрандж. Снаружи — обыкновенное здание из базальта. Внутри — настоящее хранилище бесценных еврейских артефактов. «Свитки Торы времен Вавилонского пленения — только верхушка айсберга», — говорит Кабарити. В синагоге, расположенной в городе, на который регулярно обрушиваются пыльные бури, как ни странно почти нет песка, латунные или медные платы, символизирующие Десять заповедей, надраены до блеска, в каждой из десятка люстр горят все лампочки до единой. Ифрандж, которой «только 250 лет», — последняя из 22 синагог сирийской столицы, — работает и по сей день.

Вокруг Сами Кабарити странным образом странным образом переплетаются б-жественное и мирское. Менора в его кабинете установлена прямо напротив огромного сирийского флага. На стенах — более десятка фотографий сирийской правящей фамилии. На одном из снимков мы видим членов семьи Башара Асада на пикнике — ощущение при этом такое, будто все эти люди являются родственниками Кабарити. Самый большой из портретов Асада (на этот раз Хафеза) висит аккурат напротив картины «Жертвоприношение Исаака». Весь вестибюль школы «Ибн Маймун» украшен атрибутикой партии Баас и портретами Асада — все эти пыльные украшения, очевидно, предназначены для того, чтобы услаждать взор Кабарити и всюду сопровождающих его агентов Мухабарат.

Поклонение Асаду является данью проформе лишь отчасти, во всем этом присутствует и искреннее восхищение. Отец Башара, Хафез Асад, равно как и его тайная полиция оказались для евреев куда более приемлемыми и удобными, чем режимы, которые правили Сирией с 1948 по 1970 годы. Государство начало гонения против своих 35 тысяч евреев еще до израильской Войны за независимость 1948 года. В 1948 году были приняты драконовские законы, запрещающие евреям продавать имущество или перемещаться, за этим последовали погромы и замораживание еврейских банковских счетов. В те дни еврейский квартал Дамаска наводнили палестинские беженцы — за ничтожную плату государство разрешило многим из них въехать в дома тысяч евреев, которые были вынуждены бежать.

К 1994 году, после того как из страны бежали тысячи евреев, оттепель в отношениях между Израилем и Сирией позволила эмигрировать еще 3 тысячам евреев. Сегодня около шестидесяти человек живут в Дамаске и в северных сирийских городах Алеппо и Камишли. Хафез Асад, захвативший власть в 1970-м, разрешил евреям работать и перемещаться по Дамаску. Все права были восстановлены, однако одно сохранилось: Сирия не будет призывать своих евреев в армию.

«Правительство не хотело, чтобы в войне с Израилем кто-то был вынужден воевать против своих братьев, — говорит Кабарити. — И доказало, что нас здесь никто не держит, мы не узники».