Советская Мэрилин Монро

Обозвала Никиту Михалкова идиотом на всю страну и показала палец Андрею Тарковскому. Вчера страна простилась с великой актрисой Ириной Мирошниченко.

Когда Ирина Мирошниченко появилась на свет, в небе вспыхнула звезда. Мать новорожденной увидела её сквозь окно барнаульского роддома на исходе ночи 24 июля 1942 военного года. И загадала: «Пусть моя девочка станет звездой». В этом желании звучали и отголоски собственной несбывшейся мечты: Екатерина и сама была талантливой начинающей актрисой. Она училась у великого Александра Таирова – ей прочили блестящее будущее. Но на свою беду она решила связать судьбу с видным военачальником комкором Иваном Толпежниковым, а в 1937-м его расстреляли во время сталинских чисток в армии. И пусть они официально не были расписаны – это и сохранило жизнь ей и их маленькому сыну Рудольфу, но об актерской карьере Екатерине пришлось забыть, как и о роскошной квартире на улице Горького – нынешней Тверской.

Вскоре Екатерина познакомилась со своим вторым мужем – Петром Вайнштейном. Но судьба-злодейка их тут же разлучила: началась война, и его отправили в учебку в Кубинку. Она приехала к нему туда на свидание осенью 1941-го. Им выделили отдельную землянку – как супругам. Но ночью случился налёт, а на следующий день Петра с теми, кто уцелел, отправили в войска. А Екатерину – в эвакуацию. И как оказалось – со вторым ребёнком под сердцем.

И тут жизнь дала ей шанс возобновить актерскую карьеру: оказавшись в Новосибирске, куда эвакуировали и «Мосфильм», Екатерина встретила свою близкую подругу – знаменитую актрису Лидию Смирнову. Та предложила ей сниматься в кино, но для этого пришлось бы прервать беременность. Екатерина сочла такую цену за карьеру слишком высокой и отказалась. Так она сохранила нам Ирину.

Как только гитлеровцев отбросили от столицы, Екатерина – теперь уже с двумя детьми – сразу вернулась в Москву. А в 1945-м с победой возвратился из армии Петр Вайнштейн, и семья поселилась на той же улице Горького – только в крошечной комнатушке площадью 9 квадратных метров. Там и прошло детство Ирины Мирошниченко. Впрочем, сама актриса всегда делала оговорку: «Моё детство прошло в Колонном зале Дома Союзов». Дело в том, что её мать с горем пополам смогла устроиться в «Москонцерт»: играла в массовке на новогодних ёлках и тому подобных мероприятиях. И дочь в итоге получила «бесплатный абонемент» на главные детские праздники страны.

Ту квартиру, в которой прошло её детство, Мирошниченко выкупит уже в постсоветское время. А тогда, в шесть лет отроду, Ирину отдали учиться музыке. Сначала ей предложили заниматься по классу арфы, но девочка сказала решительное «нет» – уже тогда проявлялся её харизматичный характер. А аргумент для ребёнка был убийственно рациональным: «В нашей комнате арфа не поместится». Ирина потребовала дать ей «что-нибудь поменьше» и в итоге согласилась на скрипку. Но занятия оказались слишком скучными, и через два года инструмент был заброшен окончательно и бесповоротно.

Гораздо успешнее складывалось с французским языком – его Ирина начала учить по настоянию матери. Та обожала французское кино и мечтала, чтобы её дочь увидела Париж. Но попасть за рубеж советской девушке было совсем непросто, и мать начала готовить Ирину к переводческой карьере. Та была не против, но предпочтение всё же отдавала актерскому мастерству.

Еще подростком Ирина, ничего не сказав родителям, попробовала тайком поступить в школьную студию при театре «Ленком». Успешно пройдя два тура экзаменов, она всё-таки срезалась на третьем. Но через год в их квартире на Ленинском проспекте, куда переехала семья, раздался звонок: несколько человек отчисли – и появились свободные места в группе!

Весь выпускной год Ирина ходила на занятия в эту ленкомовскую студию, надеясь поступить затем в Школу-студию МХАТ. Но на всякий случай прорабатывала и запасной вариант – продолжала посещать курсы французского. План был таков: если не поступит в театральный, то пойдёт, как и хотела мама, учиться на переводчика. Но к счастью для нас всех, в Школу-студию МХАТ её приняли с первой попытки.

Еще студенткой Ирина решила попробовать себя в кино. Однокурсники пришли в ужас, поскольку будущим мхатовцам категорически запрещалось сниматься. Мирошниченко только отмахнулась: «Маленькая роль в проходном фильме – никто не узнает». Роль действительно была маленькой: в картине Георгия Данелии «Я шагаю по Москве» она сыграла старшую сестру Кольки – героя Никиты Михалкова. Но фильм так «выстрелил», что о Мирошниченко узнало не только мхатовское начальство, но и вся страна. Отстаивать провинившуюся студентку пришлось всем курсом, и только после долгих уговоров отчисление заменили строгим выговором с ремаркой: «В первый и последний раз!».

Но на четвертом курсе Мирошниченко вновь оказалась на съемочной площадке. Да и как отказаться, когда тебя лично приглашает ещё один великий мэтр – Андрей Тарковский. На роль Марии Магдалины в фильме «Андрей Рублев» ему требовалась актриса с «иконописным лицом». И однажды Тарковский совершенно случайно увидел Мирошниченко сквозь стеклянную витрину кафе. Актриса приняла его за назойливого ухажера и даже показала обручальное кольцо на пальце: мол, отстань, занято. В то время Ирина уже была замужем за режиссером Михаилом Шатровым – родственником Самуила Маршака. Но уже на следующий день Тарковский пригласил её на пробы и сразу утвердил на роль.

Похожая случайность свела её и с другим гуру кинематографа – режиссером Андреем Кончаловским. Он попросту встретил Мирошниченко на улице. «Шла я как-то домой, а навстречу мне – Андрей Кончаловский, – вспоминала сама Ирина. – Посмотрел, хитро улыбнулся и сказал: “Я вас знаю, вы моего брата в фильме назвали идиотом. Правильно сделали”». Речь шла о той самой роли в «Я шагаю по Москве». А вскоре Кончаловский предложил ей сыграть Елену Андреевну в фильме «Дядя Ваня» по одноименной пьесе Чехова. Эту роль Ирина всегда называла одной из своих лучших работ.

И всё же Мирошниченко считала себя в первую очередь театральной актрисой. Ради театра она то и дело отказывалась даже от главных ролей в кино – если съемки накладывались на спектакли или гастроли. К слову, её первые в жизни гастроли оказались зарубежными: в 1968 году МХАТ повёз в Японию «Три сестры» Чехова, где Мирошниченко играла старшую из сестёр – Ольгу. «Играли мы там очень интересно, – рассказывала Ирина. – В театре не было ни трансляции, ни перевода. Это было условие контракта японцев. Им хотелось слышать подлинно русскую интонацию. А поскольку Чехов у них шёл всегда, сюжет был понятен».

Если в Японию в составе труппы Ирину выпустили без проблем, то поездка в Бельгию в начале 1970-х стоила ей немало нервов. Она должна была поехать вместе с Тарковским на Неделю советского кино, но дабы получить разрешение на выезд, Ирине пришлось долго обивать пороги Госкино. Зато уже в Бельгии она немало удивила журналистов и других участников пресс-конференции своим прекрасным французским.

Зарубежные журналисты наперебой называли Ирину «советской Мэрилин Монро». Но лестный, как им казалось, комплимент поверг актрису в ужас. «Для нас это была не похвала, а хула, – вспоминала Мирошниченко. – В СССР тех времен Монро символизировала нечто сексапильное, вульгарное. Советская девушка не могла быть на неё похожа».

А поездка в Чили на съемки фильма о латиноамериканских революционерах получилась чуть ли не более остросюжетной, чем сама картина. Ирину долго отговаривали: на дворе стоял 1972 год, в Чили вспыхивали волнения, страна была на пороге прихода к власти Пиночета. Но Мирошниченко не хотела отказываться от роли, тем более у неё завязался роман с режиссером фильма Витаутасом Жалакявичусом – её будущим вторым мужем.

По приезде съемочную группу тут же хотели развернуть: «Какое еще кино, тут сплошные демонстрации!» Несколько сцен отснять всё же удалось, а потом в Чили стало совсем уж неспокойно, и поступил приказ из советского посольства: «Немедленно улетайте домой». Так что оставшиеся сцены фильма, вышедшего под названием «Это сладкое слово – свобода», доснимали уже в Баку и Ялте.

Впрочем, это не помешало картине стать успешной и получить в 1973-м золотой приз VIII Московского кинофестиваля. Эта же картина помогла Мирошниченко осуществить мечту своей матери – она увидела Париж, куда привезла фильм на фестиваль. А Париж увидел её – причем в нарядах от набирающего мировую популярность Славы Зайцева, в которых она произвела во французской столице полный фурор.

А вот отношения с Жалакявичусом оказались не такими удачными, как фильм: брак продержался всего несколько месяцев. Новоиспеченные супруги, как говорится, не сошлись характерами и очень скоро пожалели, что вышли далеко за рамки обычного служебного романа. Но, видимо, такова была её судьба – встречать мужчин своей жизни на съёмочной площадке. В 1974-м Мирошниченко на съёмках фильма «Единственная дорога» знакомится со своим третьим мужем – актёром Игорем Васильевым. Год спустя они поженятся, но брак продлился всего пять лет. Или целых пять лет!

После этого Мирошниченко официально больше замуж не выйдет, хотя будет долго жить в гражданском браке с композитором Андреем Никольским. Вообще, вокруг неё постоянно ходили слухи о романах с коллегами по творческому цеху – в том числе с Всеволодом Абдуловым и Олегом Ефремовым. Но Ирина не любила распространяться о личной жизни – уходила от ответа либо всё отрицала. А про роман с Ефремовым она сказала: «Это всё сказки».

Где-то она кривила душой, где-то – нет. Теперь уже не разобраться, да и незачем. «Я не хотела никого задеть, – объясняла Мирошниченко в интервью. – Даже о Шатрове, с которым мы прожили двенадцать лет, я смогла говорить только после его смерти. Я всегда думала: каково будет его новым женам слышать про наш роман? И с остальными то же самое».

Новый виток славы – только уже не всесоюзной, а всероссийской – принесли ей уже в 90-е роли в сиквеле «Зимней вишни» и сериале с аналогичным названием. Эти картины настолько полюбились отечественным зрителям, что и сегодня, спустя три десятилетия, федеральные каналы показывают их из года в год. С падением железного занавеса у Мирошниченко открылись возможности и для полноценных зарубежных гастролей. Она выступала в том числе и на Брайтоне, и в Израиле, где её неизменно встречали овациями. Кстати, в своей любви к Израилю она признавалась всегда открыто: «С Израилем у меня связано незабываемое воспоминание, которое я испытала в Иерусалиме у Стены Плача. Никто меня там не узнавал, я закуталась платочком и в щёлочку, где были тысячи записок, втыкала и свою записочку с просьбой к Нему».

Но главной любовью Ирины до самой смерти оставался театр. Весной 2020-го – в начале пандемии – она должна была сыграть последний перед карантином спектакль. В гримерке Мирошниченко стало плохо, и ей предложили: давайте отменим представление – всё равно завтра закрываемся. Но 77-летняя актриса в полуобморочном состоянии всё-таки вышла на сцену, а зрители даже не заподозрили, что она держится на ногах лишь на одной силе воли.

А стоило пандемии сойти на нет, как Ирина тут же вернулась на сцену в спектакле «Театральный роман» по Булгакову. И возможно, она исполнила бы ещё множество ролей, если бы не болезнь. 3 августа 2023 года Ирины Мирошниченко не стало. «Я всё время хотела работать, двигаться вперед, – говорила она в одном из своих последних интервью. – И это желание не оставляет меня по сей день».