В мусор лицом

Трамп помиловал миллиардера Майкла Милкена, осуждённого за финансовые махинации. Тот вовсю спекулировал «мусорными» облигациями – но именно они помогли подняться десяткам лучших компаний Силиконовой долины.

В феврале 2020-го Дональд Трамп подписал указ, которым помиловал семь политиков, чиновников и бизнесменов, осужденных за ненасильственные преступления. Самый знаменитый в этом списке – 73-летний Майкл Милкен, отсидевший за финансовые махинации два года и с тех пор лишенный права работать с ценными бумагами. Теперь же Милкен, если захочет, может к финансовой деятельности и вернуться: реальная бомба для Уолл-стрит и не только.

Помилования некогда один из самых могущественных людей в финансовом мире добивался с 1993 года – с момента выхода из тюрьмы. Долгие годы он задействовал для этого все свои связи и изрядную часть финансовых активов. Джордж Буш-старший, в президентский срок которого Милкен и отсидел свой срок, в автобиографии писал, что ему «противно выступать за людей, которые пытаются добиться прощения через своих влиятельных друзей и состоятельных покровителей». Он имел в виду Милкена. В администрации Клинтона и Обамы финансист также не преуспел, а вот с последним президентом Америки ему повезло.

«Мы с Милкеном теперь хорошие друзья, и я считаю, что Милкен – отличный кандидат на помилование», – сказал бывший мэр Нью-Йорка, а впоследствии адвокат Трампа Руди Джулиани. Это произошло в эфире Fox News 10 ноября 2016 года, менее чем через 48 часов после победы Трампа на выборах. «Уау!» – только и сказал тогда в ответ растерянный ведущий.

Зная историю Джулиани и Милкена, и впрямь можно было сказать лишь «уау». В середине 80-х годов амбициозный прокурор Рудольфо Джулиани прославился беспрецедентно жестким судебным процессом против финансовых воротил Уолл-стрита. Это он в 1990 году добился обвинительного приговора для Милкена за махинации на рынке облигаций: финансист получил десять лет тюрьмы, штраф в 600 миллионов долларов и запрет на работу с ценными бумагами. Заплатил он в итоге даже больше – примерно миллиард долларов, но отсидел меньше двух лет.

Помирил прокурора и подсудимого рак простаты. У Милкена его обнаружили через два месяца после выхода из тюрьмы. Уже были метастазы, ему давали несколько месяцев жизни. В то время лечение рака простаты сводилось, по сути, к химической кастрации, на третьей стадии, как в случае Милкена, болезнь считалась смертельной. Милкен рак победил. Он основал фонд Prostate Cancer Foundation и начал финансировать высокорисковые проекты, которых сторонились федеральные ведомства. За десять лет благодаря стараниям PCF смертность от рака простаты сократилась в Америке на четверть.

К числу выживших относился и Руди Джулиани, у которого рак простаты обнаружили в 2000 году. Очевидно, его благодарность была настолько огромной, что он полностью изменил свое мнение о виновности Милкена и превратился из его губителя в главного защитника. Помимо Руди Джулиани, за Милкена перед Трампом ходатайствовали еще 30 человек: Белый дом решил почему-то опубликовать этот список. В списке зять Трампа Джаред Кушнер, министр финансов Стивен Мнучин, лидеры и спонсоры республиканцев Кевин Маккарти и Шелдон Адельсон, медиамагнат Руперт Мердок, раввин Марвин Хир, декан и основатель Центра Симона Визенталя Рабби Хиер. Последний охарактеризовал Милкена как одного из величайших филантропов, вовлеченных во множество чудесных дел, особенно для еврейской общины: «Я не мог думать о лучшем человеке, который более заслуживает помилования, чем Майкл Милкен».

После объявления о помиловании 73-летний Милкен первым делом отправился к дому своей матери, 96-летней Ферн Милкен. Услышав новость, она расплакалась.

***

«Жадность – это хорошо, жадность – это правильно. Жадность окупается, она очищает и дает свободу, это сама суть эволюционирующей свободы», – говорит Гордон Греко в исполнении Майкла Дугласа в фильме Оливера Стоуна «Уолл-стрит». Прототипов у Гордона Греко было несколько, в том числе банкир Айвен Боески, который произнес эти самые легендарные слова про жадность за год до выхода фильма, в 1986-м, перед студентами Калифорнийского университета. Другим прототипом Гордона Греко был партнер Айвена Боески и автор схем их совместного обогащения – Майкл Милкен.

Между прочим, Джон Белфорт – главный герой другого, автобиографического фильма «Волк с Уолл-стрит» – утверждал, что главным его кумиром тоже был Гордон Греко. Но если жизнь Белфорта, как мы помним по фильму, состояла из наркотиков, секса и алкоголя, то главный прообраз Гордона Греко, мистер Милкен – полная ему противоположность.

Человек, заработавший баснословное состояние и завладевший тысячами американских компаний, Милкен всю жизнь приходил на работу немыслимо рано – в четыре утра, уходил поздно и был доступен для деловых переговоров круглосуточно. Знакомые удивлялись полному отсутствию у него знаний в каких бы то ни было областях, не связанных с предметом его страсти. Он ничего не знал об искусстве, не читал художественной литературы, был равнодушен к любого рода увеселениям, не пил кофе, не выносил даже запаха алкоголя и табачного дыма. Рано облысел и на встречи надевал довольно нелепый парик, который сотрудники между собой называли «шкурка дохлого хомячка». Днем отвлекался от работы один раз в год: в годовщину свадьбы водил свою жену Лори на ланч.

Лори Энн Хакель, которую Милкен знал с университета и с которой вырастил троих детей, также никогда не была привержена роскоши: на эти ежегодные обеды она всегда надевала одно и то же недорогое бархатное платье. Только в середине 80-х Милкен приобрел себе лимузин, до того ездил на стареньком «мерседесе». Своих партнеров и подчиненных Милкен призывал: «Никогда не считайте ваши деньги. В любом случае вы должны заставлять себя зарабатывать еще больше». Также он считал неправильным формировать цену акций на продажу, отталкиваясь от цены, по которой они достались ему: «Наша цена независимо от затрат должна быть лишь на какой-то пенни ниже, чем у конкурентов». Норма прибыли в сделках Милкена была огромной.

***

Майкл Милкен родился в еврейской семье в калифорнийском городке Энцино рядом с Лос-Анджелесом. Отец работал бухгалтером, сын с десяти лет помогал ему с отчетами. В 1965 году Милкен поступил в Калифорнийский университет в Беркли, затем женился и уехал в Филадельфию. Вскоре Майкл поступил в престижную Уортонскую бизнес-школу Пенсильванского университета, начал изучать ценные бумаги с низким рейтингом или совсем без рейтинга. Тогда он и сделал открытие, что «мусорные» облигации – это золотая жила. Компании с низким кредитным рейтингом или совсем без рейтинга нуждались в деньгах и готовы были обещать по выпущенным облигациям высокий доход. Вот только гарантировать этот доход они никому не могли – однако высокие риски остановить могли далеко не всех.

После учебы Милкен устроился работать в трейдинговый отдел инвестиционной компании Drexel Firestone – позже она слилась с Burnham Lambert и стала Drexel Burnham Lambert. Он был очень хорош в переговорах: идею о «мусорных» бумагах он доносил страстно, и многие клиенты верили. Drexel стала единственной из инвесткомпаний, которая работала с бросовыми облигациями и снимала все сливки с этого рынка. Уже через год Майкл получил должность вице-президента и добился перевода своего отдела на другое побережье США – в родную Калифорнию, в самый престижный район Лос-Анджелеса – Беверли-Хиллз.

Отделение стало легендарным. Сотрудники зарабатывали по десять миллионов долларов в год и больше, специальный штат помощников обеспечивал все их бытовые нужды: водили детей в школы, относили одежду в прачечную, закупали продукты и готовили. Дел у сотрудников было действительно невпроворот: помимо, собственно, выпуска «мусорных» облигаций, отдел Милкена занимался поддержанием их ликвидности, то есть возможности свободно продать их или купить. Для этого Drexel и сам Милкен постоянно торговали этими «мусорными» бумагами через подставные конторы. Представляли они и интересы сторонних инвесторов во время операций по недружественным поглощениям. Многое из этого было незаконно – за что впоследствии и ухватился прокурор Джулиани, зато способствовало гигантским барышам. В середине 1980-х годов Милкен вместе со своими партнерами контролировал около 70% всего американского рынка бросовых облигаций и зарабатывал по полмиллиарда долларов в год.

Чтобы привлечь на рынок «мусорных» облигаций крупных инвесторов в лице банков, пенсионных и страховых фондов, для них устраивались ежегодные милкеновские фестивали. Гостей на эти роскошные банкеты возили на лимузинах, перед ними выступали Фрэнк Синатра, Дайана Росс и другие звезды. В эпоху Рейгана, объявившего полную свободу бизнеса, с этим мирились, но пришедший ему на смену Буш-старший взялся наводить порядок. В марте 1989 года Майклу Милкену было предъявлено обвинение по 98 пунктам закона, а также в рэкете, мошенничестве и уклонении от уплаты налогов.

В апреле 1990 года Милкен признал себя виновным лишь по шести пунктам обвинения, включая уклонение от уплаты налогов и нарушение в сделках с ценными бумагами. Пока шел судебный процесс, инвестиционный банк Drexel Burnham Lambert объявил о своем банкротстве. Чуть раньше рухнул рынок «мусорных» облигаций, похоронив под собой всю систему ссудо-сберегательных банков в США. Даже после выплаты огромных штрафов состояние Милкена оценивалось в два миллиарда долларов.

Белый дом, публикуя информацию о помиловании, характеризовал Милкена как человека, который «помог создать целые отрасли и преобразовать существующие». Его работа, говорится в заявлении, «демократизировала корпоративные финансы, предоставляя женщинам и меньшинствам доступ к капиталу». В этом есть определенное лукавство, но и правда тоже есть. На самом деле, во многом благодаря Милкену начали развиваться новые отрасли – в числе его «мусорных» проектов находились многие нынешние короли Силиконовой долины. Первая в мире оптико-волоконная сеть, первая национальная система беспроводной телефонной связи и первая сеть кабельного вещания – всего этого не было бы без Милкена. По сути, Милкен был одним из авторов экономического бума 80-х, который называют «рейгономикой». Так что его возможное возвращение к финансовой деятельности может оказаться не столь уж плохой инициативой Трампа.