Песнь Боба Дилана

Получив Нобелевку по литературе, Боб Дилан долго молчал. Но вот в свой 81 год выпустил книгу, похожую на завещание. В ней всё, что он понял про жизнь.

Вы когда-нибудь задумывались над тем, как работают мозги у талантливых людей? Ну вот буквально, что они думают, услышав то же, что и вы, какие у них на этот счет ассоциации и выводы. Если вдруг да, то новая книга Боба Дилана «Философия современной песни» – это прям идеальная иллюстрация мысли, озвученной еще Пушкиным: «Следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная».

Считать ли Боба Дилана великим или нет – это уж каждый решает сам, однако в 2016 году человек получил Нобелевскую премию по литературе. Правда, за свою поэзию, но если нужны какие-то реверансы его прозе, то вот они: его предыдущая книга «Хроники», которая вышла еще в далеком 2004 году, повсеместно вызывала лишь восторженные отклики. Британская газета Guardian даже включила ее в 2019 году в список 100 лучших произведений литературы ХХ века. Хотя, казалось бы, Дилан просто в формате автобиографии описал, как работал над своими лучшими альбомами 60–70-х годов. Все, кстати, тогда ждали продолжения: дескать, может, он так же талантливо опишет работу и над всеми остальными альбомами – Дилан ведь, как известно, очень плодовит. Но нет, вторая и третья части «Хроник» так и не появились на свет.

Зато вот – «Философия современной песни», 66 любовно отобранных Диланом песен и его размышления по поводу каждой из них. То есть этакая антология музыкальных мыслей певца. По какому принципу Дилан отбирал песни – непонятно, выборка не подчиняется никакой привычной логике. Во-первых, самая «современная» песня из книги датируется 2003 годом, а большинство и вовсе принадлежит к эпохе 50–60-х. И нет, это не самые популярные и известные песни за это время. Там нет ни The Beatles, ни Rolling Stones, ни Леонардо Коэна или каких-нибудь, скажем, Beach Boys. Зато, поверьте, там точно есть минимум с десяток исполнителей, о которых вы никогда не слышали. Но это неважно. «Знание истории жизни певца не особо помогает вашему пониманию песни, – пишет Боб Дилан. – Важно то, что песня заставляет вас думать о собственной жизни».

И вот тут начинается самое интересное. Выясняется, что когда Дилан слушает невинную песенку Литтла Ричарда Long Tall Sally, или «Длинная высокая Салли», то думает не о простой интрижке дядюшки Джона, подкосившей тетушку Мэри, а о племени нефилимов, или по-другому исполинов, о которых мы знаем из Пятикнижия. «Однозначно, высокая длинная Салли была ростом 12 футов (это чуть больше 3,5 метра. – Прим. ред.) и жила в древние библейские дни в Самарии, – пишет Боб Дилан. – Она была из племени нефилимов – великанов, живших еще до Великого потопа». И если знать, что в одной из трактовок нефилимы – это падшие, наполнившие мир плодами своего блуда, то связь с текстом песни – налицо.

Но ход мысли Дилана воистину причудлив. Он берет другую популярную песню – Blue Bayou, или «Голубой залив» Роя Орбисона – и многократно усиливает легкую тоску лирического героя по малой родине. Дилан говорит, что герой покинул свой «сельский, идиллический» дом в поисках чего-то большего – и лучшего. Но что он в итоге обрел в «условном городе с его небоскребами, каркасами из болтовни и дерьма – «жалкую Вавилонскую башню, вокруг которой слышна лишь непонятная тарабарщина». «Понятно, что певец тоскует по своему голубому заливу, – пишет Дилан. – Ведь это довавилонское место, близкое к Небесам».

Но, пожалуй, апогея дилановский пессимизм достигает при анализе вестерн-баллады El Paso от Марти Роббинса. Итак, краткое содержание там такое: живёт себе парень в городе El Paso в Техасе и любит он там мексиканскую красотку Фелину. И вдруг в баре «У Розы» какой-то заезжий молодой ковбой решает Фелину чем-то угостить. Ревность затмевает парню глаза – и тот убивает ковбоя и пускается в бега. Но жизнь ему больше не мила – как-то решив все же навестить Фелину, он нарывается на друзей убитого им ковбоя. Череда пуль – и вот уже у нашего героя прострелена грудь. Что видит в этой истории Боб Дилан? Песню о геноциде, кровавое массовое жертвоприношение, евреев Холокоста. «Это человечество создано по образу ревнивого божества, – пишет Дилан. – Здесь и отцовство, и дьявольский бог, и золотой телец».

В общем, абсолютно понятно, что песни – это для Дилана не шутки. «Только в музыке я нахожу религиозность и философию, которой я не нахожу нигде», – не раз признавался музыкант, и это многое объясняет. Даже шутки в книге пропитаны едким сарказмом. Например, такое философское замечание: «Неважно, сколько у вас стульев, задница у вас только одна». Или вот такой призыв: «Наслаждайтесь свободным выгулом, пропитанным тмином, посыпанным кайенским перцем».

Вообще, Боб Дилан явно не боится показаться ворчливым дедом – он честно признается, что это, собственно, он и есть. Ему не нравится, что песни нынче уже не те – в них нет глубины и недосказанности, они все об одном. Ему не нравится, что в нынешнее время люди живут на всем готовом – и смысл им разжевывают и подают на блюдечке с голубой каёмочкой. Да и наличие всего, что угодно, под любой вкус, кажется, ему тоже не по душе: «Сегодня каждый становится сразу лучшим в своей категории, потому что эта категория может звучать как-то так: лучшее клезмерское вокальное исполнение саундтреков в стиле хэви-метал, включая сэмплы из Америки».

Пропадает нудяще-апокалиптический настрой Дилана только в двух случаях. Во-первых, когда он полностью погружается в свой великолепный литературный язык, смакуя каждое слово и порой зацикливаясь на каких-то образах. Вот как здесь, например: «Вы мошенник, актер, двуличный мошенник – стукач, сплетник, бродяга и крыса, торговец людьми и угонщик машин»… Во-вторых, когда он погружается в историю – точно так же, как и со словами, он просто переходит от одного примера к другому, и кажется, что в какой-то момент просто не может остановиться. Рассказывая о «Незнакомцах в ночи» Фрэнка Синатры, Дилан вдруг буквально за несколько ассоциаций переходит внезапно к Зино Давидоффу – еврею, сбежавшему из Российской империи и ставшему в итоге главным табачником мира, популяризатором сигар. В другом месте Дилан рассказывает о песне Элвиса Пресли «Голубые ботинки» – и от простой мысли, что об обуви песен гораздо больше, чем, скажем, о штанах, он постепенно уходит в историю обуви, а также во все связанные с ней традиции: вроде наступить на чьи-то ботинки – вторгнуться в личное пространство.

«Необъяснимые вещи происходят, когда слова положены на музыку. Чудо в их союзе, – пишет Боб Дилан. – Музыку пытаются превратить в науку, но в науке один и один всегда будут двумя. Музыка, как и все искусство, в том числе искусство романтики, снова и снова говорит нам, что один плюс один в лучшем случае равняется трем».