Палач еврейского народа

Он казнил главного сподвижника Гитлера – архитектора Холокоста Адольфа Эйхмана. От нас ушёл палач и праведник Шалом Нагар.

На эшафот Адольф Эйхман взошел в своих «фирменных» клетчатых тапочках. Архитектор Холокоста носил их в камере все восемь месяцев – пока шёл судебный процесс. Приговор привели в исполнение 31 мая 1962-го – незадолго до полуночи. За полчаса до казни Эйхман попросил бокал вина. И в последний раз побеседовал с канадским проповедником-протестантом Робертом Халлом, который имел доступ к нему в тюрьме и убеждал его покаяться. «Я принимаю спокойно и с миром в сердце то, что должно случиться. Это является для меня доказательством того, что я был прав», – пересказывал потом Халл слова Эйхмана из той последней беседы.

Тот факт, что один из самых массовых убийц в истории человечества, ответственный за смерть 6 миллионов евреев, даже перед смертью был крайне далек от раскаяния, подтверждал и Рафи Эйтан – агент «Моссада», участвовавший в похищении и вывозе Эйхмана из Аргентины в Израиль в 1960-м. Он же сопровождал нацистского преступника и к месту казни. «Надеюсь, вы все последуете вслед за мной», – сказал Эйхман всем присутствующим.

Надевать капюшон на голову он отказался. А перед тем как всунуть голову в петлю, Эйхман еще раз обвел взглядом всех собравшихся и воскликнул: «Да здравствует Германия, да здравствует Аргентина, да здравствует Австрия! Я готов. Мы скоро увидимся. Такова человеческая судьба». И после отмашки одного из тюремных начальников старший охранник нажал на рычаг: люк под ногами Эйхмана открылся, и тот повис в петле.

Обстоятельства казни вскоре стали известным многим, однако долгие годы не придавалось огласке имя палача. И только уже в 90-х его раскрыли: Шалом Нагар – именно он нажал на рычаг. Но выяснилось это почти случайно: одна израильская радиостанция готовила программу к 30-летию суда над Эйхманом. И после анализа тюремных записей и разговоров с бывшими сотрудниками тюрьмы в Рамле, где и содержали Эйхмана, неожиданно наткнулась на «невысокого йеменского охранника» – таким запомнили Шалома Нагара его коллеги.

А Нагар взял и согласился рассказать все подробности казни. «В течение многих лет меня обязывали хранить тайну. Мои командиры опасались мести со стороны неонацистов и других людей, считавших Эйхмана героем, – признался тогда он. – Но поскольку отвечавший за поимку Эйхмана тогдашний глава “Моссада” Иссер Харель уже написал об этом книгу, то чего уж мне бояться теперь?»

Выходец из семьи религиозных йеменских евреев, рано оставшийся сиротой, Нагар попал на тюремную службу в конце 50-х. До этого он отслужил в боевых частях Армии обороны Израиля – в бригаде элитных парашютистов. «В тюрьме меня поставили во главе отряда из 22 охранников, известных как “конвой Эйхмана”. Всех нас тщательно отбирали, дабы убедиться, что у нас нет личных мотивов для мести», – рассказывал он. По словам Нагара, именно поэтому в охрану нацистского преступника не взяли ни одного еврея-ашкеназа – ведь почти у всех них близкие погибли в Холокосте, а многие и сами прошли через лагеря и пытки.

Даже во время судебных заседаний Эйхман сидел в пуленепробиваемой прозрачной капсуле – опасались, что в него могут выстрелить из зала. «Суд вызвал бурную эмоциональную реакцию. Подавленные воспоминания вырвались наружу: люди кричали, плакали и неоднократно пытались прорваться к Эйхману, чтобы ударить его», – так описывали журналисты тогда ход процесса. И это понятно – в ходе судебных заседаний свои показания дали сотни свидетелей, ставших жертвами преступлений Эйхмана.

Тюремная камера Эйхмана – «квартира», как называли её охранники – находилась в специальном крыле на втором этаже тюрьмы в Рамле. Но дверь камеры выходила не в тюремный коридор, а в другую комнату – в ней неотлучно находился охранник, наблюдавший за «сидельцем». Из комнаты был выход еще в одно помещение – там сидела группа надзирателей: они следили и за Эйхманом, и за первым конвоем. «Причиной такого тщательного надзора была опасность, что Эйхман может покончить с собой. Или же кто-то из охраны попытается убить его сам. Мы должны были предотвратить это любой ценой», – раскрыл сенсационные подробности Нагар.

По его словам, сам Эйхман был «чрезвычайно чистоплотен»: помногу раз в день мыл руки и умывал лицо. Еду преступнику доставляли в запечатанных контейнерах. Нагар лично открывал их и пробовал каждое блюдо: «Если через пару минут я не падал замертво, дежурный разрешал отдать контейнеры в камеру».

Но не обошлось без ЧП. Однажды охранник Блюменфельд, работавший на нижних этажах и не имевший, как явствует из ашкеназской фамилии, никакого отношения к конвою Эйхмана, упросил одного из надзирателей, дежуривших перед камерой нацистского преступника, втихую поменяться с ним сменами. «Ночью Блюменфельд стал стучать в двери камеры Эйхмана. Он закатал рукав, показывая татуировку из Освенцима, и кричал ему: “Ну и кто из нас будет смеяться последним?” Эйхман вскочил с кровати и что-то отвечал на немецком», – вспоминал Нагар. После того случая всем им сказали: «Ещё один такой инцидент – и вас всех отдадут под трибунал!»

На роль палача Нагар попасть не стремился: роль исполнителя смертного приговора выпала ему случайно по жребию, брошенному среди охранников. Перед этим им, сефардам по происхождению, мало знавшим об ужасах, испытанных европейскими евреями, ещё раз показали кадры зверств нацистов в концлагерях – чтобы рука избранного судьбой палача не дрогнула в последний момент.

«Мне дали увольнительную на 48 часов, и я с женой спокойно гулял в парке, когда рядом с нами вдруг с визгом остановился фургон, – вспоминал Нагар. – Меня посадили внутрь и увезли. И тут я понял, что время пришло! А вслух сказал: “Если вы хотели держать казнь в секрете, то сейчас всё провалится. Моя жена решит, что меня похитили, и поднимет шум”». Тогда машина дала задний ход, а сопровождающие объяснили супруге Нагара, что его «вызывают по срочным рабочим вопросам».

Когда Нагар вошёл в помещение, Эйхман уже стоял с петлёй на шее. По замыслу, на открывающие люк под ногами приговоренного рычаги должны были одновременно нажать два человека – чтобы никто из них не знал наверняка, от чьей именно руки умер Эйхман. Но Нагар помнит, что не увидел второго охранника и стоял у рычага один: «Там были только я и Эйхман. Нас разделяло расстояние около полутора метров. И мы смотрели друг другу в глаза. Потом я нажал на рычаг, и он упал вниз, болтаясь на веревке».

Тело нацистского преступника провисело в петле около часа – чтоб уж наверняка. А затем Нагар вместе с начальником общетюремной охраны Авраамом Мерхави поднялись на эшафот – чтобы снять покойника с виселицы. «Лицо Эйхмана было белым как мел, глаза выпучены, язык высунут, – рассказывал Нагар. – Я тогда ещё не знал, что при удушении весь воздух остается в желудке. И когда я поднял тело, этот воздух стал выходить наружу, а изо рта Эйхмана вырвался самый ужасающий, что я слышал в жизни, звук: “Баааа”. Мне показалось, что это смерть пришла забрать и меня».

Тело переложили на носилки и перенесли во двор – там находилась выстроенная по этому случаю печь-крематорий. Но ненависть всех к Эйхману была столь безгранична, что, как вспоминает Нагар, пока он вёз носилки с его телом в крематорий, некоторые охранники пытались рвать волосы из головы мёртвого нацистского преступника.

Печь разогрели до температуры больше 1000 градусов. Из-за жара подойти к печи было невозможно, поэтому к ней заранее проложили специальные рельсы – чтобы толкнуть по ним носилки с телом. «Меня так сильно трясло, что носилки ходили ходуном. Но в конце концов мне удалось затолкать их внутрь, и мы закрыли двери», – вспоминал Нагар.

Позже он сопровождал прах в морской порт, где урну с пеплом погрузили на катер и развеяли над морем в нейтральных водах. Но Нагара продолжало так сильно трясти, что катер ушёл в море без него. А его отправили домой на служебной машине.

Нагар признаётся, что долгие годы потом его преследовали кошмары. Покинув тюремную службу, он снова вернулся к религии: закончил иешиву и много лет работал в качестве резника. Но в 1988 году мог снова настать его звёздный час. Тогда в Израиле к смертной казни был приговорен известный нацистский преступник Иван Демьянюк, признанный виновным в уничтожении 28 000 евреев во время службы в концентрационном лагере Собибор. И Нагару, как сообщает нидерландская газета De Volkskrant, снова предложили выступить в роли палача – как-никак у него в Израиле был самый большой опыт в этом вопросе. Но он отказался.

Шалом Нагар скончался 26 ноября. Ему было 88 лет. За некоторое время до смерти журналисты снова разыскали его и спросили, как с годами изменилось его отношение к казни Эйхмана. «Всевышний велел нам стереть Амалека с лица земли – и я выполнил это», – ответил он, имея в виду первого врага евреев, напавшего на них сразу после их Исхода из Египта. «Для меня это было травмой, – добавил Нагар. – Но сегодня я понимаю, какая великая заслуга была мне дана».