Доступ к телу

Но как мы место Шаха 

проворонили, 

Нам этого потомки не 

простят! 

В.Высоцкий

15-16 октября в Киеве с официальным визитом пребывал президент Ирана Хаттами. Откровенно говоря, с самого начала мне не верилось, что я смогу аккредитоваться в качестве израильского репортера на освещение визита столь недружественной Израилю политической фигуры. (Например, во время визита Папы Римского в Бабий Яр летом 2001 представители Ватикана настояли на недопущении туда представителей израильского дипкорпуса). Так что сообщение об аккредитации меня приятно удивило и воспринялось, как чудо. По пути на пресс-конференцию президентов Украины и Ирана воображение рисовало мне, как в этот вечер проливается свет на судьбу Рона Арада и военнопленных, захваченных «Хезболлой». В мыслях вертелся вопрос о том, при каких обстоятельствах закаспийскому гостю видится использование ракет дальнего действия «Шиаб-3», которые Иран разрабатывает «для защиты от Израиля».

Однако на пресс-конференции, прошедшей в Мариинском дворце вечером 15 октября, на которой присутствовало около 100 представителей прессы, почти всех ожидало большое разочарование. Дело в том, что пресс-секретарь господина Кучмы Алена Громницкая позволила задать только два вопроса. Этой чести удостоились украинский телеканал «Интер» и иранское национальное телевидение. Хаттами, отвечая на вопрос об иракском кризисе, коснулся и темы палестино-израильского конфликта: «На Ближнем Востоке происходят исторические события. Целый народ находится под гнетом и подвергается насилию. Израильский режим злоупотребляет обстоятельствами и оказывает давление на целый народ. Весь мир должен постараться установить мир на Ближнем Востоке. Я считаю, что это возможно. При признании прав угнетенного народа наступит мир». Здесь очень хотелось задать вопрос лидеру исламской республики, отчего же «Хезболла», поддерживаемая Ираном, продолжает атаковать северные границы Израиля, невзирая на односторонний вывод ЦАХАЛа из южного Ливана в мае 2000 года. Однако, как уже было сказано выше, вопросы были строго регламентированы заранее. Оставалось утешаться тем, что кроме «Решет Бет», этого права были лишены также агентство «Рейтер» и многие другие.

Заявление президента Ирана о том, что мир в регионе возможен, можно было бы рассматривать как беспрецедентный (со времен исламской революции) жест открытости в сторону Израиля, если бы не некоторые обстоятельства, заслуживающие внимания. В пресс-релизе, который журналисты получали в Мариинском дворце, черным по белому написано, что Иран не признает государства Израиль и выступает за создание независимого Палестинского государства, отвергая саму идею мирного урегулирования на Ближнем Востоке.

Второй фактор, который показывает несостоятельность мирных намерений Ирана по отношению к Израилю и подвергает сомнению готовность к диалогу цивилизаций (по предложению Ирана в ООН), — это категорический отказ членов делегации общаться с израильским журналистом. Впрочем, об этом ниже.

На второй день была запланирована прогулка иранской делегации во главе с президентом Хаттами по Киево-Печерской Лавре. Машина, доставившая меня к месту прогулки, остановилась напротив центрального входа в заповедник. У входа стояла милиция и несколько операторов с телекамерами. Без досмотра и даже без проверки журналистского удостоверения (совсем не как во время встречи накануне) я влился в группу людей, ожидающих иранского президента. (В моей сумке лежали блокнот, фотоаппарат и диктофон, хотя с таким же успехом там могли поместиться автомат «Узи» и несколько гранат). Через несколько минут кортеж прибыл. Президент Ирана в своем неизменном восточном облачении обменялся приветствиями с принимающей стороной при помощи переводчика, внешне напоминающего еврея с антисемитской карикатуры.

Прогулка по Лавре началась. Я поинтересовался у представителя пресс-службы украинского МИДа, как можно хоть парой фраз перекинуться с кем-нибудь из иранских официальных лиц. Он посоветовал мне не делать этого, поскольку «это не та делегация, которая любит общаться с прессой». «А если все же попытаться?» — не унимался я. «Я не рекомендую», — по-дружески заметил мой собеседник, намекая, что подобные попытки будут резко пресечены службой безопасности.

Понимая, что другой такой возможности уже, наверное, не будет, я все же заговорил с парнем иранской внешности. Оказалось, что он из иранского посольства и великолепно владеет «великим и могучим».

«Я журналист и хотел бы поговорить с кем-нибудь из делегации», — сказал я ему. «Нет проблем, — ответил он, — я только согласую этот вопрос со службой протокола». «Минуточку, а Вас не интересует, кого я представляю?», — спросил я (проклятое патологическое правдолюбие!)

«А кого Вы представляете?».

«Израильское радио».

«Нет проблем», — мой собеседник ничуть не удивился, как будто ему ежедневно приходится встречать десятки израильских журналистов. Он подошел к огромному смуглому иранцу (по всей видимости, руководителю вышеозначенной службы) и хотя я не большой знаток фарси, но по возмущенным и удивленным интонациям, стало совершенно очевидно, что мой вопрос был совсем неуместен и не дай мне Бог говорить с кем-нибудь из делегации. Молодой человек вернулся ко мне и лаконичным «нет» перевел прозвучавший только что протокольный фонтан эмоций.

Ничего больше не оставалось, как покинуть заповедник с чувством злости и собственного достоинства…

Так закончилась очередная неудачная попытка выяснить что-либо о судьбе израильских военнопленных. А также о назначении ракет «Шиаб-З», о причинах финансирования «Хезболлы» и, самое главное, о том, почему Иран не признает государства Израиль и отвергает идею мирного урегулирования на Ближнем Востоке.



P.S. А все таки любопытно, что бы произошло, если бы я представился корреспондентом украинской газеты, что, кстати говоря, тоже верно.