Свидание с Холокостом

Пятьсот человек различных национальностей и конфессий посетили Аушвиц по приглашению кюре из Нацерета, твердо убежденного в том, что память о Катастрофе может оказаться бесценным вкладом в процесс установления мира в Израиле. Свежий запах едва проклюнувшейся травы несколько странен для этого места… "Тогда в Аушвице не было травы. Вырасти она здесь, ее немедленно съели бы! Ни трава, ни цветок, ни дерево, ни птица не осмеливались появиться здесь. Только грязная земля, снег да запах сжигаемых тел…".

Иде Гринспан (Ida Grinspan), сосланной в Аушвиц 13 февраля 1944 года, регистрационный номер 75360; Иветте Леви (Yvette Levy), Жюлю Фензангу (Jules Fainzang), Магде Лафон-Холландер (Magda Lafon-Hollander) и другим выжившим доводилось рассказывать об этом, наверное, сотни раз. Но ни разу — перед столь пестрой аудиторией: пятьсот израильтян (евреев и арабов), французов и бельгийцев (евреев, мусульман, христиан) прибыли сюда по приглашению Эмиля Шуфани (Emile Shoufani), кюре из Нацерета, убежденного в том, что память о Катастрофе может оказаться бесценным вкладом в процесс установления мира в Израиле. И не только в Израиле.

Никаких национальных или религиозных эмблем! — такова была единственная просьба организаторов поездки. С понедельника 26-го по среду 28 мая смешанные делегации жителей Иерусалима, Парижа, Брюсселя и других городов оживляли своим присутствием набитые бараками и колючей проволокой пролеты лагеря смерти Аушвиц-Биркенау. Гости ходили вдоль "Юденрампе" (Judenrampe), где некогда отсортировывались узники — кому-то выпадала каторжная работа, кому-то — смерть в дьявольской душегубке, посещали дезинфекционные помещения, душевые, газовые камеры… Евреи и мусульмане, сменяя друг друга, зачитывали поименные списки жертв, а также послание Симоны Вейль (Simone Veil), бывшей узницы этого лагеря.

Почти все собравшиеся — в Аушвиц-Биркенау впервые. Конечно, они в общепринятых рамках доверяли прочитанному, просмотренному, услышанному о Холокосте, однако здесь многим из них довелось реально испытать то, что называют "ощущением вечности", чувство, приходящее лишь при живом соприкосновении с нею. Здесь, в Аушвице, вся правда о Катастрофе как на ладони: она перед тобой — пронзительная и страшная. Животные условия существования, планируемое с арийской пунктуальностью истребление, унизительное раздевание, лагерные татуировки, отнимающие человеческое имя и заменяющие его безликим порядковым номером. И еще — потрясающее сочетание лающей речи эсэсовского надзирателя и гробового молчания бронированных дверей газовой камеры, которая только что функционировала…

Способна ли память о том геноциде помочь в разрешении нынешних проблем? Этот вопрос стал предметом острой дискуссии, в которой участвовали многие участники поездки — Эмиль Шуфани, палестинец Бишара Хадер (Bichara Khader) из Дженина (Jenine), еврейские студенты, мусульманская молодежь, председатель французского комитета "Яд-Вашем" Ришар Праскье (Richard Prasquier), раввин Даниель Фахри (Daniel Fahri), Поль Тибо (Paul Thibaud), отец Кристиан Делорм (Christian Delorme) и другие.

Бекки Фрейштадт (Beckie Freistadt), актриса из Тель-Авива, приехала сюда со своим мужем, уцелевшим в Аушвице: "Я считаю , что преследование евреев не началось с Холокоста, также как и страдания палестинцев не начались в 1948-м с созданием Государства Израиль. Ни коснувшаяся моего мужа Катастрофа, ни трагедия моей семьи, убитой арабами в Хевроне, не убедили меня в обратном. Но как же часто в ответ на предложения о взаимных уступках евреям в арабских деревнях приходится слышать: "Никакой взаимности. Холокост не сравним с тем, что происходит в Дженине или в секторе Газа"".

В мусульманских кругах Франции отношение к этой поездке было изначально весьма скептическим, и Тарик Убру (Tareq Oubrou), имам из Бордо, понимает, что ему придется подробно отчитываться. Однако он не сожалеет о поездке, поскольку она помогла ему сформулировать важную цель: "Надо уничтожить образ мусульманина как генетического юдофоба".

И это — всего лишь начало осознания системы, при которой, не отрицая "еврейской специфики" Аушвица, Катастрофа оказывается универсальной мерой. "Человечество ничему не научилось. Я бы хотела, чтобы те, кто убивает сегодня женщин и детей, израильтян или палестинцев, те, кто нападает на синагоги в пригородах, пришли сюда хотя бы раз, чтобы увидеть и понять, до какой степени бесчеловечности можно опуститься", — считает Фатима Зеллаги (Fatima Zellagui) из Алжира. Ей вторит Бетуль Феккар-Ламбиотт (Betoule Fekkar-Lambiotte), суфийский монах: "Конечно, как и все арабы здесь, я не могу не думать о том, что происходит сегодня в Палестине. Но как не говорить и о том, что исламский терроризм — всего лишь иная версия миропонимания тех, кто торжествовал здесь в годы Второй мировой войны?".

Своего рода итогом мероприятия стало общее заявление евреев и арабов, христиан и мусульман, сделанное в среду вечером в Биркенау перед бункером номер два: "Братство не разделяется. Оно универсально либо его нет вовсе".