Сами мы не местные…

Уж сколько раз твердили Томеру (Tomer) и Алону Хэрери (Alon Hereri) об оскорбительном отношении к израильским туристам в Европе! Но братья-израильтяне и представить себе не могли, что столкнутся с чем-то подобным не где-нибудь, а в стенах уважаемой венской… синагоги. Впрочем, обо всем по порядку.

Алон, 22-летний оперный певец из Рош-Аайна (Rosh-Haain), и 25-летний Томер, студент иерусалимской Художественной академии, прибыли в Вену в сентябре. Вечером в канун Рош hа-Шана продавец из магазина кошерой пищи пригласил братьев на праздничную службу в синагогу.

«Одевшись во все самое лучшее, что у нас было, мы пришли к сефардской синагоге, что на улице Темпель-Гессе (Tempel-Gesse) , — рассказывал позже Томер. — На входе стоял важный ивритоговорящий прихожанин с рацией и пистолетом, очевидно, отвечавший за безопасность в синагоге. Мы объяснили ему, что приехали из Израиля и пришли помолиться. Тогда этот суровый человек попросил предъявить паспорта, а когда ему продемонстрировали документы, поинтересовался целью нашего визита в Австрию. Говорю ему, что мой брат — оперный певец и что мы приехали на конкурс в Академию. Тогда он, видимо усомнившись в подлинности рассказа, начал в буквальном смысле нас допрашивать. Алона он попросил перечислить имена трех самых великих теноров (Паваротти, Доминго и Каррераса). Когда серия общих вопросов на оперную тему закончилась, этот знаток оперного искусства поинтересовался, где мы остановились и почему я живу в Иерусалиме, а брат — в Рош-Аайне, почему в удостоверениях личности мы прописаны в Гиватаим (Givataim), нашем прежнем месте жительства»…

Вот тут-то до Томера стало понемногу доходить, что и сам он, и брат его — гости в этом месте нежеланные. И смириться бы им обоим да уйти потихоньку — ан-нет! Упрямая еврейская натура отступать не пожелала, и Томер решил попасть в синагогу всеми правдами и неправдами. Простодушный же Алон, не заподозрив подвоха со стороны коварного охранника, напротив, счел сыплющиеся, словно на телевикторине, вопросы самыми безобидными: «Этот человек даже спросил меня, кто пел на свадьбе принца Чарльза и Дианы. И я ответил ему без всякой задней мысли».

Учинив унизительный допрос, охранник все же позволил братьям войти. Но и внутри гостей ждал прием отнюдь не радушный. Оказавшись внутри, чужаки почувствовали на себе десятки суровых взглядов. А когда служба была в самом разгаре и братья несмотря ни на что все же прониклись торжеством приближающегося праздника, соткался словно из воздуха другой охранник и, зачем-то повторив идиотскую процедуру допроса, с убийственно вежливостью попросил их выйти вместе с ним из синагоги вон. А на свежем воздухе ледяным голосом дал понять, что их присутствие в оной синагоге нежелательно.

Но почему!? — в голос воскликнули пораженные Алон и Томер. Внимательно посмотрев на обоих, охранник ответил. И ответ его прозвучал громом с ясного неба: «Главная проблема, господа, в том, что вы — израильтяне» … Не станем описывать охватившие братьев противоречивые чувства, скажем лишь, что ни до, ни после этого случая братья не испытывали на улицах Вены ничего подобного.

Главный же сефардский раввин еврейской общины Австрии Моше Исраэлов (Moshe Israelov) по этому поводу сообщил корреспонденту “Ma’ariv” буквально следующее: «Я переговорил с охранниками синагоги — по их словам, они всего лишь выполнили обычную проверку, которая входит в их обязанности. В любом случае, ни от меня, ни от кого-либо другого не поступало никакой установки относительно запрещения израильтянам молиться в наших синагогах. Мы рады любому еврею, который приходит к нам помолиться, а в особенности, если этот еврей — израильтянин. Если кто-то и был оскорблен отношением охранников, мы приносим свои извинения».