Заря на Востоке

На прошлой неделе в Ташкенте состоялся международный симпозиум, посвященный вопросам демократии и, в частности, проблеме стабильного функционирования парламентской системы. В нем приняли участие эксперты из многих стран и международных организаций, в том числе Великобритании, Франции, Индии, Южной Кореи, ООН и ОБСЕ. Я имел честь представлять Израиль.

Проведение этого мероприятия было с предстоящими в конце декабря в Узбекистане парламентскими выборами. Они будут проводится по новой системе — в них получили право принимать участие не только партии, но и так называемые инициативные группы граждан. Таким образом, в парламенте будут представлены различные группы населения, что является серьезным шагом вперед в развитии демократического процесса в этой стране. Кроме того, отныне парламент Узбекистана будет состоять уже не из одной, а из двух палат, что должно обеспечить большую гибкость и, вместе с тем, большую устойчивость парламентской системы. Естественно, что в преддверии столь важного для молодой республики события ее политики, государственные и общественные деятели желают ознакомится с опытом других демократий.

Особо организаторов и участников симпозиума интересовал опыт Израиля. В каком-то смысле узбекское общество действительно походит на наше. В Узбекистане проживают десятки национальностей, и каждая, естественно, стремится иметь свое представительство в парламенте. В Израиле тоже существуют десятки разнообразных социальных групп, ниш и течений. Состав Кнессета точно отображает мозаичность общества, давая возможность представителям полутора десятков партий принимать участие в принятии важнейших для страны решений. Вместе с тем, несмотря на довольно частые выборы парламентская система Израиля достаточно стабильна. Нам, конечно, многое не нравится в этой системе, мы критикуем и наш парламент, и наших парламентариев, причем критика зачастую носит характер самый, что ни на есть, уничижительный, но с фактами трудно спорить. А факты говорят сами за себя — в условиях непрекращающихся войн, терактов, экономических кризисов Израиль сумел не только принять и обустроить миллионы новых репатриантов, но и построить экономически развитое государство, с высоким уровнем жизни и подлинным соблюдением норм демократии. Для многих стран мира Израиль является примером, о чем мы в суете каждодневных забот и политической полемики зачастую забываем, не умея ценить то, что имеем. А со стороны видно лучше.

В своем выступлении я рассказал о не совсем удачном опыте реформы нашей парламентской системы. Прямые выборы премьер-министра, по замыслу авторов реформы, должны были уменьшить силу и влияние маленьких партий и увеличить стабильность политической системы в целом. На бумаге все выглядело замечательно, а вот на практике вышло совсем наоборот: голосование с двумя бюллетенями не только не ослабило влияния маленьких партий, а наоборот, лишь усилило его. Поэтому нам пришлось отказаться от новой системы и вернуться к старой — при всех своих недостатках она все же оказалась эффективней. Но в политике, как и в науке, отрицательный результат не менее важен, чем положительный: теперь мы знаем, что по этому пути идти нельзя. Стремление Израиля дать, с одной стороны, максимальное представительство в парламенте различным группам населения, а с другой, повысить стабильность функционирования политической системы, очень важно и для Узбекистана, поэтому мой доклад вызвал большой интерес. Впрочем, не менее интересными для узбекской стороны были и выступления заместителя мэра Парижа Аны Бранди, ведущего эксперта Центра конфликтологии Военной академии Великобритании Генри Платтера, профессора Академии изучения стран третьего мира в Бомбее Джавида Лейка и других международных экспертов.

В работе симпозиума принимали участие сотни представителей партий, инициативных групп, руководство узбекского МИД, Национального университета, Центра поддержки независимых кандидатов, центральной избирательной комиссии, Института по изучению гражданского права и многих других общественных и государственных организаций страны. Каждые полтора часа проводилась дискуссия, в ходе которой обсуждались выступления, а из зала поступали многочисленные вопросы. В кулуарах тоже кипели оживленные и совершено свободные дискуссии. В общем, организаторы приложили максимальные усилия, чтобы работа симпозиума прошла без сучка и задоринки.

Естественно, что находясь в Узбекистане я не мог не встретиться и с местными евреями. Сегодня в этой стране проживает всего лишь 17–18 тысяч евреев, большая часть которых является ашкеназами. Бухарские евреи почти все уехали — в основном, в Израиль и США. Я побывал в Ташкенте и Самарканде, встретился в главами ашкеназской и бухарской общин, руководителями культурных еврейских центров, сотрудниками Сохнута, раввинами и прихожанами синагог. И ни один из них не пожаловался даже на малейшее притеснение со стороны властей. Наоборот, все говорили, что в Узбекистане никогда не было антисемитизма, а в новом Узбекистане созданы все условия для свободного функционирования и религиозных общин, и светских организаций, и Еврейского агентства.

Правда, лидеры еврейской общины Самарканда посетовали на существование одной очень серьезной проблемы — отсутствие шойхета. Как, удивился я, у вас нет кошерного мяса? Да нет, есть, конечно, успокоили меня. Но беда в том, что шойхет к нам приезжает только раз в неделю. Несколько удивленный, я рассказал им, что в Израиле большая часть семей посещает супермаркет именно один раз в неделю, где закупает впрок все продукты, в том числе и мясные. Мои собеседники вежливо покивали, но остались при своем мнении: им не известно, что и как там там в Израиле, но у себя они хотят иметь возможность есть свежее мясо ежедневно. Завершая разговор, я от всей души пожелал, чтобы у самаркандской общины, да и у всех остальных еврейских общин диаспоры, на повестке дня стояла только эта проблема.

В ходе встреч с руководством МИД, губернатором Самаркандской области, мэром Самарканда, ректором СамГУ я услышал много теплых слов об Израиле и, в особенности, о евреях, репатриировавшихся в Израиль. По мнению губернатора, профессиональные ниши, опустевшие после выезда евреев, все еще остаются незаполненными, что сказывается на экономике страны. Но, вместе с тем, я не уловил у своих собеседников и тени недовольства — наоборот, они сожалели о том, что их друзья сегодня живут не с ними, и желали им счастья и успехов на новом месте.

По мнению министра по делам диаспоры Натана Щаранского, Узбекистан демонстрирует всему миру, что исламская страна (а в Узбекистане 92 процента населения исповедует ислам) может идти по пути демократии и с уважением относиться к правам национальных и религиозных меньшинств. Щаранский, поддерживающий тесные контакты с узбекскими властями, высоко ценит и решение президента Ислама Каримова вести бескомпромиссную борьбу с экстремистами.

«Узбеков и евреев связывают давние узы дружбы. Евреи никогда не подвергались гонениям в этой стране, а в годы Второй мировой узбекский народ радушно принял сотни тысяч еврейских беженцев. Сегодня между Израилем и Узбекистаном существуют особые отношения, которые необходимо всемерно развивать и укреплять. Находясь в непростом окружении, Узбекистан полностью поддержал США в войне с исламистским террором и даже предоставил американским войскам свои военные базы. Узбекское правительство заняло столь бескомпромиссную позицию потому, что в Ташкенте, как и в Иерусалиме, прекрасно понимают — схватка с террором не является чем-то вроде племенного конфликта, речь идет о мировой войне стран демократии и свободы с международным терроризмом. И необычайно важно, что в этой войне исламский Узбекистан, ведущий мужественную борьбу с террором, находится по одну сторону баррикады с Западом», — считает Натан Щаранский.

Прилетев в Ташкент, я спросил у местного раввина, стоит ли мне ходить по улицам в кипе или лучше прикрыть ее шапкой. Наш МИД рекомендует израильтянам, приезжающим в Западную Европу, всячески скрывать свою национальную принадлежность, чтобы не подвергнуться нападкам или прямому насилию. Из тех же соображений главные раввины Франции и Швеции призвали членов своей общины ни в коем случае не показываться на улице с кипой на голове или с магендавидом на шее. А о ситуации в Узбекистане мне никто не сказал ни слова, и я не знал, как себя вести. «Что ты! — ответил мне ташкентский раввин. — Я живу здесь уже три года, всегда хожу в кипе или в черной шляпе, да еще и в капоте — и ничего, кроме уважения, это не вызывает». Я последовал его совету и всю неделю, что находился в Узбекистане, ходил в кипе. И никто ни разу не бросил в мою сторону даже косого взгляда.