Прощай, Ахмадинеджад!

Завтра в Иране пройдут президентские выборы. Исламскую республику возглавит новый лидер, а Махмуд Ахмадиненджад, находившийся у власти в течение восьми лет, попрощается со своим народом. Какое же наследство оставляет этот политический деятель иранским гражданам?

Критики обвиняют Ахмадинеджада в бедственной экономической ситуации, в которой пребывает Иран в настоящее время, в консервативной контрреформе системы государственного управления, в развале системы образования и в международной изоляции Тегерана, оказавшегося на грани войны.

Когда в 2005 году Ахмадинеджад впервые баллотировался на пост президента, он использовал в своей кампании лозунг «Мы можем», однако в тот момент иранские граждане могли только предполагать, что именно они могут. К тому времени Ахмадинеджад, избранный двумя годами ранее мэром Тегерана, в политическом смысле еще казался темной лошадкой.

Судя по всему, покидать политику навсегда уходящий президент не намерен. Даже если его преемник по примеру своего предшественника просидит в президентском кресле два срока, то и через восемь лет Махмуд Ахмадинеджад (1956 года рождения) будет еще достаточно молод, чтобы снова претендовать на высший пост в Исламской республике.

Настоящая фамилия Ахмадинеджада — Сабуриджиян, что в переводе с фарси означает «красильщик нитей для ковров». На этом основании, кстати, высказывались предположения (ничем иным не подтвержденные), что он происходит из еврейской семьи, обратившейся в ислам: ремесло красильщика было в прошлом очень распространено среди иранских (а также бухарских) евреев.

Политик родился в маленькой деревушке в провинции Семнан, расположенной на северо-востоке страны, недалеко от побережья Каспийского моря и границы с Туркменистаном. Его отец был то деревенским кузнецом, то владельцем бакалейной лавки, то парикмахером. Переехав в юности в Тегеран, Махмуд изменил свою фамилию на Ахмадинеджад, которая свидетельствует о происхождении от пророка Мухаммеда.

Согласно официальной биографии, в 1976 году он поступил в одно из наиболее престижных высших учебных заведений страны — в Тегеранский университет науки и технологий — и успешно закончил его с квалификацией транспортного инженера. В 1986-м он поступил в аспирантуру и защитил 11 лет спустя диссертацию.

В студенческие годы Ахмадинеджад активно участвовал в молодежном антишахском движении. Вместе с сокурсниками он выпускал студенческий журнал религиозного характера. После свержения шаха в 1979-м Ахмадинеджад, обучавшийся на третьем курсе, примкнул к ультраконсервативной исламистской Организации за укрепление единства университетов и духовных училищ, созданной близким соратником аятоллы Хомейни.

Вскоре перед молодым инженером открылась перспектива политической карьеры. В конце 80-х он возглавлял администрации шахрестанов Хой и Маку в провинции Западный Азербайджан. Позже занимал пост советника губернатора провинции Курдистан. В 1993-м был избран губернатором провинции Ардебиль и занимал этот пост до 1997-го. По совместительству он являлся советником министра культуры и образования Ирана. После победы на президентских выборах умеренного реформатора Мохаммада Хатами Ахмадинеджад вернулся к преподавательской деятельности в своей альма-матер.

Через шесть лет Махмуд Ахмадинеджад вновь пришел в политику. В 2003 году муниципальный совет Тегерана избрал его мэром столицы. Возглавив администрацию Тегерана, Ахмадинеджад свернул большую часть либеральных реформ, проводившихся его предшественниками. По его указу были закрыты все западные заведения быстрого питания (фастфуд), место которых моментально заняли иранские компании, мужчинам на государственной службе было предписано не брить бороды и носить традиционные одеяния.

На тот момент, когда Ахмадинеджад решил баллотироваться на президентский пост, он не был известным политиком общенационального масштаба. В первом туре выборов он набрал всего лишь 19 процентов голосов, но во втором одержал убедительную победу, добившись поддержки 62 процентов избирателей. Анализ результатов выборов показывает, что победить ему удалось благодаря поддержке не только социальных низов (на которых Ахмадинеджад строил свою кампанию перед первым туром), но и умеренно реформистских кругов, искавших кандидата, не принадлежавшего к правящему истеблишменту, отмечает Haaretz. Умеренные либералы рассчитывали, что Ахмадинеджад продолжит реформы своего предшественника Хатами в экономической сфере и создаст более гибкий режим государственного управления.

Высшим авторитетом в Иране был и остается духовный лидер — аятолла Али Хаменеи. Если накануне выборов 2005 года он был склонен поддерживать Ахмадинеджада, видимо, рассматривая его как меньшее зло, то со временем взаимоотношения в этом «тандеме» начали портиться буквально на глазах. Трения стали нарастать после избрания Ахмадинеджада на второй срок в 2009 году. Сразу после выборов Ахмадинеджад под мощным давлением ортодоксальных сторонников Хаменеи был вынужден отказаться от назначения своего протеже Машаи на пост первого вице-президента. В дальнейшем противостояние набирало силу. Внешне это проявлялось в попытках президента вывести исполнительную власть из-под полного контроля высшего духовенства. Наивысшей точки противоречия с Хаменеи достигли весной 2011 года, когда верховный лидер прямо отменил некоторые кадровые решения Ахмадинеджада, в том числе увольнение министра информации (Министерство информации фактически отвечает за разведку и национальную безопасность страны) Хейдара Мослехи, после чего Ахмадинеджад в знак протеста в течение 11 дней не посещал заседания правительства. В дальнейшем дело доходило даже до ареста и осуждения на тюремные сроки некоторых близких президенту министров и соратников (например, советника по связям со СМИ Али Акбара Джаванфекра в сентябре 2012 года и бывшего генерального прокурора Тегерана Саида Мортазави в феврале 2013-го).

Эксперты по-разному объясняют причины того, что Ахмадинеджад вышел из тени Хаменеи и попытался проявить самостоятельность. Некоторые связывают это с искренним стремлением президента получить в свои руки реальные рычаги власти для исправления экономической и социальной ситуации в стране. Идеологически его позицию критики характеризуют как националистическую версию ислама, предполагающую ограничение политической власти духовенства. Ахмадинеджад, с детства воспитанный в духе аскетизма и сочувствия к бедным, считается популистом, выступающим за более справедливое распределение национального богатства и повышение уровня жизни беднейшего населения. Именно широкие слои бедноты, особенно сельской, считаются социальной базой поддержки нынешнего президента.

Ахмадинеджад вызвал возмущение аятолл, заявив, что нужды иранского народа для него важнее, чем «мусульманская повестка дня». Он сбил с толку консервативных клерикалов, заявив о неизбежности скорого прихода скрытого имама Махди (своего рода шиитского мессии). Некоторые посчитали, что президент-пигмей (как прозвали Ахмадинеджада за его малый рост недоброжелатели) просто помешался, другие же увидели в этом попытку поколебать легитимность верховного духовного лидера, поскольку после прихода Махди нужда в таковом, разумеется, исчезнет.

Некоторые публичные действия Ахмадинеджада, как, например, объятия с матерью Уго Чавеса на похоронах венесуэльского президента и участие в праздновании Новруза (традиционного нового года у иранских и тюркских народов, фактически языческого праздника), возмутили клерикалов и с громким одобрением были встречены либералами. Консерваторы обвинили Ахмадинеджада в подрыве идеалов Исламской революции, но зато умеренные реформисты в последнее время поддерживают его все активнее.

Главным пунктом, по которому граждане выражают недовольство правлением Ахмадинеджада, является все же не идеология и не роль религии в обществе, а банальная экономика. И без того не блестящее экономическое положение страны усугубилось в результате введения в прошлом году международных санкций. Повышается уровень безработицы, сохраняется высокая доля внешней задолженности в ВВП. Главная претензия, предъявляемая Ахмадинеджаду, состоит в том, что он по сути разбазарил доходы государства от продажи сырья на псевдограндиозные проекты, оказавшиеся пустышками, вместо того чтобы пустить их на развитие национальной инфраструктуры.

В преддверии выборов на Западе и в Израиле затихли разговоры о необходимости силовой операции против Ирана — в надежде, что новый президент в сотрудничестве с аятоллой Хаменеи смогут уладить конфликт. Часть кандидатов, допущенных до участия в выборах, в том числе Али Акбар Велаяти, приближенный духовного лидера, довольно активно критикуют внешнеполитический курс Ахмадинеджада, «который только усугубил наши проблемы, но не позволил снять международные санкции». Критикуется также такой эпатажный шаг уходящего иранского лидера, как поддержка отрицания Холокоста.

Вся эта критика, судя по всему, указывает, что Али Хаменеи разочарован политикой Ахмадинеджада и стремится к переменам. Пока еще нет оснований предполагать, что внешняя политика Исламской республики при новом президенте претерпит значительные изменения — во всяком случае, никто из кандидатов в президенты не заявляет о необходимости сворачивания ядерной программы. Никто из экспертов по Ирану не берется предсказывать итоги завтрашних выборов. Однако мало кто сомневается, что Хаменеи сможет продвинуть на пост президента нужного ему кандидата методами вполне управляемой иранской демократии. Практика показала, что для этого в Иране задействуются не фальсификации, вбросы бюллетеней и иные методы привычного на постсоветском пространстве административного ресурса. Ресурс Хаменеи — это прямое влияние духовенства на глубоко верующее большинство иранского электората.