Идиш-ферма

В часе езды от Нью-Йорка, вдалеке от небоскребов и шумной толпы, скрывается не совсем обычная ферма. Ее обитатели держат кур и овец, выращивают овощи и общаются друг с другом исключительно на идише.

На ферме собрались молодые люди – потомки еврейских иммигрантов из Восточной Европы. Каждый из них стремится сохранить язык, на котором говорили его предки. Они съезжаются на ферму поздней весной и работают всё лето под руководством Исроэля – профессионального агронома, отвечающего за сбор урожая и содержание скота. Среди фермеров есть граждане разных стран, но в основном, конечно, граждане США, и, в первую очередь, жители Нью-Йорка. Большинство из них выросли в семьях, где идиш был основным языком общения.

«Заблуждаются те, кто считают идиш мертвым языком, – убежден основатель фермы 29-летний Нафтали Эйдельман. – Сегодня за пределами ортодоксальных общин идиш действительно редко используется в качестве языка повседневного общения. Тем не менее есть много энтузиастов, которые пишут книги и ставят пьесы на идише. Для меня, как и для моих предков на протяжении многих столетий, идиш остается родным языком. Среди работников нашей фермы есть и другие, у кого в семьях идиш был живым средством повседневного общения, но немало и тех, кто специально изучал его».

Хотя многие сегодня воспринимают идиш как язык пожилых евреев и хасидских дворов, Эйдельман и его друзья собственным примером стремятся разрушить этот стереотип. Идиш – язык, на котором они в детстве общались с друзьями и читали первые книжки. Некоторые даже изучали его в школе. Именно поэтому они так скрупулезно соблюдают правило, по которому говорить на ферме можно только и исключительно на идише.

«О создании подобной фермы мечтал еще мой дед, доктор Мордехай Шехтер. Он был уроженцем Черновцов, после войны уехал с семьей в Румынию, а оттуда – в США, – рассказывает Эйдельман. – Он собирался купить ферму в штате Нью-Джерси и основать там сельскохозяйственную колонию для носителей идиша». Впоследствии Шехтер стал известным лингвистом-германистом, выпустившим несколько специализированных идиш-английских словарей (ботанический, гастрономический, медицинский).

По утрам обитатели фермы просыпаются под пение петухов. Затем они работают в поле или на кухне, а после ланча заполняют учебную аудиторию. Все прилежно изучают язык, ни на йоту не отклоняясь от составленного заранее расписания. На ферме соблюдают шаббат, а молятся хоть и на иврите, но с традиционным ашкеназским произношением. Если попытаться заговорить с фермером по-английски, то он принципиально не ответит.

К сельскому хозяйству фермеры относятся тоже не как к забаве: они существуют на средства, полученные от продажи овощей и фруктов. «Мы используем идиш не только во время учебы, но и в течение всего дня. Такое активное общение позволяет поддерживать знание языка на должном уровне», – убежден Эйдельман. Среди идиш-фермеров есть и неевреи. «Идиш привлекает людей различного этнического происхождения, поскольку это язык богатейшей и оригинальной культуры», – подчеркивает Эйдельман.

В Израиле распространено скептическое отношение к идишу, в основном его носителями являются представители ортодоксальных общин. Однако не следует забывать, что в прошлом идиш был языком богатой светской культуры. «На идише в начале XX века выходило множество произведений художественной литературы и даже монографии по различным гуманитарным наукам – вспоминает Нафтали Эйдельман. – Я уверен, что наша ферма может послужить прекрасным мостом между религиозным и светским мирами. Наша семья, скажем, не харедимная, но принадлежит к современной ортодоксальной общине (modern orthodox). Многие мои родственники были тесно связаны с идишской культурой. Мой дядя – известный музыкант-клезмер, а мама была журналисткой в идишеязычной газете “Форвертс”. Не все мои родственники глубоко религиозны, но я убежден в том, что у харедим нет монополии на идиш».