Одесские рассказы, или Зачем я пришел в синагогу?
Что евреи находили в религии 30 лет назад и что ищут теперь?
Почему я уехал из Одессы?



Когда мне было девять лет, меня первый раз выгнали из синагоги за то, что я спрашивал у стариков, где я могу учить еврейский язык. Они орали при этом: “Мальчик, если тебе нечего делать, иди играть в футбол!”

Рассказывают, что ваш приход в еврейство – пример того, как человек, начиная свой путь к Торе, создаёт себе при этом тяжелые проблемы.

Тут есть определенный парадокс: с одной стороны, такое положение вещей характерно для всех баалей- тшува вообще и моего поколения в особенности, с другой стороны, я свою ситуацию стандартной никак не назову. Я не видел еще ни одного человека, который переходил бы из одного духовного состояния в другое без сопротивления как изнутри, так и извне. Я даже не вижу смысла это обсуждать – настолько очевидно, что это должно быть именно так. Другое дело – то, что это сопротивление может стать экстремальным, а порой принимать гротескные формы. Степень остроты – это индивидуально, но схема всегда одна и та же.

В моем случае все осложнялось тем, что свою тшуву я начал во второй половине семидесятых, в четырнадцать-пятнадцать лет; в то время я был единственным ребенком в городе, который ходил в школу в ермолке. Период позднего застоя… Противостояние системе и окружению в той ситуации было неизбежным!

Я представлю себе два варианта развития событий: эволюционирующий духовно человек, изначально знающий, на что он идет, – или получающий комплект неприятностей в виде сюрприза.

Вашими устами говорит юность! Совершенно не так! Ни один нормальный человек в процессе духовного роста никогда заранее не принимает в расчет и не просчитывает последствия своего поведения. Такое поведение неестественно.

“Евреизация” – процесс эволюционный. Он может иметь весьма долгий “инкубационный период” и только тогда, когда еврейство получает уже внешние проявления: ношение бороды, соблюдение кошера или субботы, – вот тут-то человеку и объясняют, что его ждут неприятности. Но на этой стадии ему уже очень трудно остановиться: процесс уже зашел слишком далеко. Если бы он мог предвидеть на более ранних этапах тшувы, какие проблемы принесет ему изменение мировоззрения, он, может быть, попытался бы “спрыгнуть с поезда”. На определенном этапе человек уже не сможет уйти; для того, чтобы он бросил еврейство, его нужно сломать.



А разве сопротивление окружения не ломает?! А власть, а ГБ – не достаточно?

Сломать можно любого! Если человека не сломали, это говорит лишь о том, что было приложено недостаточно усилий.

Для того чтобы сломать, во-первых, надо искренне хотеть этого; во-вторых, ломать нужно долго и, главное, последовательно; в-третьих, необходимо искать индивидуальный подход. Для одних самым страшным был КГБ, для других – слезы матери, для третьих – невозможность вкусно пожрать... Вопрос в том, что же воспринималось больнее всего. Для меня, например, тюрьма не была самым большим испытанием, дома было гораздо больней.

Те, кто пытался меня ломать профессионально, – подполковник Яков Григорьевич Касьян, старший лейтенант Моцегора и лейтенант Берестенко, мои следователи. Они были советскими чиновниками, их интересовала отчетность. Душу они в это не вкладывали, работали за зарплату, без вдохновения, без огонька, грубо, хамски.

А как формулировалась статья?

То есть, за что меня сажали? За хулиганство! А до этого мне вынесли предупреждение за “распространение заведомо ложных клеветнических измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй”. Ведь не было статьи “за религиозную активность”!

Я искренне ненавидел советскую власть всю свою сознательную жизнь, но не орал об этом на всех углах! Я исповедовал и исповедую до сегодняшнего дня идею, что евреи должны сосуществовать с нееврейским миром, но не жить в нем. Вся Совдепия и “Волга с ее пароходами” меня совершенно не трогали. Меня интересовала своя, родная, узкая еврейская тема, благополучие моих евреев. Меня волновал тотальный распад еврейства, массовая ассимиляция, повальная безграмотность.

Этот подход – “сосуществую, но не живу” – ведь не с рождения так?!

Не знаю. Что бы я ни сказал, это будет подгонкой под мое сегодняшнее мнение. Сколько я себя помню, я так считаю.

Когда мне было девять лет, меня первый раз выгнали из синагоги за то, что я спрашивал у стариков, где я могу учить еврейский язык. Они орали при этом: “Мальчик, если тебе нечего делать, иди играть в футбол!”

Давайте расставим точки над "i". Кажется маловероятным, чтоб человек прошел через ТАКИЕ трудности только благодаря непредусмотрительности, только потому, что “вовремя не соскочил”! Невозможно жить и воевать только лишь “от противного”.

Действительно, в этом есть еще и колоссальное удовольствие. В принципе, любой юноша на этапах своего становления как личности воспринимает себя как сильного, как мужчину, воспитывает в себе силу воли, учится противостоять окружающим. Есть люди, которые идут по пути наименьшего сопротивления и реализуются чисто внешне, в том числе делая какую-то дурость и гордясь собой. Например, окрасив волосы в оранжевый цвет, и не потому, что бросают вызов окружающим, а потому, что самоутверждаются.



А есть те, кто самореализуется в духовном становлении. Это происходит реже, ибо требует затрат сил и определенных предпосылок, например, привычки к чтению книг, определенной заданности со стороны окружения и общественных норм.

Мне повезло, круг моего общения состоял из интеллектуалов; это был такой духовный кружок, в котором было совершенно естественным и даже культивировалось б-гоискательство. Семь-восемь пятнадцати-шестнадцатилетних ребят, мы писали рефераты по Канту, по доказательству бытия Б-жьего, изучали Блаватскую и Бахават-гиту… Эта компания породила не только раввина. Например, мой друг детства, с которым мы поддерживаем отношения и по сей день – отец Александр Чумаков, он же брат Август, греко-католический иеродьякон, а Сережка Завалко – баптистский проповедник в Канаде.

Кроме благоприятной интеллектуальной среды была и внутренняя предрасположенность. Еврейство для меня было некой данностью, реальностью, не нуждающейся в осмыслении и оправдании. Сочетание б-гоискательства с еврейской заданностью дало вполне конкретный результат.

На этом пути для такого как я не водрузить на голову ермолку означало бы предательство самого себя, отказ от идеалов. Гораздо проще было получать по голове, чем ощущать себя скотиной. Я бы сказал, что на определенном этапе взросления и в определенной среде это был единственно естественный путь нормально развивающегося подростка из хорошей еврейской семьи. А я был как раз нормально развивавшимся подростком.

Далее:
“Что евреи находили в религии 30 лет назад и что ищут теперь?”
“Почему я уехал из Одессы?”