Человек должен пройти три испытания...

Фильмы "Здравствуйте, я Ваша тетя!", "Покровские ворота" рекламировать не надо. Эти фильмы прочно заняли свое место в "Золотой серии", и их охотно демонстрируют на многих телеканалах. Успех фильмов — в созвездии актеров, один из которых, конечно, Михаил Козаков. Девять лет назад Михаил Козаков уехал в Израиль, многого там добился. А потом... все же вернулся обратно.

- Михаил Михайлович, думали ли Вы о том, что вернетесь обратно в нашу страну?

- Думал. Ведь такова судьбы эмигранта: сперва размышляешь, надо ехать или не надо, потом — правильно сделал или неправильно... Главное — чувствовать свою мелодию, свой ритм, ощущать, где и как развивается тема.

- И все же, почему Вы вернулись?

- Не хочу ничего объяснять... Посмотрим. Главное, что меня поняла моя жена. Другая бы не поняла: чем тебе плохо? Деньги есть, квартира есть...

- Давайте поменяем тему, как получилось, что Вы, коренной петербуржец, оказались в Москве?

- Захотелось учиться в столице. Хотя меня тогда уже принял на свой курс Макарьев Леонид Федорович. Ведь я до этого занимался во Дворце пионеров у Бориса Федоровича Музалева. Ко мне на спектакль пришла Вера Карпова, актриса, с которой мы занимались в детской студии. И Юрский там занимался... Татьяна Доронина. Начало ремесла было именно там. Другое дело, что мы читали! С одной стороны, Пушкина, Лермонтова, с другой... С Сережей Юрским мы принимали участие в композиции под названием "Жизнь в цвету". Там я читал стихи Иосифа Виссарионовича Сталина. Он и поэтом у нас был. И я в пионерском галстуке стоял на сцене и был горд, что мне доверили читать. А мама в то время сидела в тюрьме, бабушка тоже. Я буду плакать еще на похоронах Сталина — когда мама второй раз отсидит в тюрьме. Но не пройдет и трех лет, как я сыграю Гамлета, и зритель будет откликаться на слова "улыбчивый подлец, подлец проклятый". Вот какие парадоксы случаются.

- Какие роли Вы бы занесли в свой "золотой фонд", что из сыгранного считаете лучшим?

- Умом понимаю, что, наверно, "Обыкновенная история", "Двое на качелях" в "Современнике" были бы лучше. Или вот "Человек-амфибия" — часто говорят об этом фильме. Замечательно, что люди это помнят, и кокетничать не буду, мне это приятно. Но человек живет настоящим, он не живет прошлым. Вообще-то человек хочет жить в перспективе. С годами это становится все труднее, потому что счетчик считает все быстрее, и надежд все меньше что-нибудь сделать. Поэтому столь мучителен процесс борьбы за самого себя в такие годы, как мои. Больше всего я боюсь потерять желание играть. Надо преодолевать трудности, находить энергию.

- Что помогает в сегодняшней жизни?

- Поэзия. Поэтому я так люблю читать стихи. Здесь я один и отвечаю сам за себя. Вот у Мандельштама есть такие строки: "И море, и Гомер — все движется любовью". И действительно, все движется любовью. Когда это чувство любви — к жизни, к друзьям, к работе — вдруг заслоняется другим, и ты пытаешься отгородиться от мира, вот тогда начинается чудовищный слом.

- Но Ваш фильм "Покровские ворота" соткан из любви. Вы пытались сбежать в детство, защититься памятью о счастливом времени?

- Когда я снимал "Покровские ворота" — а снимал в 80-е годы, вспоминая 50-е, — я был движим этой любовью. Не уверен, что сегодня смог бы снять эту картину. Говорю это без кокетства — она такой бы не вышла, потому что с тех пор прошло много лет — у меня был другой запас душевной энергии.

- И все же, считаете ли Вы себя счастливым актером? Ведь сыграно более ста ролей?

- С одной стороны, я понимаю, выглядит так. Мне грех роптать на актерскую судьбу, но и обсуждать ее не хочется. И вообще, надо делать свое дело, иначе... Я вычитал у Гренштейна, будучи сравнительно молодым человеком: "В конце жизни любой человек чувствует себя у разбитого корыта". Я тогда подумал: "Почему?" Теперь-то я понимаю.