Многие слова, написанные поэтом, бардом, сценаристом Александром Галичем, стали пророческими. Его стихи, наполненные болью, состраданием, предчувствием беды, как никогда актуальны для нашего времени. Когда поэт покидает этот мир, он остается жить в своих стихах. Живое дыхание известного российского поэта Александра Галича вернулось к тем, кто пришел 19 сентября в Московский еврейский общинный центр в Марьиной Роще на встречу с дочерью Александра Аркадьевича актрисой Аленой Александровной Архангельской-Галич. Она поделилась воспоминаниями о жизни своего отца, рассказала, как непросто ей удалось восстановить его литературное имя, его членство в Союзе писателей, Союзе кинематографистов, через какие препоны пришлось пройти, чтобы съездить на могилу отца во Франции. Алена Александровна показала также тот минимум видеозаписей с выступлениями Галича, который удалось найти и отреставрировать. В зале прозвучали стихи и песни в исполнении автора. После вечера Алена Галич согласилась ответить на несколько наших вопросов.
- Алена Александровна, в отрывках видеозаписи была показана могила Вашего отца с крестом. То есть в семье Галичей никогда не соблюдались еврейские традиции? - Не стоит забывать, что мой отец вырос в то время, когда по всей стране традиции соблюдала лишь горсточка евреев. Но мой дед всегда придерживался иудаизма, в семье была Тора. В тот период, когда основали Государство Израиль, среди родственников стал популярен такой афоризм: «Поедем строить новое государство». Мой отец, такой мягкий, добрый человек, всегда болезненно относился к проявлениям антисемитизма. Когда он слышал слово «жид», мог перевернуть все на свете. Его это доводило до такой степени, что даже представить невозможно. Он с большим уважением относился и к еврейской культуре, и к Государству Израиль. Но все дело заключалось в том, что он вырос в русской среде и воспитывался на русской культуре. Но все-таки кровь дает о себе знать. Как-то в молодости, когда его приняли в Союз писателей, он, надев строгий черный костюм, прямиком направился в еврейскую секцию. Там его грозным взглядом встретил Маркиш и сказал, что ему нечего там делать. Через несколько дней секция была разгромлена, а Маркиш — расстрелян. Так Маркиш уберег папу от неприятностей, а может, и гибели.
- Много ли еврейских мотивов в творчестве Александра Аркадьевича? - Много. Много про евреев, про Израиль. От этого же никуда не деться. Я считаю, что отход от веры – это не суть отхода от еврейства. Я бы не поставила знак равенства между двумя этими понятиями.
- Есть ли среди произведений Вашего отца то, которое можно было бы сопоставить с нынешней ситуацией в Израиле? 
— Наверное, «Реквием по неубитым, или Песня, написанная по ошибке» лучше всех показывает ситуацию в Израиле, которая напоминает те годы Советского Союза, которые прошли евреи. Но, по сути дела, мы их не пережили. Россия до сих пор находится в ситуации войны. Мы только лжем самим себе. Израиль – страна маленькая, поэтому то, что там происходит, видно как на ладони. Но в России тоже много локальных конфликтов: Чечня, сложные отношения с Украиной, непростые – с Белоруссией, которые на фоне Израиля кажутся менее значительными. А в Израиле живут многие выходцы из СССР, у меня у самой там много друзей. И когда моему сыну представилась возможность поехать в Израиль учиться, они мне сами позвонили и сказали: «Потерпи еще чуть-чуть, у нас тут пока очень сложно».
- А как Вы сами оцениваете ситуацию в Израиле, и можно ли ее урегулировать? 
— Ее разрешить можно, но только не сейчас. Если говорить о разросшемся терроризме, то конфликт арабо-израильский выгоден, в противном случае он разрешился бы скорей. Эта выгода для больших стран затягивает разрешение конфликта, к сожалению. Он будет идти, мне кажется, попеременно. Как говорится в романе Эриха Марии Ремарка, – «На западном фронте без перемен»: то взрыв, то вроде бы ничего, то тут убитые, то – там. Но я не могу с уверенностью это утверждать, потому что не была сама в Израиле, могу только судить по словам моих израильских друзей. Я была бы счастлива, если бы этот конфликт разрешился как можно скорее. Я горжусь тем, что мой сын учился в еврейской школе, которую он выбрал сам. Надо учесть, что моя мама – русская, то есть я – еврейка наполовину, а сын на четверть. Он учился в школе на программиста с большим удовольствием, выучил иврит. Но творческая сторона все-таки взяла верх и он пошел учиться в студию МХАТ. Но школа еврейская была замечательной, там всегда теплая обстановка. У них все выпуски встречаются до сих пор. И каждое первое сентября, до занятий в институте, сын успевает забежать в школу на первый звонок, и в мае – на последний. Я такой атмосферы в Москве не видела нигде.
