18 ноября в Московском еврейском общинном центре в рамках культурной программы “Знаменитые евреи России” прошла встреча с Маргаритой Эскиной, директором Центрального дома актера. Маргарита Александровна рассказала зрителям о себе, своем отце, о жизни. Маргарита Эскина согласилась ответить на наши вопросы.

- Как Вы относитесь к такому понятию, как национальность?

- Довольно долгое время я даже не задумывалась над тем, что такое национальность. Первый раз я столкнулась с этим вопросом, когда меня не приняли в педагогический институт, о котором я мечтала. Это был1952 год, самый сложный. Меня спросили: “Что это за фамилия? Эстонская?” Я ответила: “Нет, фамилия еврейская”. “А на каком языке Вы говорите дома?” — спросили меня. Мне стало смешно, потому что ни бабушка, ни папа не разговаривали на иврите. Как мы говорили дома, я объяснять не стала, поняла, что надо забрать документы и уйти.

Я за объединение людей по любому принципу. Когда национальные вопросы переходят в какое-то противостояние, не думаю, что это зависит от происхождения. Просто это может использоваться в каких-то целях, чего я всегда опасаюсь. Моей задачей в Доме актера является сохранение атмосферы дружбы народов. Однако, даже если это и странно, я бы очень хотела сохранить то выражение национального характера, что было в папе и бабушке (мама моя — русская). Фамилию я носила папину, но когда я вышла замуж и мне было гораздо выгоднее иметь замечательную русскую фамилию Игнатова, я осталась Эскиной. Не только из желания доказать, что вот я Эскина и ничего не боюсь. Мне было очень приятно, что я буду продолжать папину фамилию. Сейчас фамилия обрывается, потому что сын у меня Игнатов, у дочери тоже другая фамилия. Но, может быть, кто-то из внуков решится продолжить род Эскиных. А что касается связи с еврейством, я не могу сказать, что осуществляю эту связь, это будет неправдой. Просто мы росли так. Папа никогда не подчеркивал еврейство. Но в тех случаях, когда правда связана с национальностью, я бы отстаивала эту правду и приняла бы сторону тех, к чьей национальности я принадлежу.

- А как Вы относитесь к кошерной кухне?

- Если говорить правду, я люблю мацу. Но кошерное — это не мое. Я настолько чревоугодный человек, люблю вкусную еду, общение при этом. Без этого я себя не представляю! Я ни разу не была в Израиле, о чем безумно жалею. Там у меня очень много друзей. Так получается, что съездить туда не удается. Но все равно я должна там побывать в ближайшее время, пока я еще в силах.

- Вы сейчас упомянули Израиль… Вы следите за ситуацией в этом государстве? Как Вы считаете, есть ли выход из ближневосточного конфликта?

- Вопросы о национальности и войне сложные. Я считаю себя достаточно мудрым человеком, прожившим жизнь, но на самом деле не знаю, как этот вопрос решать. Чем сильнее противостояние, тем сильнее ответная реакция. С другой стороны, слабости нельзя допускать, надо проявлять силу. Как тут быть, как загасить эти конфликты? Я думаю, что очень часто национальные конфликты связаны не с национальными вопросами, а с вопросами чьих-то личных амбиций. Мне кажется, что люди, к какой бы национальности они ни принадлежали, не имеют права использовать эти личные амбиции. Что же касается религии, я, может быть, не с самого начала, а позже пришла к вопросам веры, но я уважаю любую религию и абсолютно уверена, что вопросы морали и нравственности от этого не зависят.

И в жизни мне приходится отвечать на вопросы национальности и войны. Как-то я месяц гостила у своих друзей в Америке, а внук там учил язык. Он меня спросил: “Бабушка, а почему же еврею всюду хорошо живется?” Вот такое у людей представление, что евреи живут лучше других, которое передается детям. И пришлось ему долго и подробно объяснять, как я это понимаю. Но такие вопросы были всегда. Однажды моя дочка пришла из школы, стала рассказывать про какого-то мальчика и говорит: “Ну, он — еврей”. Я ей сказала только одно: “Ты знаешь, что твой дедушка — еврей?” А дедушка для нашей семьи был Б-гом. Больше я не только не слышала никаких вопросов, более того, у нее все перевернулось в сознании. Я хочу сказать, что мы должны сами объяснять, что и как, не всегда все может быть просто. Что бы мы ни говорили, в общем, евреи действительно талантливый народ. Это вполне объяснимо, и с этим приходится считаться. Ну что ж делать, вот так. Хотя многим и обидно. Но на самом деле, мы раньше жили, учились в институте, эстонцы, евреи, латыши и другие, и этого вопроса никогда не возникало. Мы ценили друг друга. Но когда эстонцы чем-то были недовольны, я всегда их понимала. Ведь все народы хотят жить так, как они привыкли, как они находят нужным. Может, когда они все так заживут, и будет все по-другому. Вот я наблюдаю и вижу, что актеры совершенно не разъединены, любви, которую они испытывают друг к другу, не мешают никакие границы. Но я не могу сказать, что они все сильно жалеют, что разошлись по своим квартирам. Хочется дружить, но и жить по своим законам. Я за то, чтобы каждый народ выбирал ту жизнь, которую он находит нужным, но не в ущерб другому народу.

- А в Центральном доме актера существует своя еврейская “тусовка”?

- Дом актера привлекает всех потому, что нет разницы актеров в звании, возрасте, национальности. У нас никогда не возникает подобного вопроса. Самым почитаемым человеком в ЦДА был Гриша Гуревич, еврей, которого любили невыносимо, по-настоящему, все, независимо от национальности, прописки, вероисповедания. Этот вопрос не возникал и когда в течение 50 лет Домом актера руководил папа, еврей, беспартийный, без высшего образования.