В гостях у Jewish.ru первый заместитель генерального директора информационного агентства ИТАР-ТАСС, исполнительный директор Всемирной ассоциации русской прессы Михаил Гусман.

Михаил Гусман родился 23 января 1950 года в Баку в семье подполковника и главного терапевта Каспийской флотилии в годы войны Соломона Моисеевича Гусмана. Мама, Лола Юрьевна Барсук, сначала работала актрисой, а затем переводчицей, профессором Азербайджанского института иностранных языков. Брат Юлий Гусман – советский и российский актер и кинорежиссер, основатель и художественный руководитель Национальной премии Российской академии кинематографических искусств – премии «Ника».

— Михаил Соломонович, Вы личность известная, но больше с профессиональной точки зрения. Расскажите, пожалуйста, о Вашем происхождении.

— До середины XIX века мои прадедушки и прабабушки по линии папы жили в местечке Чаусы, это нынешняя Донецкая область. Кстати говоря, как выяснилось, из тех же краев бывший премьер-министр Израиля Ариэль Шарон, и мы с ним об этом говорили. А мамины родители из Киева. Поэтому мои корни по маме тоже с Украины.

Когда в Баку начала развиваться нефтедобыча, мой дед по отцу приехал туда, как говорится, в поисках лучшей жизни, и почти весь ХХ век наша семья прожила там. Баку – город моего детства, моей юности – действительно был удивительным городом, интернациональным. И, должен сказать, разные национальности сосуществовали друг рядом с другом вполне мирно. Это воспринималось как нечто само собой разумеющееся, и антисемитизма не было. Национальность была условным понятием. О ней вспоминали только по праздникам, как, например, на Навруз-Байрам, когда соседи пекли пахлаву и шакер-чуреки и угощали нас.

Хочу сказать, у нас был эдакий классический «бакинский дворик». Всего девять квартир и полный интернационал: армяне, русские, евреи. Конечно, было все. В том числе и ссоры, и крики, и ругань по поводу не так и не той хозяйкой использованной бельевой веревки. Но могу сказать точно, что это был дружный двор, живший абсолютно родной, душевной, человеческой атмосферой.

— В отличие от многих других, Вашей семье, можно сказать, повезло и ей не приходилось скрывать свои корни. Но при власти Советов считалось неприличным уделять внимание религиозным традициям, тогда в людях воспитывали атеизм. Как в этом плане обстояли дела в Вашей семье?

— Главным хранителем еврейских традиций в доме была моя бабушка Софья Абрамовна, папина мама. Вообще, это, наверное, нельзя назвать высоким словом традиция, потому что, насколько я могу судить, еврейские традиции – это целая система поведения, правил соблюдения религиозных законов. В этом смысле традиции в нашей семье были очень лимитированы. Они выражались в том, что на Песах папа специально по этому поводу ходил в синагогу – это было единственное место в советские времена, где можно было получить мацу, – и на Песах у нас дома обязательно была маца. Остальные главные праздники, такие как Йом Кипур, Рош а-Шана, мы с моим старшим братом, конечно, знали, но больше по бабушкиным рассказам. И наше соблюдение этих праздников больше выглядело как уважение к ней, нежели как собственный порыв.

Но, знаете, с годами все это становится все ближе и ближе, человек все больше проникается. Вот я, например, много последних лет в Йом Кипур стараюсь быть в синагоге. Когда-то я слышал такую фразу, что еврей может считаться евреем, если он хотя бы на Йом Кипур приходит в синагогу. Вот хотя бы этот минимум собственного еврейства, собственного следования традициям я хочу соблюсти.

— В школе Вы как учились?

— В школе я учился неважно. Я имею в виду, в школе был ряд предметов, которые я очень любил и по которым, вроде бы, у меня было все хорошо. Это, прежде всего, история, литература, английский язык – то есть гуманитарные. Я очень быстро понял, что я настоящий гуманитарий. А вот что касается физики, химии и математики, здесь мне было тяжело. Ко мне неплохо относились учителя. Я был активный пионер, потом не менее активный комсомолец, любил принимать участие в так называемой общественной работе, любил читать со сцены стихи Маяковского и Евтушенко. Но вот с точными науками в школе, честно говоря, у меня отношения складывались тяжело, я как-то быстро понял, что они мне в жизни не пригодятся, и особо по этому поводу не переживал.

— На выбор профессии, наверное, повлияла мама?

— Конечно, у нас вообще как-то получилось такое семейное разделение: брат пошел по папиной линии, хотя и его в итоге все равно затянуло творчество, и он выбрал то, что ему было ближе и роднее. А я… Понимаете, как-то дети мечтают быть, кто пожарным, кто космонавтом, кто матросом – последним я, кстати говоря, стал во время срочной службы, – но в детстве мне хотелось быть дипломатом. Я закончил бакинский (Азербайджанский) институт иностранных языков имени Ахундова, а потом в Бакинской партийной школе еще осваивал политические науки. По диплому я – учитель английского языка. Дипломатом не получилось, а вот «тассовцем» стал.

— Какими языками Вы владеете?

— Я говорю по-английски и по-турецки. Мои бабушка, папа и мама говорили на идиш, но я его, к сожалению, не знаю.

— Расскажите о своей семье. Какие у Вас сейчас отношения с братом?

— Я женат уже более 20 лет. Мою жену зовут Джема. Сына зовут Вадим. Он сейчас учится в Бостонском университете.

А с братом, я считаю, отношения могут быть либо братские, либо никаких. Я очень люблю его, человек он талантливый, очень яркая личность, очень умный.

— Остается ли у Вас время на увлечения? У Вас в кабинете много предметов, посвященных морской тематике, это хобби?

— Нет, это скорее память, дань юности, нежели увлечение. К сожалению, а может, наоборот, к счастью, мое и свободное время и несвободное – это все работа. Пожалуй, я счастливый человек в том плане, что для меня работа и хобби совпадают.

— В воскресенье прошли выборы президента Российской Федерации. Кому Вы отдали политические предпочтения?

— Я могу сказать точно, кому я их не отдал и почему. Я не голосовал ни за Зюганова, ни за Жириновского, ни за Богданова. Все очень просто. Я сам был членом коммунистической партии Советского Союза, и мне кажется, что нынешняя КПРФ очень далека от той. Та мне казалась гораздо более цельной, более интеллектуальной и более консолидирующей организацией, нежели нынешняя КПРФ. Сюда примешиваются еще свои идеологические установки. О Жириновском могу сказать, что это очень талантливый человек, но, по моему мнению, из него не может быть президента Российской Федерации. Что касается Богданова, я его не знаю, но могу сказать, что он вряд ли годится для той роли, на которую сейчас баллотируется. Так что ответ очень простой.