— Мой папа родился в Копенгагене, он был самым младшим из семи детей. Когда моя настоящая бабушка умерла, ее подруга Ревекка взяла на воспитание моего папу Леопольда и его сестру Иду. Они с мужем были ярыми коммунистами-интернационалистами, поэтому в 1934 году переехали в Советский Союз, не зная, что здесь их ожидает сущий кошмар — мыканье по общежитиям, аресты... Тетя Ида быстро поняла, куда попала, и уехала обратно в Данию. Папа же вместе с приемными родителями остался здесь. Он воевал, получил на фронте два ранения и умер в госпитале в Свердловске. Моя мама вышла замуж во второй раз, отказалась от меня и уехала жить в другой город. Рива Гиршевна и Рахмиэль Самуилович меня усыновили, но я все равно звал их бабушкой и дедушкой.

— Помню несколько эпизодов. Однажды я вышел на балкон и увидел абсолютно серое небо — это были аэростаты. Я ходил тогда в детский сад. Когда выла сирена, мы прятались в шкафчики, если поступал второй сигнал, то спускались в бомбоубежище. Еще одну историю из своего военного ленинградского детства я описал в песне «Дети войны». Помню как бабушка пришла ко мне в садик и дала 100 грамм хлеба. Так вот: одна крошечка упала в снег, и я ее долго искал. Потом мы плыли на барже по Ладоге, и я до сих пор помню тот особый запах обшивки из железа. Два года мы провели в эвакуации в Свердловске, в 1944 году вернулись в Ленинград. Помню, как я шел в военной форме с портупеей. Мне не купили мороженое... Я горько плакал…

— Да, немножко.

— На приключенческой. Любил читать старые потертые книги... Была такая история: приехали мы с бабушкой к ее подруге в село Мироновка. Мне там было очень скучно, и я все просил найти мне что-нибудь почитать. Залез однажды на чердак, смотрю, а там лежит потрепанная книга «Тихий Дон» на украинском языке. Что делать? Я начал ее читать и, что удивительно, все понял, все почувствовал...

— В те годы я и не думал о поэзии — мои мысли были заняты только театром. Так, попутно сочинял какие-то песенки, исполнял репертуар Александра Городницкого, позже стал бренчать и сочинять песни сам.

— Почему не получилось? Все получилось! Я писал песни, играл роли, но сочинение стихов в скором времени стало превалировать. В 1969 году я написал песню «Золушка», потом «Карлсона» и постепенно стал отдаляться от театра. В 1972 ушел на вольные хлеба — торжественно, написав прощальную поэму, собрал актеров, а актеры в нашем театре, надо сказать, играли замечательные: Леонид Любашевский, Сергей и Николай Боярские (отец и дядя Михаила Боярского), Игорь Дмитриев и многие другие. В 1978 году я вернулся в театральное искусство — написал еврейскую оперу-мистерию «Черная уздечка для белой кобылицы». Два года назад мы с моим сыном Максимом переработали текст спектакля и в обновленном виде он появился на сцене Московского академического театра сатиры. К сожалению, художественный руководитель театра Александр Ширвиндт снял спектакль через год, несмотря на то что сам и обратился ко мне за помощью, чтобы возродить интерес к театру. Не пустил на премьеру прессу, составил расписание таким образом, чтобы спектакль шел по понедельникам. Мы ходили на каждый спектакль, посмотреть его приезжали наши друзья — Юрий Лужков, Филипп Киркоров, Иосиф Кобзон, Арина Шарапова и многие другие. Актер Юрий Васильев, исполнитель главной роли, играл просто потрясающе... А какие костюмы, декорации! Чего только стоила финальная сцена вознесения главных героев, во время которой звучала написанная мной молитва! Некоторое время назад в эфире телеканала «Россия» я высказал все, что думаю об этой ситуации. «Шура, нельзя же так ревновать!» — сказал я. Более того, мы с сыном не получили за эту работу ни копейки, хотя многие люди при встрече говорили мне, что помогли в финансировании.

— 1977 год. В ЦК КПСС приняли решение, что нужно показать, что в Советском Союзе существует еврейская культура. Однажды, после спектакля в театре «Ромэн», ко мне подошел Юрий Шерлинг со словами:

— Давайте сделаем еврейский театр!

— Давайте, — ответил я.

Сперва я начал писать по Шолом-Алейхему, но понял, что ничего не получится. Таким образом решил создать свое оригинальное произведение, которое было переведено на идиш.

— Все время! Я этого даже немного стеснялся, особенно когда ко мне приходили гости. Бабушка с дедушкой часто ругались на идиш (смеется).

— Бабушка гениально готовила. В отличие от многих, кто только и умеет что переводить продукты, она могла из ничего сделать все. Готовила цимес, гефилте фиш, выпечку. Все было очень вкусно, хотя жили мы очень бедно.

— В Ленинграде — да. Ленинградский обком КПСС под руководством Григория Романова занес меня в черные списки. В 1973 году у меня состоялся первый авторский концерт, в котором участвовали Эдита Пьеха и Людочка Сенчина. Так мне не разрешили даже на афише написать свою фамилию. Было написано — эстрадный концерт. И всё. А в 1961 году, когда Гагарин полетел в космос, я организовал большую демонстрацию из студентов разных вузов. В номере «Правды» от 13 апреля красовалась фотография с подписью: «Демонстрация в Ленинграде», на которой запечатлены отряды студентов и я посередине. Меня хотели прижать по этому делу, но ничего не получилось. Приезжал там один руководитель на мотоцикле, говорил: «Илья, давай все сворачивай!» Я отказался. Они к такому не привыкли...

— Неприязнь ощущалась только со стороны конкурентов. У таких великих мастеров, как Френкель, Фельцман, Утесов, не было национальности. Взять, к примеру, того же Хазанова или Жванецкого. Разве для них это имеет значение?

— Это то же самое, что судить по национальности, скажем, врачей. Какая разница, кто он по национальности. Главное — это профессионализм и талант врача.

— Первая песня — это «Золушка» 1969 года. Первой ее исполнила Таисия Калинченко, но, к счастью, для Людмилы Сенчиной, забеременела. Сенчина взяла у нее это «знамя», хотя сначала петь эту песню категорически не хотела.

— Понятия не имею! Почему Пугачева не хотела петь «Эй вы там, наверху!», «Без меня тебе, любимый мой» или «Еще не вечер», которую в итоге отдали Лайме Вайкуле? Не хотела — и все тут. Женщины — что поделать, такая уж у них натура! Но, надо сказать, Людочка была очень благодарна «Золушке», ведь она принесла ей успех и неплохие деньги. Эту песню от нее в первую очередь ждут на всех концертах.

— И не только ей.

— Едва ли я могу рассуждать на такую тему: кого я сотворил. Артисты развивались сами, работали еще и с другими авторами. Определенную лепту я, конечно, внес. Могу точно сказать, что репертуар Лаймы Вайкуле — целиком на нас с Раймондом Паулсом. В ее исполнении звучат такие хиты, как «Вернисаж», «Чарли», «Я за тебя молюсь», «Еще не вечер», «Скрипач на крыше», «Шерлок Холмс» и многие другие.

— Для Аллы я написал 57 песен. Это огромный жизненный этап. Я и с ней писал песни, как с композитором. Кстати, я несколько лет подряд говорил, что Алла — великолепный композитор... И вот недавно в эфире была программа «Достояние Республики», в которой она участвовала в качестве композитора. Наши песни живут уже 30 лет — и это счастье! Ведь часто бывает, что пути людей расходятся, нет совместной работы, нет точек соприкосновения, — так произошло у нас с Раймондом в 85-м году. Тем не менее год назад мы снова начали работать с ним вместе, и это было вполне предсказуемо, потому что я устал слушать чушь, которая лилась всё это время по радио и с экранов телевизоров. Написали вместе 16 песен.

— В первую очередь — с Виктором Дробышем. Вместе с ним мы принимаем участие в творческой судьбе Анечки Гуричевой. Ей 15 лет, она из Анапы и у нее потрясающий голос! Она уже принимала участие в моём авторском концерте и в программе Виктора Дробыша. Уже несколько недель в эфире звучат песни, которые мы написали для нее, будем писать для нее и дальше. А совсем недавно мы открыли для себя певицу Ольгу Сергееву. Эта певица обладает уникальным голосом и выразительной сценической внешностью. Она хочет петь большие песни, какие пела раньше Алла. Она искала мой телефон, но никто его ей не давал… Мы встретились в кафе, куда любим заходить с Ириной. Его Величество Случай! В настоящий момент я также работаю с композитором мирового масштаба, имени которого пока назвать не могу. Разговариваю с вами — а мыслями уже в работе над этим проектом. Во мне всё время звучит его музыка. Гениальная музыка!

— Конечно! Пишу песни. Недавно в свет вышло мое собрание сочинений в четырех томах, последний из которых полностью состоит из произведений для детей. Мечтаю создать настоящий детский театр. Я готов работать с детьми, но организационно это очень тяжело осуществить. Нужны помещение, преподаватели высшей квалификации. Но, думаю, мы с Ириной осилим и это.

— Мне вообще писать — легко. Если пишется трудно — то зачем писать? Мучиться, пытаться из себя что-то выдавить... Для чего?

— Не бывает у меня такого. Бывает, что просто нет сил — все от того, что сплю по четыре часа в сутки. Мне жаль времени на сон. Я работать хочу. Хотя это и неправильно. Когда я писал сценарий к фильму «Пришла и говорю», у меня даже произошло кровоизлияние в глаз.

— Очень часто я просто насильно увожу его из кабинета, где он может сидеть ночами и думать... Пишет ведь он ночью. Обычно в постели. Убегает в другую комнату, а я его стерегу ночью. Всё время за руку держу. Уговариваю поспать, прошу не переутомляться.

— Дела обстоят плохо. За все песни, что я написал, я в лучшем случаю получаю около 50-60 тысяч рублей в месяц. Законы об авторских правах в нашей стране совершенно не соблюдаются. В советские годы я был очень богатым человеком. А сейчас… Мне прислали годовой отчёт из РАО, в котором указаны следующие расценки за эфиры: 12 копеек, 37 копеек. Без учёта НДС и оплаты услуг РАО. Можете себе представить? Это правда. В январе перечислили 409 рублей… Я не знаю, что с этим делать. Как кричать, чтобы меня услышали? Я говорю об этом в каждом интервью, но это вырезают и в эфир не дают.

— Это очень давняя история. В 1992 году году Илья вместе со своим театром поехал на гастроли в США. Время было неспокойное — тогда в Америке бушевали беспорядки с участием афроамериканцев. Продюсер забрал деньги и исчез, оставив Илью и всю театральную труппу без гроша в кармане. Тогда-то он и начал писать песни для наших эмигрантов-шансонье. В 1994 году Илья написал для Любы 18 песен на музыку Гарри Голда и других композиторов, включая всем известный «Кабриолет». Эти песни стали известны здесь, в России, и, приехав в Москву, Люба моментально стала звездой, но подписывать контракт с Ильей просто отказалась.

— Она позвонила и сказала: «Ты знаешь, меня обокрали, я наговорила по телефону на три тысячи долларов...» Я все прекрасно понял и просто бросил трубку. Спустя много лет её бывший директор Игорь Орлов сказал мне: «Илья! Я лично, своими руками за эти годы отсчитал ей несколько миллионов долларов только за один «Кабриолет»…

— После того момента их отношения прекратились. Находясь в Америке, Илья написал заявление в Российское авторское общество, в котором говорилось, что он запрещает Успенской исполнять песни на его стихи. РАО никак не отреагировало на его требование, и, таким образом, за эти годы Любовь Успенская сделала себе имя и заработала состояние. Вот уже 16 лет Илья даже слышать не желает о Любови Успенской. Тем не менее, ни одно интервью Успенской не обходится без упоминания его имени. Рассказывает, как он любит деньги, позволяет себе очень некрасивые высказывания в его адрес... Илья же вообще никогда не говорит о женщинах плохо! Однажды в передаче на канале НТВ Люба назвала Илью «сволочью, непорядочным человеком», в открытую начала угрожать, заявила, что «наняла людей, и они с тобой разберутся. Держись, Резник!» Тогда мы начали принимать меры. Илья очень ранимый человек, ему достаточно прочесть про себя хоть одно плохое слово, чтобы его уже хватил сердечный удар. С помощью юристов в области авторского права он составил обращение в РАО с требованием исключить из их юрисдикции все песни в исполнении Любови Успенской. Это означает, что она не сможет исполнять их публично. Нигде и никогда! Запрет будет наложен и на выпуск дисков, и на трансляцию песен в теле- и радиоэфире, и на концерты, корпоративы и т.д. В случае нарушения этого запрета наши адвокаты будут действовать, руководствуясь УК РФ.

Сегодняшняя ситуация с РАО совершенно неприемлема. Возможно, кто-то и доволен, но не Илья. Гонорар, который ему платят, по его словам, эквивалентен 15 минутам выступления звезды, исполняющей его песни. Ситуацию можно изменить только законодательным путем. Я повторяю, что в советские времена Илья был очень богатым человеком. Такие авторы, как Роберт Рождественский, Леонид Дербенев, получали огромные деньги. Илья получал десять тысяч рублей. Недавно спросила у него: «А на что вы их тратили?» Он рассказал, что, как и все советские люди, клал на сберкнижку, так как ничего нельзя было купить, но при этом еще и шикарно гулял! Устраивал завтраки в ресторане «Пекин» на 100 человек, на которые приходили как знакомые, так и незнакомые люди. В августе 1998 года все деньги, заработанные за всю жизнь, сгорели при дефолте. А осенью, 18 октября, мы познакомились с Ильей и начали все заново. С нуля. Ведь кризис не может длиться вечно… Надо найти в себе силы и жить дальше. Главное, чтобы все были здоровы!