—Стас, какие впечатления от концерта, от публики?

— Я вообще в восторге от публики, которая собирается в камерных и филармонических залах! Люди, которые приходят на выступления «Чая вдвоем», мне тоже очень нравятся. Мы работаем в жанре легкой, популярной музыки, поэтому зрители идут на нас, чтобы просто получать удовольствие. Если говорить о Stanley Shulman Band, то могу с уверенностью сказать, что зрители приходят за творчеством и за музыкой. Если ты этого им не даешь, они очень расстраиваются. Еще во времена бельканто говорили, что либо публика вынесет тебя на руках, либо закидает помидорами. Поклонники «Чая вдвоем» ждут от нас своих любимых песен и с удовольствием слушают их, даже если они звучат под фонограмму, как, например, на больших телевизионных концертах. Там все артисты вынуждены петь под фонограмму — уж такова специфика нашего телевидения. Хотя мы, в отличие от многих артистов, на сольных концертах под фонограмму никогда не работаем. Мне нравятся взыскательные и отзывчивые зрители — такие, как здесь, в Доме ученых.

— Я заметила, что вы, артист с 16-летним опытом выступлений, волновались...

— Это наша фишка! Понимаете, зритель уже слишком привык к сценической разнузданности. Когда артист выходит на сцену немного стесняясь, но при этом делая все хорошо, сразу же хочется его поддержать, еще больше ему аплодировать... Это подкупает! Мне этот сценический образ очень симпатичен. Мне очень надоела вся эта звездная канитель, я хочу чистоты. Скромность и легкая растерянность на сцене — это как раз то, что нужно.

— Более того, этот образ вам очень идет!

— Как говорит Олег Павлович Табаков, у нас очень симпатичная скромность, однако к концу выступления нам просто-таки необходимо «переродиться». Будем работать над этим, расти дальше — ведь нам всего четыре месяца. Вообще, удивительно, что проект столь быстро набирает обороты. Это как свежий воздух, которого уже хочется глотнуть всем. Все устали, в том числе и артисты. К сожалению, мы — звенья одной цепи, разомкнуть которую очень сложно. Все прекрасно понимают, что наличие классной песни совсем не означает, что завтра тебя ждет громкий успех. Сегодня публику привлекают скандалы, люди приходят на концерт, чтобы посмотреть «вон на того ублюдка», который где-то кому-то нахамил. Все очень поменялось...

— Стас, расскажите о своем новом проекте нашим читателям.

— У нас сложился совершенно сумасшедший коллектив. У меня все спрашивают, где же мне удалось найти таких замечательных бэк-вокалисток? Знаете, я ведь отвык от того, что девушки могут быть красивыми, умными и поющими одновременно! Если девушка на эстраде — значит, она непременно ищет себе нефтяника. Эти девушки никого не ищут — их интересует творчество. В Stanley Shulman Band работают замечательные музыканты, настоящие профессионалы, которые пришли сюда не за деньгами, а за перспективой, что мне очень нравится. Мы хотим сделать из наших выступлений яркие и красочные шоу.

— «Чай вдвоем» — очень успешный с коммерческой точки зрения проект, в рамках которого вы исполняли песни собственного сочинения. Если говорить о вашем новом музыкальном детище, то речь идет о кавер-версиях общеизвестных хитов. Какая перспектива ожидает Stanley Shulman Band?

— Да, мы действительно делаем каверы. Модное нынче слово... Если так посудить, то все оперное искусство живет исключительно на каверах и римейках, будь то Большой или Мариинский театры. Мы реставрируем музыку 30-40-х годов. Я не знаю других российских исполнителей, которые бы вокально делали что-то похожее. «Чай вдвоем» — интересный, беспроигрышный проект, однако есть одно «но»: с каждым днем эстрадных исполнителей становится все больше и больше, а таких проектов, как наш — все меньше. Наступило время, когда людям необходимо что-то яркое и ни с чем не сравнимое. Stanley Shulman Band ни на кого не похож, и я надеюсь, что нас ждет успех. С каждым новым концертом убеждаемся в том, что не прогадали и сделали правильный выбор.

— Еврейская тема отчетливо прослеживается даже в самом названии вашего музыкального коллектива... Насколько я знаю, Шульман — фамилия вашего дедушки?

— Действительно, еврейская тема играет в моей жизни важную роль, и мне бы очень хотелось, чтобы в нашем репертуаре было как можно больше еврейских песен. Проект назван в честь моего дедушки, Иосифа Шульмана. Фамилия Костюшкин, которую я ношу, принадлежала женщине, которая родила моего отца. В 1946 году она сообщила моему деду, что таких, как он, у нее в Севастополе много, и отдала ему ребенка, благоразумно наделив его своей фамилией, что было в то время очень дальновидно. Мой дед, фронтовой журналист, подписывал свои статьи псевдонимом «Михайлов». Когда я сообщил отцу, что хочу назвать свой новый проект в честь деда, он попросил не ворошить прошлое и фамилию эту не поднимать. Я не послушался и сделал по-своему. Я преклоняюсь перед своими корнями, перед евреем, который прошел всю Великую Отечественную войну, сражался за свою Советскую Родину, не имея при этом возможности подписаться своей настоящей фамилией. И таких евреев было немало. Я восхищаюсь этим сумасшедшим патриотизмом.

— Получается, вы дали фамилии Шульман новую жизнь?

— Именно так. Я хочу, чтобы она жила. Ее носили очень талантливые люди. Брат моего деда, дядя Саня, который, как оказалось, на самом деле Самуил, питерский архитектор, писал замечательные стихи. Я очень рад, что моя мама, украинка, одобрила мою идею. Песни тех лет, как и фамилия моего деда, заслуживают того, чтобы их не забывали. Они не заслуживают ресторанов и кабаков, того, чтобы какие-то непонятные певцы исполняли их среди пьяных рож.

— Как давно возник ваш интерес к своим еврейским корням? Поднималась ли эта тема в семье?

— Конечно. Когда мне было шесть лет, я вместе с отцом выучил песню «Улица Мясоедовская», чтобы спеть ее на проводах дяди Сани в Бостон. Кстати говоря, именно он первое время воспитывал отца, когда дед продолжал служить в армии. Он эмигрировал в США в 1976 году. Мы тоже собирались уехать, но мама была против. У нее украинские корни, и она очень хотела остаться в СССР вместе со всей семьей. Она считала, что, как бы тяжело и плохо тут ни было, все-таки это наша родина. Того же мнения придерживался мой дед. Он эмигрировал уже тогда, когда понял, что эта страна его погубит. Он заработал массу заболеваний на войне, и когда у него случился очередной приступ, врачи из скорой, узнав, что ему 70 лет, развернулись и уехали, объяснив это тем, что у них «молодые умирают». Его жена схватила его в охапку и увезла в Израиль. Дедушкину квартиру пришлось отдать райисполкому. Мол, уезжаете в свой Израиль — пожалуйста, только наше, советское, оставьте здесь.

— После смерти бабушки и дедушки стал бывать там реже. В Одессе у нас осталась квартира, которую я одно время очень хотел отремонтировать. Когда встал вопрос о ее продаже — за смешную цену в восемь тысяч долларов — я решил: нет, никому ее не отдам. Корни терять не хочется.

— У вас двое детей. Хотели бы вы, чтобы они знали о своем еврейском происхождении?

— У меня двое сыновей: Мартин (от первого брака, живет в Питере) и Богдан. Я обязательно все им расскажу. Для меня это очень важно! Когда я сочиняю тексты песен для «Чая вдвоем», я четко понимаю, что делаю это только благодаря тому, что где-то внутри меня сидит шульмановская ДНК, которая знает, как и что писать.

— В ходе своего сегодняшнего выступления вы признались, что ваш отец, джазовый саксофонист, был против того, чтобы в доме звучала популярная музыка. Как же он отнесся к тому, что вы создали «Чай вдвоем» и стали работать в жанре поп-музыки?

— Вы знаете, отец очень мощно проявил себя в этом отношении. Он привел меня к талантливому композитору Сергею Курехину, неформалу, которому очень понравилось то, что мы делаем с Денисом Клявером. В 1993 году Курехин дал нам 2,5 тысячи долларов на запись и первый клип. В то время это были бешеные деньги! Так что отец нам очень помог. Он всегда играет с нами на наших выступлениях в Питере. Мы как-то с ним пришли к выводу, что оценка творчества, будь-то поп-музыка, классика или тяжелый рок, зависит от восприятия. Однажды мы взяли песни «Чая вдвоем» и с хорошими джазовыми музыкантами сделали хороший джазовый концерт. Это был невероятный фурор! Отец меня поддерживает, и вообще все очень переживают за будущее «Чая вдвоем». Мы не расходимся, а распадаемся — на три составляющие: «Чай вдвоем», Stanley Shulman Band и рок-проект Дениса Клявера. Мы будем продолжать работать, уже запустили новые песни, но приоритеты, конечно, уже расставлены по-другому. Мое внимание сегодня всецело принадлежит новому проекту — этакому грудному ребенку, которому нет еще и четырех месяцев. «Чай вдвоем» — это уже 16-летний мальчик. Что за ним следить? Курит? Пусть курит и дальше (смеется).

— С Денисом Клявером вы по-прежнему в добрых отношениях?

— Мы же творческие люди... Все привыкли к бабской истерике, которой славится наш шоу-бизнес. Мы вложили в группу «Чай вдвоем» огромные деньги, и мы — сами себе продюсеры. Это наш «завод», и он будет делать то, что мы хотим.

— Слышала, что презентация Stanley Shulman Band состоялась в МХТ им. Чехова. Расскажите, как встретили ваш новый проект в театральной среде?

— Это была не столько презентация, сколько новогоднее выступление, на котором присутствовали Олег Павлович Табаков и его жена, Марина Зудина. Когда Марина в первый раз услышала нас вживую, еще не в МХТ, она, как и многие, испытала шок. Мне, кстати, очень нравится такая реакция зрителей: мол, как так, он же безголосый — и тут такое... (У Стаса Костюшкина классическое музыкальное образование, он учился в одной группе с Анной Нетребко, — С.Б.) Так вот, Марина достала мобильный телефон и стала снимать наш концерт на видеокамеру. После этого она пригласила нас выступить в театре — на мероприятии, приуроченном к Старому новому году. 13-го января мы вышли на сцену и оказались среди людей, которых я почитаю и уважаю с детства. Этакий коридор славы. Ко мне подошла Ирина Мирошниченко и многие другие именитые артисты. В нашей семье есть актер-икона — это Станислав Любшин, артист, которого просто обожает моя мама. Проходя мимо, он сказал: «Молодой человек, у меня сложилось полное ощущение того, что я побывал на концерте в Италии 40-х годов. У меня нет слов. Подарите, пожалуйста, свой диск. Я очень хочу слушать такую музыку». Громче всех «Браво!» кричал Юрий Стоянов. Мы находимся с ним в схожих ситуациях. Мне, как и ему, постоянно говорят: «А почему вы не всегда вместе?» — подразумевая в его случае Илью Олейникова, а в моем — Дениса Клявера. Стоянов — потрясающий актер, чего только стоит его роль в «Женитьбе» Гоголя, так почему же он не может проявить себя как драматический артист? Не сделать этого было бы нелепо, обидно и очень расточительно!

— Стас, насколько мне известно, вы еще и бизнесмен — открыли свою сеть кафе-пончиковых. Расскажите, как к вам пришла такая идея?

— У меня есть друг детства, Борька Копылов, который 18 лет назад эмигрировал в Израиль. Уехал, чтобы побеждать и завоевывать, но, как и многие, наверное, никого не победил и ничего, увы, не завоевал. Когда мы встретились, ему было уже 35 лет. Я ему и говорю: «Борь, возвращайся-ка ты домой! Есть немного свободных денег, так давай откроем свое дело!» Четыре года назад он приехал на нашу с Юлей свадьбу, и я предложил ему открыть сеть кафешек. Стали думать, каких, и тут-то вспомнили свое детство. Боря, как настоящий еврей, всегда знал, как вести бизнес. Нам было тогда лет по девять. Приходит он ко мне как-то раз и говорит: «Есть у тебя двадцать копеек? Пошли! Сейчас сделаем из них рубль». Кино стоило 10 копеек, мороженое, причем не самое вкусное, — столько же. Мне же, помимо этого, хотелось еще пончиков и чая. Так вот, мы придумали фантастическую схему. Подходили к людям и просили разменять монету в двадцать копеек. Плакали, что потерялись и что нам срочно нужно позвонить домой. Люди просто давали нам две копейки, и за час нам удавалось насобирать копеек шестьдесят. Были и такие, кто портили нам бизнес и меняли эту злосчастную монету. Вот и решили мы с Борькой открыть кафе, где продавались бы пончики. Сначала было пять точек, затем мы закрыли те, что не приносили прибыли, и оставили всего пару штук. Скоро откроется еще одна. Борька здесь осел, женился, у него родился ребенок. Жена — еврейка. Это всегда было его условием. Я его никогда не понимал, говорил: «Боря, оглянись, столько красивых девушек вокруг!» А он ни в какую.

— Вы в выборе спутницы жизни были не столь категоричны?

— Ну что вы! Я считаю, что чем больше кровей намешано — тем больше таланта!