Мира Кольцова — народная артистка СССР, художественный руководитель и главный балетмейстер Государственного академического хореографического ансамбля «Березка» им. Н.С. Надеждиной. Мира Михайловна возглавляет прославленный коллектив, ставший настоящим символом России, уже более 40 лет. Мастерство танцоров и разнообразие репертуара неизменно вызывают восхищение публики разных стран. «“Березка” — это совершенно особый ансамбль. У нас все другое — и руки, и взгляд, и постановка корпуса», — говорит Мира Михайловна. Сегодня ансамбль, как и прежде, активно гастролирует и достойно представляет Россию за рубежом. О самобытности коллектива, об истории его создания и о любви к делу всей своей жизни Мира Кольцова рассказала в интервью Jewish.ru.

— Отвечая на ваш вопрос, не могу не упомянуть Надежду Сергеевну Надеждину, основательницу нашего коллектива, благодаря которой на свет появился новый стиль, направление и совершенно новый танец — ничего подобного до появления хоровода «Березка» в мире не существовало. В течение первых десяти лет своего существования ансамбль был исключительно женским. «Березка» зиждется на трех китах: фольклор, культура России и хореография. «Березка» — это авторское произведение, танец интуиции и чувств, собственная философия и эстетика; другими словами — совершенно новый танцевальный жанр. Надеждина, человек высокообразованный, интеллектуал, понимала, что мы не можем постоянно танцевать «об ожидании любви», поэтому вскоре в ансамбле появились мужчины. Это позволило создавать новые номера, которые смогли шире рассказать об истории нашей страны. В ансамбле я занимаюсь не только творческим, но и чисто человеческим воспитанием, ведь порой люди приходят к нам, имея за плечами всего три класса балетной школы — а это очень мало... Традиции — вещь очень непростая. Надеждина сама часто переделывала номера: добавляла новый ритм, звук или, например, меняла финал. В последние годы ее жизни я была танцующим тренером ансамбля, возила коллектив на гастроли, постепенно входила в работу и, как никто, знаю, как важно сохранить наследие. Когда Надежды Сергеевны не стало, я оказалась в очень сложной ситуации. Как сохранить коллектив, не потеряв его самобытности? Я решила для себя, что во что бы то ни стало сохраню это чудо, «Березку», и представила Министерству культуры свой план развития коллектива. Став художественным руководителем, я создала из номеров, поставленных Надеждиной, одноактный спектакль-балет «Времена года». Многие номера пришлось собирать заново, что-то и вовсе менять... Если бы вы знали, сколько на меня посыпалось тогда камней: мол, нарушила наследие Надеждиной... Те традиции, которые она нам оставила: любить народ, видеть его глазами художника, быть интеллектуалом, требовательным к самому себе — сохранены. Так же, как и все ее шедевры. Я всегда говорю, что к традициям и наследию надо подходить «в белых перчатках»: нельзя рушить старое и работать только на себя и на собственную славу! Принять руководство коллективом было совсем не просто. Это уже не жизнь — все подчинено работе! В этом отношении мне очень жаль моего супруга —дирижера, народного артиста России Леонида Смирнова, который сам тонко разбирается в хореографии и всегда выступает в качестве моего главного советчика. Несчастный человек! Каково это — быть мужем художественного руководителя ансамбля! И это при том, что моя семья — это «музыкально-литературная шкатулка». Сын — композитор Филипп Кольцов, его произведения широко известны и звучат в таких наших номерах, как «Реченька» и «Радуга». Внук Николай — студент второго курса Московской консерватории, невестка Наталья — кандидат наук, преподаватель филологии в МГУ.

— Моя мама, Анна Николаевна Кольцова, в детстве отвела меня в Центральный дом детей железнодорожников. Мне очень жаль, что сегодня исчезли прежние дома пионеров, а ведь это так хорошо, когда есть, куда пойти — будь то авиационный, художественный, балетный или строительный кружок. Я была очень музыкальной девочкой, пела с двух лет. Каждый раз, когда в доме собирались гости, я непременно выступала. Меня взяли в три группы — на хореографию, сольный вокал и хор. Могу рассказать вам одну забавную историю, связанную с моей ролью в пионерской опере, поставленной по одной белорусской сказке. Мне досталась роль Надейки — сестры главного героя, Алесика, которую похитил страшный Лиходей. Опера шла в Театре транспорта, на премьеру собрались, как сейчас помню, все мои родственники. По сценарию, меня должны были спасти пионеры — вынести на руках на середину сцены, после чего я должна была спеть арию. Опустить на сцену меня не успели — кто-то из ребят случайно отпустил мои руки, и я полетела вниз головой. Грохот стоял такой, что слышно было до самой Красной площади! При этом я умудрилась допеть арию до конца. Родственники были в панике, публика — в восторге. Как нам хлопали! Так что теперь я отношу все свои странности к травмам детства! (смеется)

В то время в дома пионеров регулярно приезжали специальные комиссии, что, кстати говоря, очень правильно. Будучи председателем жюри многочисленных конкурсов юных исполнителей, я и сама регулярно езжу по стране, стараясь разглядеть одаренных детей. И вот, комиссия предложила мне держать экзамен в училище при Большом театре. Девочка я была высокая, голубоглазая и с белокурой косой ниже пояса! К тому же домашний ребенок: во дворе никогда не гуляла, вместо этого много музицировала, пела, мечтала быть дирижером. За полгода до окончания училища мне посоветовали обратиться к Надеждиной. В то время мне перестали платить алименты. Было голодно, холодно и нужно было устраиваться на работу. Мы с мамой пришли на репетицию к Надеждиной, которая, надо сказать, была человеком весьма строгим. Она посмотрела на меня, наивного чистого ребенка, и попросила пройтись. Я прошлась. «Хватит, детонька, спасибо. Вы поете?» — спрашивает она. «Да», — отвечаю я ей. Прошу пианиста уступить мне место, сажусь за инструмент и затягиваю: «Как боится седина моя твоего локона...» Она сразу сказала: «Все. Я вашу девочку беру». Мама меня отдавать не хотела, ей было важно, чтобы я закончила обучение и получила диплом. «Не волнуйтесь», — сказала маме Надеждина и назначила мне половину зарплаты, позволив доучиться и получить диплом. Мне сразу достались ведущие партии в 12 номерах, и уже через месяц я уехала с «Березкой» во Францию и Бельгию на свои первые гастроли. Выпускные экзамены в училище я сдала экстерном.

— Отныне я могу говорить об этом откровенно — в назидание молодому поколению. Я всегда была под прицелом — от зависти, жадности и злости никуда не скроешься. Тому, кому завидуют, очень тяжело, но еще тяжелее тому, кто сам испытывает зависть. Это чувство толкает на дурные поступки. В «Березке» я мгновенно стала танцевать ведущие партии. Танцовщицы дружили между собой, а со мной первое время никого не было рядом. Что уж говорить про недругов, появившихся в моей жизни после смерти Надеждиной — обстановка была как в 37-м году. Я всегда повторяю — начни с себя. Если ты контролируешь свое поведение и не даешь повода для сплетен, если ты миролюбив, честен, компетентен и требователен к себе, то все будет нормально. Я всеми силами стараюсь поддерживать в коллективе благоприятный морально-психологический климат. Я всегда говорю нашим актерам: «Улыбайтесь, даже если в вашей жизни происходят какие-то неприятности!» Надо себя ломать — и я тоже себя ломаю. Я руководитель и должна быть примером: в том, как нужно одеваться, говорить, вести себя. Никто из наших артисток не придет в театр в кроссовках или брюках, оголяющих половину тела. Более того, я лично запрещаю произносить некоторые слова-паразиты. Вы знаете, я крайне трепетно отношусь к русскому языку. Много лет назад на гастролях в Шанхае я зашла в магазин, где эмигранты царских времен продавали вечерние платья. Какой это был язык — лиричный, мелодичный! Мне даже пришлось купить себе три платья — так мне нравилось приходить в этот магазин и слушать их речь. Тем не менее я человек современный и стараюсь идти в ногу со временем. В этом мне помогают мои просвещенные дети-энциклопедисты.

— О том, что дедушка Надеждиной возглавлял еврейское ведомство в Литве, я узнала только после ее смерти. Об этом мне сообщили в Израиле. Ее мама, Александра Бруштейн, была потрясающей писательницей и просто чудесным человеком — я застала ее, когда она, к сожалению, уже почти ослепла. В их доме не было принято акцентировать внимание на национальности. Знаю, что отец Надеждиной был врачом. Какое-то время они жили на Волге — это определило любовь Надежды Сергеевны к русскому народному танцу. Она была очарована хороводами, которые на природе водили девушки. Буквально заболела этим русским народным танцем. Надеждина носила фамилию одного из своих супругов. Вопрос национальности мы с Надеждиной никогда не обсуждали. В нашем ансамбле никогда не было каких-либо проявлений антисемитизма! Перед Александрой Яковлевной Бруштейн, прославившей русскую литературу, можно только преклоняться.

— Она называла меня Миракль, то есть чудо... Надеждина уважительно и тепло относилась ко мне не только в жизни, но и на сцене. Теперь, сама являясь художественным руководителем, я понимаю, как важно, когда танцовщица отвечает моим интересам, когда я вижу в ней образ, замысленный мной, как балетмейстером...

— Да, были предложения, и не только в Израиле. «Березка» — это совершенно особый ансамбль. У нас все другое — и руки, и взгляд, и постановка корпуса. А наш знаменитый шаг? «Девушки из “Березки” просто плывут по сцене», — говорят во всем мире. Многие пытались повторить — не получается. Особая повадка, умение «говорить» глазами — все это наша школа.

— Реакция везде абсолютно одинаковая! С первого появления на сцене сердце актера уходит к зрителю, а сердце зрителя, в свою очередь, переходит к танцору. Удивительное явление — ученым только предстоит его изучить. В воздухе витают особые флюиды — и так вплоть до окончания концерта. Я наблюдаю за каждым выступлением из зрительного зала и слышу, что люди выходят после концерта со словами: «Мы пережили катарсис!» Однажды в Латинской Америке ко мне подошел эмигрант первой волны и спросил:
— Не боитесь ли вы, мадам Кольцова, что с перестройкой с Запада в Россию хлынет все самое плохое?
— Ну, что вы! Конечно, нет, — ответила ему я.
Однако, признаюсь вам честно, одно время я была очень напугана тем дурновкусием и непрофессионализмом, что потоком хлынули в нашу страну. «Березка» достойно пережила это время, сумев сохранить свой чистый облик.

Прошло время, и в России начался ренессанс, возврат к национальной и народной культуре. Надо сказать, что с перестройкой «Березка» лишилась своего здания, и мы были вынуждены в течение 16 лет скитаться по разным углам. По распоряжению Владимира Владимировича Путина, который увидел наше выступление на фестивале ШОС в Шанхае, ансамблю выделили прекрасное здание. Теперь у нас наконец-то появился свой дом. Кстати говоря, в нашей программе есть номера-зарисовки стран, в которых нам доводится выступать. Представьте себе: выходят наши девушки с косами и в длинных сарафанах на поклон — и тут внезапно начинает звучать самое популярное музыкальное произведение той страны, в которой выступаем. В Израиле это — «Хава Нагила». Представляете? «Ну, уж если “Березка ” танцует “Хава Нагилу”...» — восклицают зрители. Кстати, нас часто приглашают выступать на мероприятиях, приуроченных к еврейским праздникам. Сначала танцуем русский хоровод, а потом «Хава Нагилу». Вот видите, открыла вам наши секреты, хотя это только часть того, что я могла бы рассказать о великой Надежде Надеждиной и том славном пути, который прошел наш ансамбль. Несмотря на почтенный возраст — 63 года — «Березка» остается молодым, трепетным и желанным для публики коллективом. Низкий поклон всем тем, кто прочитал это интервью. С уважением, Мира Кольцова и Государственный академический хореографический ансамбль «Берёзка».