Тель-Авив. Дворец спорта «Нокия Арена». Знаменитая сфера, бушующая, ходящая ходуном каждый четверг, сегодня пуста и безмолвна, паркет заставлен креслами какого-то давно отзвучавшего концерта. Трибуны завалены брезентом, в воздухе вальсирует пыль. Полумрак...

Силишься представить мираж: 10 тысяч ряженых в желтое бесноватых фанов, неистово гонят свой (наш) предмет гордости вперед. Сколько скальпов здесь снято, сколько трофеев завоевано... Сегодня затишье. Конечно же, перед бурей...

На цокольном этаже приютилась, как называет ее персонал, «тренерская каптерка». Компьютер на столе, два простых кресла для посетителей, на вешалке покачивается форменная футболка — в нее коуч символа Израиля облачается, когда не предстает в строгом «евролиговом» костюме. «Святая святых» клуба «Маккаби» (Тель-Авив) состоит из небольшого тренажерного зала, комнаты команды, подсобок и стены, обвешанной фотографиями памятных побед. На них запечатлен и наш герой.

Чемпион Европы, призер Олимпиады, Евролиги и обладатель клубного кубка Европы, действующий тренер «Маккаби» (Тель-Авив) и «врач-реаниматолог» русского баскетбола Дэвид Блатт появляется в холле «Нокиа». Тащит огромный неподъемный чемодан. Извиняется за незначительное опоздание: вечером игра, ночью рейс в испанскую Виторию. Идем, конечно же, в «тренерскую», где неожиданно появляются «подарки от клуба» — фирменные майки. Вы не болеете за «Маккаби»? Теперь без вариантов — «Маккаби» навсегда...

— 2007 год, Мадрид. Финал чемпионата Европы, играют сборная Испании со сборной России. Вы проигрываете одно очко. Холден с мячом, последняя атака — времени больше нет, шанса больше не будет. Джей Ар бросает в сторону корзины. Мяч бьется об дужку кольца, норовит выпасть наружу (я сижу в предынфарктном состоянии), и... дом сотрясает вопль. Вы, израильтянин Дэвид Блатт, — чемпион Европы. Живы?

— Ох... Я помню этот эпизод покадрово. Но... Гораздо отчетливее врезались в память этапы, предварившие кульминацию. Победный бросок стал венцом длительной изнуряющей экспедиции. Чемпионат Европы–2007 я считаю одним из самых важных, принципиальных в последние десятилетия по многим показателям. Приехали фантастические команды, набитые звездами НБА. Залы были заполнены под завязку, а на играх с участием Испании творилось настоящее безумие. СМИ комментировали каждый шаг, каждый штрих... Моя команда прибыла в Испанию далеко не в ранге фаворита. «Вы не выйдете из группы!» — говорили все.

— Помню, что писали в «советских газетах» в канун старта «Евро». Можно было с легкостью предугадать, что польется в случае неудачи...

— Философия, мышление, стратегия, методика, тактика, состав — мы меняли все! Когда я начал работать со сборной России, она пребывала в удручающем состоянии. Бывали случаи, когда игроки отказывались выступать за сборную, их насильно заставляли приезжать. Я декларировал: «Никто никому ничего не должен. Кто не хочет приезжать — не приезжайте!» Мы стремились вдохнуть жизнь в команду, создать атмосферу, при которой люди будут рваться в сборную, а не из нее. И мы ее в итоге создали...

На предварительном этапе перед Испанией мы проиграли все. Франция разгромила нас с разницей в 40 очков! Критика распалялась, не учитывая, что на предварительном этапе главная цель — наладить игровые связи, «вкатиться» в турнир, результат же вторичен. Находились и те, кто желал нашего провала, моей личной осечки — трудно было смириться с присутствием чужака в сборной России. В таком микроклимате мы отправились на чемпионат Европы.

— «Американец» Блатт мог быстро трансформироваться в израильтянина.

— С каждой нашей победой в Испании, становившейся сенсацией, менялась и конъюнктура: общественное мнение от неприятия переходило к уважению и признанию. Наша игра завоевывала зрительские симпатии. Мы заняли первое место в считавшейся непроходной группе с Сербией и Грецией. В четвертьфинале нас поджидала Франция.

Сборная Франции стала чемпионом Европы нынешнего, 2013-го, года? Тогда, в 2007-м, она была значительно сильнее сегодняшней, хотя и ставшей чемпионом. Звезды NBA — Паркер, Дьяо и компания — находились на пике славы, в зените карьеры. На нас давило и унижение двухнедельной давности, учиненное тем же соперником. На последних секундах ожесточенного нервозного противостояния мы сумели дожать французов. А в полуфинале обыграли Литву, находившуюся в тот момент на вершине: по составу, по игре, по результатам, фаворита турнира. У Литвы Россия после распада Союза не смогла до того выиграть ни разу.

— Мадрид, «Телефоника Арена». Финал. Экзальтированные «инчас» не смолкают ни на секунду, поют победные песни. Площади Мадрида готовятся принять многотысячную торжествующую толпу.

— В финале против Испании — у нее дома! — никто не давал нам ни малейшего шанса. Россия возникла из ниоткуда, а Испания была монстром. Девять или десять испанцев играли в NBA! Для Испании финал с нами должен был стать приятной прогулкой — каток давил все на своем пути. У нас в кармане уже лежала серебряная медаль, с присовокупленным к ней «бонусом» — билетом на Олимпиаду. Что еще надо? Роли распределились...

Мы вышли, как Давид против Голиафа. Иллюзий не испытывали — разница в уровне огромна. Ситуацию нагнетала агрессивная среда: стадион бушевал, рьяно болел против нас, судьи рассвистелись. Мы могли уповать, как тот Давид, только на остроумие, на мудрость.

Нами была применена тактика лыжного марафона: гонка за фаворитом — выхолащивать, выводить из себя, вгонять в клинч и жалить. Испанцы рассказывали перед матчем, что хотят реализовать свои многочисленные технические козыри, продемонстрировать реактивную взрывную игру, смять нас. В первой половине им это удавалось, Испания отрывалась, закидывала нас трехочковыми. Мы играли скверно, еще чуть-чуть — и посыпемся, нас начнут громить. Разница в счете достигала 13 очков...

— В перерыве вы нарисовали сердце, написали «Heart» в раздевалке команды...

— Еще я использовал армейскую терминологию, я же из Израиля. Отчаянным сопротивлением, «на жилах», мы сокращали разницу. 8-7-6 очков — тут мы стали замечать, что с каждой минутой растет их беспокойство, множатся ошибки — соперник немного «поплыл». Мы оборонялись, применяя смешанную зонную защиту, которую испанцы так и не смогли разгадать и взломать. Провоцировали их терять мячи, бросать с неудобных позиций в «никуда»... Кириленко, игравший с четырьмя (!) фолами, совершил несколько важнейших перехватов в решающий момент игры. Холден выхватил мяч у соперника перед тем самым, незабываемым последним броском. И...

Для меня как тренера, важнейшим видится весь наш путь, а не решающий мяч испанцам. Понимаете?

— В вашей карьере и в жизни было несколько определяющих. Первая — приезд в Израиль на Маккабиаду и последующая алия. Что побудило остаться в Израиле?

— «Судьба играет человеком, а человек играет на трубе». Мои родители развелись, когда я был очень молод, сестры разъехались, жили кто во Франции, кто в Голландии... Я приехал в Израиль, завершив учебу в Принстонском университете. Поначалу рассчитывал, что проведу здесь определенный период времени и вернусь в Штаты. Но, прожив в Израиле несколько лет, я понял, что по-настоящему обосновался в стране: нашел людей, которых полюбил, себя в своей профессии, создал семью... Обрел все то необходимое, что сложилось в понятие «свой дом».

— Вы дебютировали в качестве тренера в Верхней Галилее...

— В местном «Хапоэле» я стал вторым тренером. Но вскоре уволили главного тренера и доверили команду мне. Потом вернули Пини Гершона, взявшего с этим провинциальным клубом чемпионат Израиля. Поработал его помощником, потом меня вновь назначили главным. После шести лет, проведенных в Галиль-Эльоне, я перешел в тель-авивский «Маккаби», с которым мы выиграли Евролигу и Евролигу ULEB.

— Следующая веха. Вам поступает предложение от Владимира Родионова, экс-президента почившего саратовского «Автодора»: переехать в Россию, тренировать его новый проект — питерское «Динамо». Автократ, увольнявший ваших коллег щелчком пальцев, с вами так не поступил. Вы стали единственным в своем роде.

— Родионов легко выгонял. Он особенный человек, фанат баскетбола, знаток. Да, работать с ним было непросто, но могу точно сказать, что он помог мне состояться, сыграл важнейшую роль в моей карьере: «Тот, кто указывает на твои недостатки, не всегда твой враг; тот, кто говорит о твоих достоинствах, не всегда твой друг».

— Как вас встретила Россия?

— Очень радушно. Вначале осторожничали, опасались неизвестности. Но по каким-то причинам, неведомым мне, они готовы были принять мою «нездешность». Мне была предоставлена полная свобода действий. А ведь Петербург — это город, хорошо понимающий баскетбол, с большими традициями. Ленинградский «Спартак» был выдающейся командой.

Кто стал тренером-чемпионом Олимпиады 1972 года, знаменитой «трехсекундным» проходом Белова? Подавляющее большинство ответит: Гомельский. На самом же деле им стал Кондрашин, тренер «Спартака», предваривший победы Гомельского. Я тесно общался с семьей Кондрашиных, находясь в Питере. Теплые, сердечные люди — принимали меня как своего, сглаживали адаптацию.

Санкт-Петербург — одно из лучших воспоминаний моей жизни. Вы не из Питера? До сих пор очень люблю его, гораздо больше, чем Москву. Мне нравилась душа города, его характер, его удивительно теплые люди. Квартира у меня была на набережной Невы, около моста, ведущего к стадиону «Петровский». А с другой стороны расположен дворец «Юбилейный». Я провел в Питере счастливое время!

— А как же промозглый питерский холод?

— Любил этот город, несмотря на холод, на все комплексы воспитанного в Америке во времена холодной войны пришельца из потустороннего мира. Быть выходцем из Америки, израильтянином, евреем и обнаружить себя в России... В детстве эта страна была для всех нас, для меня лично, главным врагом. Мифы разрушились, я рассматривал Россию совершенно другими глазами. Впервые в жизни я занялся своей профессией в чужой стране.

Из игроков, собранных в «Динамо», я знал лишь Эда Коту и Маккарти, поигравшего в Израиле. Питерский интернационал: американцы, серб, исландец, хорват, семь русских игроков, тренер из Литвы Кестус Кемзура. Мы выиграли Eurocup, бывший Кубок Корача. 20:0 — таков был баланс побед и поражений по пути к золоту.

Подытожу питерскую «веху» одним словом: кайф!

— Победу в Европе отметили?

— Помню тот грандиозный банкет! Красивое место, в памяти отчетливо возникает, но название вылетело из памяти. Такая вечеринка!..

— Вы ушли с поста тренера, и команды не стало...

— Не думаю, что из-за моего ухода «Динамо» перестало существовать.

— А вы не находите, что с вашим уходом сборная России перестала существовать?

— Нет, конечно... Не могу ничего вам сказать на эту тему. Вы в России порасспросите насчет «Динамо» и про сборную... Произошли резкие перемены: уход президента РФБ со своего поста, изменения в кадровом аппарате федерации, уход главного тренера. Шесть игроков из двенадцати, призеры Олимпиады, не поехали на Евро–2013!

Мне очень благоприятствовало наличие в команде такого лидера по духу и суперигрока, как Андрей Кириленко. Человек много лет прожил в Штатах, поиграл в НБА, прекрасно владеет английским — было очень легко общаться с ним. Ему нравилось приезжать в сборную, постановка процесса работы вызывала у него уважение, он помогал мне излагать идеи команде. Андрей оставлял всего себя на поле. Исключительный человек и профессионал.

При этом важно также понять, что было немало турниров, где мы играли без Андрея. Команда не развалилась, продолжала действовать, биться. Что в нынешней сборной России меня огорчило? Да, не приехали многие звезды. Но главное — игроки не были монолитным, стойким и бескомпромиссным коллективом.

— Я думаю, что «ваши» игроки не приехали на Евро потому, что вас нет в сборной России. Они дают понять, что хотят вашего возвращения.

— Да? ФИБА должна скорректировать количество турниров для сборных команд. Семь лет подряд я после трудного сезона с клубной командой мчался на встречу со сборной России, а оттуда на следующий день летел в новую команду, если подписывал контракт. Это тяжело... Очень-очень-очень тяжело... Как тренерам, так и игрокам... Соответственно, если игрок из-за физической перегрузки или личных причин пропустил турнир, я не смею его осуждать.

— Расскажите, как вы выиграли историческую бронзу на Олимпиаде в Лондоне? Первая баскетбольная олимпийская медаль России. Единственная «израильская» медаль Лондона.

— Мы поехали на отборочный турнир в Венесуэлу — чтобы попасть в Лондон, должны были победить в Каракасе. Но я объявил ребятам, что никакой это не отборочный турнир, а этап медального олимпийского пути. Мы едем не в Каракас, а в Лондон!

— Это же китайская философия: еще до начала говорить об том, что произойдет по успешном окончании... Так раскалывают камень, воображая его уже разбитым.

— That’s right! Именно такова была задумка. Мы попали в группу с Бразилией, Австралией, Испанией, Китаем и хозяйкой Олимпиады, сборной Британии.

— Группа смерти.

— Да. Очень тяжелая группа, где, с точки зрения результатов, у нас было очень зыбкое положение. Могли взять первое место в группе, но могли и скатиться на последнее. Расскажу один случай, курьезный, с одной стороны, но показательный в свете сказанного о сплоченности команды, о микроклимате в ней. Произошло это на «бронзовой» Олимпиаде в Лондоне, в игре с Австралией. У нас в команде было введено правило: в минутном перерыве никто не разговаривает. Только я. Почему? Потому что у русских игроков (при всем к ним уважении, а я ведь люблю их — абсолютно искренне вам говорю) есть одна «фишка», которая меня раздражает. Нереально заставить их вымолвить слово — будь то в игре в защите, или во время собрания команды — когда говорить необходимо. Зато когда в матче возникает трудная ситуация — все резко начинают трещать. Внезапно... Иногда, во время тайм-аута, обстановка бывает особенно накаленной и надо сосредоточиться, а тут «бла-бла-бла». Поэтому пришлось внедрять этот закон — чтобы быть сфокусированным на разборе ситуации и тренерской установке, не перебивать, а молчать. Зайдите на Youtube, и вы увидите, как, прямо во время игры, воспользовавшись минутным перерывом, я выкинул двух своих игроков! Оба — вон! Посмотрите.

— Кто это был?

— Швед, которого я очень ценю, и, если я только не ошибаюсь, Моня, которого я ценю просто как никого. Но это закон! Таково должно быть отношение к уставу команды, армейского спецотряда. Это, с одной стороны, был курьезный случай, с другой — он превратился в часть нашей «мифологии». Ребята часто его вспоминают, он является темой для «подколок», для смеха во время наших общих бесед.

— Вы всей командой ходили на концерт Стинга.

— В Литве во время ЧЕ–2009 пошли на Стинга. Всей командой решили — идем. Нужно было отвлечься от дел насущных, снять напряжение перед первенством Европы. Никто никого не принуждал, но пошли все. Литва — это не Москва, где насыщенная концертная афиша, выбирай все, что тебе по вкусу. Был Стинг — на него и пошли... Но Стинг был очень хорош! Впрочем, как всегда.

— Подопечные поняли, что он был хорош?

— Люди получили удовольствие. Не думаю, что это было самое сильное переживание в их жизни, но им понравилось. Мне было важно, чтобы игроки вместе посещали культурные мероприятия, общались вне спортзала — это, безусловно, объединяет команду. Я тоже стараюсь быть очень открытым, компанейским. До тренировки. Там происходит радикальное изменение. Игроки понимают это: «Work time is work time». И все что я требовал — все выполнялось!

— Кого бы вы хотели взять в «Маккаби» из вашей российской сборной?

— Почти все могли бы играть у меня в «Маккаби». Но что об этом говорить, это иллюзии. Андрей — в первую очередь, но он в NBA, Виктор Хряпа — игрок высочайшего европейского уровня, но у него вчетверо более дорогой контракт в ЦСКА, чем он гипотетически мог бы иметь в «Маккаби». То же относится к Фридзону, к Кауну... Следует добавить, что большинство российских игроков не хотят уезжать из своей страны, им комфортнее играть дома и отлично зарабатывать. Зачем ехать?

— Вас не нервировало то, что в России вас называли «американцем с израильским паспортом»?

— Такая формулировка им была удобна, подходила...

— Слово «Израиль» — непроизносимо?

— Не думаю. Мне кажется, что по отношению к Израилю современное российское общество настроено нормально. Нельзя сказать, что мы в России любимы и почитаемы, но это нельзя сравнить с тем, что было раньше.

— Дэвид, вы были лучшим послом Израиля в России за всю недолгую историю дипломатических отношений двух стран.

— Представьте, в детстве я мечтал стать послом, дипломатом. Моя тренерская профессия во многом осуществила эти детские мечтания. Ты олицетворяешь свою страну, ее философию, и демонстрируешь готовность погрузиться в чужую действительность, исследовать ее, принять в свою жизнь. Величайшая моя победа, моя отдушина — это сам факт того, что я жил в России, что смог сойтись с русскими людьми, а они — со мной, что сблизил немного наши страны. Создавал США, Израилю, еврейству такой имидж, который люди признали и приняли, даже полюбили.

— Я не знаю ни одного израильтянина, к которому в России настолько тепло, преданно и благодарно относились бы. Вы — символ баскетбольной России...

— Ну... Что тут скажешь... Меня переполняет счастье...

В заключение я хочу обратиться к вашим читателям, высказать важную для меня вещь. Я так понимаю, что обращаюсь по адресу, ведь Jewish.ru — это русскоязычный еврейский ресурс? Я чувствовал и безгранично ценил ту теплоту и приязнь, которую обрел в России, как со стороны евреев, так и от русских. Была взаимная симпатия, сердечность — прекрасный эмоциональный заряд я привез оттуда. Я очень люблю Россию, и это особенно контрастирует с тем отношением, которое мне прививали в детстве.

— Вы планируете вести переговоры по поводу «второго пришествия» в сборную России?

— Я поговорю. Я переживаю за людей и за сложившуюся обстановку, слежу за объявленной программой развития баскетбола в России. Но по поводу будущего, ничего пока вам не скажу.

***