«Остров сокровищ», «Приключения капитана Врунгеля» и «Доктор Айболит» – вот какие мультфильмы подарил нам режиссер Давид Черкасский. В свой день рождения в эксклюзивном интервью Jewish.ru он рассказал, чем советская мультипликация обязана маленькой будочке с портвейном, и вспомнил, как стоял голым среди инженеров-трезвенников и где в Киеве удачнее всего ловились дамы.

Давид Янович Черкасский с детства рисовал «в стол», тайком мечтал о судьбе режиссёра мультипликации, но закончил в итоге Киевский инженерно-строительный институт. В искусство влетел случайно – в начале 60-х открывалась студия мультипликации на «Киевнаучфильме», которым руководил Григорий Александров. «В мультипликации, – говорит сейчас Черкасский, – Александров ни черта не понимал, но мои работы ему понравились. Так и сказал: “О-о-о, да это же то, что нам нужно!”».

Очень нужно это было и Давиду Яновичу. Его творческая неудовлетворённость, проявлявшаяся на партийно-корпоративных фуршетах, сильно волновала партийное руководство института. Например, отмечая Новый, 1961-й, год в «Проектстальконструкции», Черкасский, по его собственным словам, «залез на стул, разделся догола и с криком: “Ап!” спрыгнул». Если у вас эта новость не вызывает сочувствия, у вас просто нет сердца. Корпоративные вечера в «Проектстальконструкции» были до слёз трезвыми, за распитие алкоголя следовала выволочка на партсобрании. От тоски да на трезвую голову творческий человек способен на крайние проявления отчаяния. Однажды шёл с друзьями по улице Живописной в Москве, в другое совсем время, но тоже в Новый год, и все были тоже невразумительно трезвы. Он шёл, шёл, а потом прыг в сугроб – хотел головой, но свалился набок, растянулся по сугробу и раскинул ноги. Друзья на него посмотрели с сочувствием, подали руки и продолжили своё шествие. «Так вот, – продолжает рассказывать Давид Янович, – стою я голый в центре зала столовой “Проектстальконструкции” и зажигаю толпу строительной интеллигенции. Некоторые особо впечатлительные натуры удалились, но большая часть общества осталась довольна, и праздник обрел второе дыхание». В изобилующих такими подробностями реноме сотрудника «Проектстальконструкции» Давида Черкасского к 70-м пробу ставить было негде.

Ещё в самом начале работы на «Киевнаучфильме», в творческой командировке в Москве, он понял, что жизнь изменилась к лучшему, и стал с радостью впитывать профессиональный опыт коллег с «Союзмультфильма».

«Мэтры приходили на работу к десяти, потом базарили, точили карандаши – это был их ритуал. В одиннадцать один из них сладко потягивался, поднимался из-за стола и шел через дорогу. Там он мечтательно смотрел на пруд с лебедями и поворачивал налево, к будочке. Чем она была замечательна? Тем, что ты бросал туда двугривенный и получал полстакана портвейна. За первым к будочке отправлялся второй художник, потом третий. Освободившиеся еще более мечтательно смотрели на пруд с лебедями. Когда от будочки отходил последний мультипликатор, к ней снова направлялся первый... В общем, к трем часам они были пьяны в стельку, но как работали! Гениально – лучшего я просто не видел!» – вспоминает он. В этом месте Бахус поцеловал Давида Яновича, обвенчав на творчество, вино и женщин.

И счастливые годы детской советской мультипликации для Давида Яновича Черкасского потекли. В конце 60-х начались истории про казаков, в 70-х появятся «Приключения капитана Врунгеля», в конце 80-х – «Остров сокровищ». И между ними всевозможные истории. Он предлагал редакторам темы и какие-то свои первые мысли, они обычно принимались и шли в работу. Детская мультипликация была в Советском Союзе наименее болезненным способом творческого выплеска для художников, а часто и вовсе безболезненным. Мультики снимались долго, часто они нуждались в продолжении, и это было лучше всего – так художник всегда был при деле.

Ну, и дамы – в профессии художника они едва ли не важнейший инструмент вдохновения, говорят, а Давид Янович тот ещё ходок, сам об этом говорит: «Из 20–30 женщин, которых я из толпы выхватывал, примерно 10 соглашались прийти на свидание. Иногда один к трем – по-разному. Из них шесть приходили, и как правило, две встречи заканчивались безоговорочной победой. В общем, если десяток ежедневно просеивал, неделя была заполнена». Он с бесконечным упоением вспоминает киевские подворотни, в которых во времена его молодости происходило всё самое интересное. В этом деле его аппетит и любопытство не знали конца. Желательно, говорит Черкасский, чтобы она была, что называется, рубенсовских форм. Он до сих пор мечтательно вспоминает, как романтично всё выглядело в годы его юности: «Тогда на Крещатик вываливал весь киевский бомонд: ходили туда-сюда смешливые барышни, прогуливались стиляги – очень красивые хлопцы, бродил люд попроще». Удачнее всего ловились дамы на улице Ленина, нынешней Богдана Хмельницкого – «там была уйма интеллектуалок с хорошими фигурами». Охмуряжем Давид Янович был во все времена заинтересован до крайности, вряд ли рефлексировал, но технологию освоил: «На губах – легкая улыбка, но главное – говорить, говорить и так тихо-тихо пододвигать ее к подворотне».

«Главное на всё в этой жизни смотреть оптимистично! Я никогда не расстраиваюсь – хорошее настроение сохраняет здоровье и желание работать», – повторяет он в свои 84. То же он повторял и пять, и десять лет назад. Эти повторения сами по себе обладают целительной силой – Черкасский тому пример. Но всё-таки начал сдавать: десять лет назад, 23 августа 2006 года, он говорил украинскому журналисту, что ему 74, а вчера Jewish.ru признался, что до войны документы ему исправили, приписали год, непонятно только, зачем, но по его словам, сегодня ему 85.

«Хорошее поведение – последнее прибежище посредственности», – с радостью декларирует Черкасский. Журналисты, например, звонят в назначенное время домой Давиду Яновичу, а в трубке отвечает женский голос – оказывается, он вышел из дома несколько минут назад. Звонят на мобильный, и действительно – у него поменялись планы, Черкасский торопится. По сей день недосказанной тенью за ним в этот момент простирается шепоток, что пока одна дама снимает трубку его домашнего телефона, он торопится к какой-то другой. Он признаётся, что часто сам о себе распускает слухи, но подтвердить готов лишь те, что касаются амурных похождений. Jewish.ru пришлось быть настойчивым, чтобы поздравить его с днём рождения.

«С родственниками наша семья почему-то не общалась – не знаю, почему. Я родился в Шполе, скоро после этого родители переехали в Киев. И больше я ни о Шполе, ни о чём-то с ней связанном не слышал. Понимаете же, какие были времена: люди предпочитали помалкивать», – коротко говорит Черкасский. И совсем скоро осознав, что от биографического любопытства нашей редакции ему не убежать, он проявляет находчивость: «Простите, но у меня закипает борщ, капусте перевариваться нельзя».