На следующей неделе на телеканале «Россия 1» начнут показывать сериал «Оптимисты» – о молодых советских дипломатах времен оттепели. В интервью Jewish.ru авторы сценария Михаил и Лили Идовы рассказали, зачем они изобразили 1960 год как сказку, что их раздражает в современной России и почему они надеются на «джентльменскую» борьбу русских с внешним миром.

Оттепель принято считать духоподъемным и смелым временем. И я заметила на предпоказе первых серий «Оптимистов», что ваши герои как раз такие – молодые, красивые, отважные. Не боитесь упреков в излишней романтизации 60-х?

Михаил Идов (Михаил): Мы готовы к обвинениям в гламуризации Советского Союза, но настоятельно просим всех посмотреть сериал до конца. Нам нужно было изначально показать этот «конфетный» этап, построить сказочный мир в первых сериях, чтобы потом донести мысль, какой на самом деле была советская ментальность. Очень важно, чтобы зрители увидели, что мы с ними сделаем в последних сериях. Наш сериал – не про ностальгию в «розовых очках», которую я считаю очень опасной. Скорее, это четко разделенная красота и уродство, которое за этой красотой прячется.

Лили Идова (Лили): История ХХ века была очень сложной во всех странах. Те же самые «Безумцы» (Mad Men) – полностью посвящены контрасту между внешней зализанностью визуального ряда и уродством, которое за ним прячется. И наша немножко сказочная, немножко альтернативная вселенная – она про то же. Наш великолепный художник по костюмам, Александр Осипов, был художником по костюмам в «Стилягах». В «Оптимистах» костюмы попроще, но у нас и не мюзикл. Мы брали за пример «Крёстного отца», в котором актёров сначала обшили по исторической моде 40-х, а потом плюнули и всё переделали так, как было модно в 70-е. Что важно, в нашем сериале – в тексте, картинке, музыке – очень много подсказок, что это альтернативная история.

Да, в сериале ведь играет музыка, которая физически не могла звучать в те годы, так?

Михаил: Как один из композиторов сериала, как автор нескольких песен, я должен был сделать выбор: точная калька советской музыки того времени или всё-таки фантазийная версия 1960 года. Так что в московских ресторанах в сериале безнаказанно играют surf rock, Motown и так далее. И даже во второй серии уже есть что-то напоминающее инди-рок 80-х. Если бы эта наша выдуманная группа «Прибой», которая играет в сериале в выдуманном ресторане «Журавли», реально выступала бы с таким репертуаром в 60-м году, то история современной музыки была бы совершенно другой, а Москва была бы главной столицей рок-н-ролла.

А в действительности существовал такой мощный аналитический отдел в МИДе, который был нацелен улучшить отношения СССР с внешним миром? Или вы его тоже придумали?

Михаил: Увы, он тоже придуман нами. Но уже в ходе работы, в ходе исследования исторического материала выяснилось, что как раз в международном отделе ЦК КПСС была очень похожая информационно-аналитическая группа. Просто чуть-чуть попозже, в 70-х. Но идея продолжает витать в воздухе. На днях вот новости порадовали: Россия и США создадут рабочую группу по вопросам улучшения отношений. В нашем сериале мы не скрываем ностальгии по соперничеству между СССР и США, такому, как в шахматной партии, с огромным уважением к противнику, как к равному. Мне кажется, нам действительно этого не достаёт. Глядя на то, во что превратилась современная дипломатия, захотелось донести правильность эдакой джентльменской «шахматной» партии, благородной борьбы.

Кажется, что прообразом ваших героев Клавы и Аркаши стали молодые Нонна Мордюкова и Вячеслав Тихонов. Другая ваша героиня, Галина Волина, напоминает известную советскую телеведущую Ангелину Вовк. Ваш поэт Покровский – будто собирательный образ всей поэзии 60-х. Так все и задумывали?

Лили: Мы не пытались ни в коем случае писать образы с конкретных людей. Мы просто придумывали героев и смотрели, как они могут умещаться в реальность, немного изменённую, но приближенную к тому, что было в то время. Возможно, поэтому обнаруживается сходство. Клава и Аркаша, видимо, просто попадали в типажи, которые существовали в то время. Сходство с известной телеведущей тоже случайно.

Михаил: Покровский, которого играет Виторган-младший, – это слитый в один флакон Евтушенко, Вознесенский и Рождественский. Эдакий сериал «Таинственная страсть» в одном персонаже. Тут и довольно конкретная пародийность: мы сели и написали ему кучу стихотворений, хватит на целый сборник. Одно из них пришлось ещё и перевести на английский, потому что есть сцена, в которой его стихи оказываются на Западе, и их зачитывает Аллен Гинзберг в клубе битников. В принципе это всё юмористическая часть, но за этим юмором лежит очень интересная тема: Покровский мечется между фрондерством и покорностью режиму – это один из самых раздражающих нас моментов в современной России. В этом смысле мы использовали его образ как рупор. У нас есть моряки, потерявшиеся в Тихом океане, которые явно вдохновлены Зиганшиным (Асхат Зиганшин был одним из членов экипажа самоходной баржи «Т-36», которая 49 дней дрейфовала в Тихом океане в 1960 году. – Прим. ред.).

Лили: Работу мы начали с вопроса: какими могут быть биографии наших героев, чтобы они в советской жизни находились где-то между Западом и Советским Союзом? Кто могут быть молодые люди с уникальными познаниями жизни на Западе? И дальше это просто пришло само собой. Американская коммунистка, сбежавшая в СССР от Маккарти. Возвращенец-аристократ из Парижа, у которого посадили родителей тут же после Второй мировой. А он отрёкся от родителей, стал образцовым комсомольцем, пошёл по спортивной линии. Это наш Андрей Муратов, которого блестяще Егор Корешков играет. Но при этом внутри он француз, он родился и до 14 лет жил в Париже. Лёня Корнеев, простой сын ленинградской уборщицы, вырос в детском доме с детьми испанских республиканцев. Так получилось, что у него испанский как родной и друзья на Кубе. Аркадий Голуб – еврей, который не прошёл бы в МГИМО. Как он мог попасть туда? Только выучив китайский, чтобы быть уникальным специалистом. Он вполне открытый еврей, там дальше будет его семья показана, брат. Потом мы начали думать: в кого эти люди могут быть влюблены? На ком они женаты? Появляется второй уровень персонажей, которые уже больше на контрасте. И, конечно, для Голуба – Клава. Какие-то интересные совпадения сами преследовали нас. Мы страшно обрадовались, когда Риналь (актёр, исполнивший Голуба) стал звездой после фильма «Притяжения» Бондарчука. Первый трейлер сериала практически позиционировал его как главного героя, что было нам на руку.

Картинка сериала очень пышная, недешёвая. Как вы такие бюджеты получили?
Лили: «Оптимисты» – это редчайший случай проекта, который пришёл абсолютно снизу. Не было на него заказа, запроса. Было просто два человека на тот момент – Миша Шприц и Миша Идов, в 2010 году они придумали эту историю.

Михаил: Мы просто начали слепо носиться с идеей сериала по всем знакомым людям, связанным с телевидением. В этом плане огромное спасибо Валерию Тодоровскому, который разглядел потенциал, и Антону Златопольскому на Втором канале, который пустил этот проект в линейку престиж-проектов. Второй канал ежегодно позволяет себе 1-2 сериала, сделанных по более высоким стандартам, чем их средняя продукция. Но практически всегда это экранизация какой-то великой классики. Это «Тихий Дон», «Жизнь и судьба», «Анна Каренина». Либо это биографии великих людей. То, что мы, два человека с улицы, два американца, получили такую же поддержку, как и создатели «Анны Карениной», – огромное везение. Но мы не такой уж дорогой проект затеяли. По сравнению с «Таинственной страстью» на Первом у нас гораздо меньший бюджет. Лёша Попогребский смог оптимально распределить ресурсы. У нас очень мало улицы, по сравнению с той же «Таинственной страстью», где половина действия происходит на фоне Москвы.

Ладно, вы снимали Берлин и Юрмалу в Калининграде, но как вам Кубу на этом холоде удалось изобразить?

Михаил: Ну, песок и волны там есть, холодные, правда, но есть. Лёша любит рассказывать такую историю: снимали действие, которое происходит на берегу океана в баре. И во время съёмок в кадр залетел довольно крупный мотылёк ­– стал болтаться под светильником в этом баре. Оказалось, ничто не придаёт более аутентичную, тропическую атмосферу, чем мотылёк в кадре. Из-за него нас спрашивали: «Вы реально на Кубе снимали?» Нет, это прилетела кёнигсбергская моль и улучшила собою кадр – нарисовать её стоило бы миллион долларов. Мы сами, мне кажется, эти мотыльки, которые случайно в кадр залетели.

Частенько у российских сериалов только один сезон – пока дождались рейтингов первых серий, последующие снимать уже некому. У вас же другая ситуация ­– еще не успел стартовать первый сезон «Оптимистов», а вы уже работаете над вторым. Как так получилось?

Михаил: Мы решили попробовать снять это проклятие с русского телевидения. Ведь при нормальной телевизионной системе в России сериал «Ликвидация» шёл бы до сих пор, а не ограничился бы одним сезоном. Девятый или десятый сезон был бы уже, и Машков продолжал бы сниматься, и все было бы нормально. Но у хороших проектов в России, как правило, очень сложная история создания, они штучные и делаются в режиме подвига, как та же «Оттепель» – просто потому что кто-то ими горит. А загореться можно только один раз. Если же сделал перерыв в написании сценария, съемках, то уже очень сложно вернуться к делу с прежним энтузиазмом. Зная это, мы пошли к начальству канала и сказали: «Давайте мы сразу заключим контракт на второй сезон и будем работать прямо сейчас, не дожидаясь эфира. И если будут хорошие рейтинги, вас удовлетворяющие, то к осени 2017 года мы уже будем готовы снимать второй. А если нет – то нет». Мы уговорили канал рискнуть сравнительно небольшим количеством денег на написание сценария, чтобы потом сэкономить гораздо больше денег на производстве, если таковое будет. Так что да, у нас есть договор на второй сезон. И Попогребский готов его снимать.

Правильно ли я понимаю, что и в «Оптимистах», и в вашем предыдущем сериале «Лондонград» вы приучали режиссеров работать по голливудской схеме – то есть когда сценаристы находятся на съёмочной площадке и активно руководят процессом? Как к этому отнесся Попогребский?

Михаил: «Лондонград» и «Оптимисты» – это две очень разные истории. В «Лондонграде» было четыре режиссёра – в таком случае главным носителем смысла неминуемо оказывается либо продюсер, либо сценарист. Мы были людьми, к которым все, от костюмеров до актёров, подходили с вопросами. Например, Лили специализировалась на актёрских мотивациях. Режиссёр мог и не знать, что говорить актёрам, потому что они играют сцену, у которой будет отголосок через три серии, и снимать это будет уже другой режиссёр. Это было приближением к западному образцу работы, когда у каждой серии свой режиссёр. Мы снимали блоками по четыре серии. Всё время приходилось сражаться с людьми, которые понятия не имели, что они вообще снимают, которые никогда не были на Западе, но пытались снимать про Запад.

Лили: В «Лондонграде» мы действительно были «над» режиссёрами. «Оптимисты» же – на 100% режиссёрский проект Алексея Попогребского. Наша роль в съёмочном процессе была исключительно вспомогательной. Мы сидели вместе с режиссёром над сценарием целый год до того, как начались съёмки, поэтому он знал всё и про мотивацию актёров в разных ситуациях, и про то, куда ведут те или иные сюжетные линии, там не было ни одного вопроса. Мы умышленно вовлекли его в процесс написания сценария изначально.

Приятно чувствовать себя революционерами сериального бизнеса в отечестве?

Михаил: Нет, наверное. Я больше всего боюсь индифферентности. Реакции в духе «ой, очередной сериал про 60-е»… Не знаю. Ты чувствуешь себя революционером, Лили?

Лили: Сейчас, наоборот, очень волнительный момент перед эфиром, когда не знаешь, заметит ли вообще кто-то, что именно мы сделали, поймёт ли, будет ли это кому-то интересно? Непонятно, куда теперь история влетит, как сядет, и немножко страшно.