В эксклюзивном интервью Jewish.ru мастер спорта СССР по самбо и судья международной категории по карате Марк Тальянский объяснил, где подпольно учился боевым искусствам в СССР, вспомнил, как участвовал в «кровавых пятницах», и рассказал, есть ли на Украине антисемитизм.

Как много евреев в карате?
– В Киеве я знал Сашу Спиваковского – кандидата химических наук, прекрасного парня и спортсмена. Он в 1979 году стал серебряным призером в Донецке – на первом чемпионате Украины по карате. Я сам только после армии смог вплотную карате заняться, возобновив общение с Петей Смолянским – вот, кстати, ещё один мальчик из классической еврейской семьи: папа – юрист, мама – врач.

Петя тренировал группу ребят, которые увлекались карате. Некоторые из этих ребят прошли до этого очень суровую жизненную школу. И раз в месяц Петя устраивал очень жесткие спарринги, ребята их называли «кровавыми пятницами». Он работал с учениками в «полный контакт». Куда только девался тот тихий еврейский мальчик? Тренировался я и с Анатолием Поповичем, и с Виктором Поддубным, и с Анатолием Литвиненко, и с Александром Павловым. Все эти ребята начинали у Рудольфа Каценбогена! За свою популяризаторскую деятельность Каценбоген заслужил памятник при жизни. Его способность увлечь была настолько сильной, что я, прочитав его статью, сразу «заболел» карате.

Как выглядела тусовка карате в советских 70-х?
– Милиция всех знала наперечет. Нас даже собрали как-то в УВД и прочли лекцию: «Ай-яй-яй, мы всех вас знаем!» Угрозы мы никакой на самом деле не представляли, но были своего рода фрондой для представителей правопорядка и властей. Потому что мыслили по-другому и собирались особняком. Но если каратист представлял какую-то опасность для власти – могли и прижать. Илларионов был в заключении, как и Гусев, Штурмин, Касьянов – эти личности были знаковыми в истории советского карате и собирали вокруг себя массы, что напрягало власти. У одних политические статьи были, у других – экономические.

Однако насчёт зала было легко договориться: пришел в любую школу, переговорил с директором и занимаешься. Но кимоно было дефицитом. Сами шили из плотных простыней. Где-то чёрный материал находили. У меня был один ученик, тренер по дзю-до – его потом взяли в КГБ инструктором, это было время легализации каратэ – так он мне подарил настоящее кимоно. В СССР не было клубов, инструкторов, семинаров и соревнований. И в итоге оказалось, что потом любой Вася Пупкин мог назвать себя сенсеем и в каком-нибудь подвале пудрить людям мозги доморощенными медитативными практиками и психотехниками.

В драках участвовать приходилось, защищать кого-нибудь на улице?
– На одной из тренировок мы очень долго отрабатывали «удар – блок». И домой я на автопилоте добирался: у нас такие нагрузки были, что кимоно мы просто выжимали. Выхожу из троллейбуса, передо мной девушка, и тут какой-то парень её ногой по попе стукнул. Я на автомате его хлоп – и попадаю в горло. Он начал шататься – пришлось перевести его через дорогу. Усадил его на лавочку – всё с ним вроде бы в порядке. Но на всякий случай спрашиваю девушку: «Если вдруг меня искать станут, скажете, что я за вас заступился?» Она на меня посмотрела и молча ушла.

Изначально ведь карате было создано не как спорт. Карате, прежде всего, – это оружие. Оно было предназначено для защиты своей жизни в бескомпромиссных поединках, а если потребуется – и для убийства. Сейчас все изменилось: современное карате – это спорт, но мощь никуда не делась. Поэтому ответственность – это необходимое качество для человека, занимающегося любыми единоборствами.

Чем учитель отличается от тренера?
– В каждом тренере есть что-то от учителя, в каждом учителе – что-то от тренера. Это не противоположные понятия, но разные. Тренер – больше про спорт. Он учит бойца раскрытию своего физического ресурса, а когда спортсмен его вырабатывает, он, как правило, перестает интересовать тренера. Учитель же – это человек, который не только помогает ученикам повышать свое мастерство, но и активно влияет на формирование их личности. Любое единоборство – это система развития, и она должна совершенствовать человека, а не порабощать его. Знаете, один из великих мастеров прошлого сказал: «Если вы победили 10 тысяч противников, считайте, что вы никого не победили. Но если вы одержали победу над своим недостатком – вы настоящий победитель».

Как вы оцениваете сегодня уровень антисемитизма на Украине?
– С одной стороны, в стране нет политики государственного антисемитизма, а с другой стороны, антисемитов и подобных им подонков хватает – на бытовом уровне антисемитизм всегда был и есть. Посадить их практически невозможно из-за особенностей нашего законодательства: на суде обвиняемый должен заявить, что он вполне осознанно готов уничтожать евреев. Если же он этого не признает, то осудить его за антисемитизм невозможно. Есть политики, которые готовы разыграть «еврейскую карту» для достижения своих целей, ничем при этом не гнушаясь – так что у нас жизнь бьет ключом.

Как вы относитесь к героизации Бандеры?
– Украина – большая и многонациональная страна с непростой историей. Где-то и для кого-то Бандера – герой, а где-то и для кого-то – нет. Для меня люди, на руках которых есть кровь евреев, героями никогда не будут. Мне кажется, тут и говорить не о чем.